Мэри Кайе - В тени луны. Том 2

• Название: В тени луны. Том 2
• Автор: Мэри Кайе
• Издательство: Русич
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-88590-331-X

Роман написан в лучших традициях английской романтическо-приключенческой прозы. Действие романа происходит в Индии в середине XIX века. Девушка Винтер из знатной семьи в возрасте 12 лет помолвлена с Верховным комиссаром Индии лордом Бартоном. Когда она достигает совершеннолетия, Бартон посылает за ней своего помощника Алекса Рэнделла. Алекс пытается отговорить девушку от брака с грубым и развратным Бартоном, но она все же отправляется в Индию. Там ее поджидает масса опасностей, в канун ее прибытия разгорается восстание сипаев. Алекс и Винтер оказываются вовлеченными в самую гущу восстания с его кровавыми оргиями и разрушениями, повсюду их подстерегают опасности, и только пройдя через разлуку и страдания они смогут соединить свои судьбы.

---

— Он будет на Чатуке или Шалини, потому что Орел потерял подкову. В общем, кто-то из них покажется среди полей.

Винтер застыла и прислушалась. Так звали лошадей капитана Рэнделла. Неужели эти люди в темноте слепой стены говорили об Алексе Рэнделле? Она напряженно подождала, прислушиваясь, потом заговорил второй голос, менее отчетливо, но все же довольно разборчиво:

— А как же Нияз Мохаммед Хан? Рэнделл-сахиб почти никогда не обходится без него.

— Все уже подготовлено. Думаю, сейчас он страдает от легкого недомогания. Только легкого — было бы неразумно вызывать ненужные подозрения — но достаточного, чтобы продержать его в кровати весь день. А у сайса больная рука. Думаю, сахиб будет в одиночестве.

Когда заговорил второй, Винтер подумала, что он отошел подальше, потому что едва могла разобрать слова. Она обнаружила, что дрожит, но уже не от холода, и продвинулась в темноту, нащупывая каждый шаг вытянутой рукой. Оконные ставни были закрыты, и ни единый лучик света не проникал в темную ванную. Она приникла ухом к полу, на уровне которого пролегала труба, и теперь голоса лились ей прямо в ухо:

— А что, если он не поскачет по дороге в Чанвар?

— Поскачет. Было сообщение, что Мохаммед Афзал распахал берег канала для своих полей, и, сидя возле двери конторы, я слышал, как он сказал комиссару-сахибу, что отправится утром посмотреть, не подтвердится ли сообщение. А, насколько я знаю, чтобы добраться до Чанвара, он должен пересечь нуллах[2] рядом с деревьями. Для всадника другой дороги нет. Это будет несчастный случай.

— Но… вдруг мне не удастся, — голос дрогнул то ли от холода, то ли от страха.

— Ты не промахнешься. Ребенок не смог бы промахнуться. Помни, там также будет Механ Лал. Найдется свидетель, чтобы рассказать, что лошадь сахиба испугалась, чему все поверят, ведь он уже падал с лошади три месяца назад и разбивал голову. Когда лошадь несет человека, запутавшегося ногой в стремени, трудно потом установить истинную причину его гибели. Я уже видел подобное в своей жизни.

Другой голос проворчал:

— Но почему не ружье или нож?

— Чтобы нас поймали? Нет. Кроме того, мы не хотим открытого убийства. Если он будет убит в открытую, может пойти слух, что в Лунджоре неспокойно, и тогда, кто знает, ангрези[3] пошлют сюда свой полк, что нам совсем ни к чему. Его смерть должна выглядеть, как несчастный случай. Это приказ, который мы получили.

Наступила пауза, было слышно лишь бульканье трубки, и через заслонку в комнату донесся тонкий запах табака. Винтер услышала, как человек прочистил горло и сплюнул, потом дрожащий голос произнес:

— Зачем это нужно? Он всего лишь один сахиб, а таких много.

— На одного умного тысяча глупцов, — возразил первый голос. — В Пешаваре говорят, есть много сахибов, но только один Никай Сей (Николсон). Так повсюду. Если люди, видящие там, где другие слепы, уберутся с дороги, наше дело значительно облегчится.

— Но… Но он хороший человек. — Другой голос был теперь едва слышен. — Он знает наши обычаи, хотя временами он бывает горяч, но справедлив. Он снизил налог с урожая, и Балу Рам сказал — хорошо!

— Идиот! — этот эпитет эхом отозвался в холодной комнате. — Не те нам опасны, кто плюет на нас и обращается с нами, как с собаками и рабами, потому что они сами разжигают для себя костер. Опасны люди вроде Рэнделла-сахиба, говорящие на наших языках, у которых есть много друзей среди нас и которые поступают с нами по справедливости, — это они тяжелый камень на нашем пути. Потому что многие наши люди прислушиваются к их словам и будут следовать им до смерти, подняв руку даже на единокровных. И таких сахибов надо уничтожать в первую очередь.

