Мэри Кайе - В тени луны. Том 2

• Название: В тени луны. Том 2
• Автор: Мэри Кайе
• Издательство: Русич
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-88590-331-X

Роман написан в лучших традициях английской романтическо-приключенческой прозы. Действие романа происходит в Индии в середине XIX века. Девушка Винтер из знатной семьи в возрасте 12 лет помолвлена с Верховным комиссаром Индии лордом Бартоном. Когда она достигает совершеннолетия, Бартон посылает за ней своего помощника Алекса Рэнделла. Алекс пытается отговорить девушку от брака с грубым и развратным Бартоном, но она все же отправляется в Индию. Там ее поджидает масса опасностей, в канун ее прибытия разгорается восстание сипаев. Алекс и Винтер оказываются вовлеченными в самую гущу восстания с его кровавыми оргиями и разрушениями, повсюду их подстерегают опасности, и только пройдя через разлуку и страдания они смогут соединить свои судьбы.

---

— Дурга Чаран, — тихо сказал Алекс, — кажется, я слышал какие-то разговоры о таклиф[5] в твоей