Послышалось согласное бормотание и очередное бульканье хукахи. У Винтер от холода начали стучать зубы, но она стиснула их и продолжала сидеть, скорчившись в темноте, чтобы не упустить ни единого слова. Но вдруг что-то спугнуло людей, она услышала звуки торопливых шагов и ругательское бормотание, потом наступила тишина, и она не могла понять, ушли говорившие или все еще сидят под стеной. Потом раздались шаги, астматическое покашливание и бренчание цепи за закрытым окном, и она догадалась, что это был старый Данде Хан, ночной сторож, обходящий дозором, чье приближение могли услышать люди у стены.

Она прождала еще примерно с четверть часа, кутаясь в шаль и коченея от холода, но больше никаких голосов не услышала, хотя ночь была такая тихая, что она улавливала звук собственного дыхания и поскребывание мыши в углу. Наконец она встала и побрела обратно в кровать, тихо прикрыв за собой дверь в гардеробную. Она забыла о пуховом одеяле и не стала больше спать, но обернулась простынями, села, уперев в колени подбородок, думая и дожидаясь наступления рассвета.

Чанвар… Это деревня к югу от города. Она уже ездила по той дороге, хотя и не часто, потому что первую милю тянулись рисовые поля, полузатопленные водой, и было трудно пробираться через них по узеньким тропкам или по неровному краю ирригационных каналов. За полем лежала на несколько миль открытая пыльная равнина, поросшая деревьями кикар и дхак; грубая, каменистая почва, вся в рытвинах и сухих нуллахах.

Нуллах, о котором говорил тот человек, пересекал по диагонали равнину в миле или даже меньше от деревни, расположенной за густыми зарослями деревьев. Это был широкий, с крутыми краями овраг, и проехать в Чанвар со стороны военного лагеря можно было только в одном месте, где проходила узкая, проделанная арабами колея. В овраге было полно деревьев, кустарников и высокой травы, и кто-то — возможно, несколько человек, — будет поджидать там капитана Рэнделла. В таком месте очень легко спешить всадника, потому что они издалека увидят его приближение. Проложить через тропинку канат или веревку и неожиданно резко их натянуть. Кто-то прыгнет с дерева на плечи всаднику… Десятки различных способов. И когда они стащат его и оглушат, его ногу запутают в стремени, а его лошадь рванется вперед, волоча за собой хозяина по каменистой равнине…

Неожиданно перед глазами Винтер появился образ Алекса Рэнделла, его загорелое, чисто выбритое лицо, превратившееся в кровавое бесформенное месиво, она вздрогнула, глядя в темноту. Часы тянулись бесконечно, лунный свет покинул комнату, потом веранду, и в спальне стало темно и очень холодно. Из-за этого холода она чуть не задремала, но испугалась, что проснется слишком поздно и не сможет вовремя предупредить Алекса, и он поскачет навстречу своей смерти.

Наконец чернота начала потихоньку сереть и где-то в помещениях прислуги прокричал петух. Винтер зажгла свечу и принялась торопливо одеваться; ее пальцы отказывались слушаться от холода и страха, что она может опоздать. Эта мысль ужаснула ее, и она пробежала через тихий дом и растрясла одного из слуг, спавших ночью в холле, попросив его сказать ее сайсу, что она хочет немедленно оседлать свою лошадь.

Челядь уже привыкла к ее ранним выездам, и поэтому слуга ничуть не удивился и, зевая и поправляя тюрбан, побежал передавать приказание. Юзаф, должно быть, уже встал, хотя выезжала его госпожа обычно на час позже, и менее чем через пятнадцать минут она скакала по длинной дороге в сером прозрачном свете раннего утра. Она еще ни разу не была в бунгало капитана Рэнделла, хотя ежедневно проезжала мимо него. В одном из окон горел свет, и конюх прогуливал лошадь перед верандой. Значит, он еще не уехал! Винтер с трудом осадила лошадь, потому что Забияка была горячей, с норовом и любила носиться галопом; но у Винтер не было никакого намерения забираться так далеко: она заставила лошадь свернуть на узкую дорожку к зарослям тамариска, пока не услышала позади стук копыт Чантука.

Она не знала, что за человек шептался прошлой ночью у стены, и слышала лишь одно имя, незнакомое. Но пришлых людей, не из резиденции, там быть не могло. Один или они все из прислуги комиссара. Винтер не могла поверить, что ее сайс Юсеф был одним из них, но она была слишком испугана, чтобы рисковать, поэтому и его не взяла бы с собой, если бы не боялась ненужных разговоров.

Если это слуги из дома Конвея — она не думала об этом доме, как о своем — задумали убить капитана Рэнделла, ей следовало сделать вид, что она ничего не знает об этом, иначе они догадаются, что она подслушала их или что один из них донес на остальных своей госпоже. Она понятия не имела, как разрешить эту проблему. Алекс бы знал, но пока что она не должна показывать, что намеренно отговаривает его ехать в Чанвар, и их встреча должна выглядеть случайной.

Дорожка выходила на открытую местность, окаймленную манговой рощей и рисовыми полями. Справа находился город и река, а в полмиле отсюда лежал майдан[4] и стрельбище. Винтер ехала по бездорожью, не выбирая направления. Она услышала Шираз, лошадь Юзафа, приближавшегося к ней, и потом долгожданный стук копыт; она так развернула Забияку, что Алексу ничего не оставалось, как остановиться. Он приблизился, и Винтер заметила, что он один. Значит, они были правы.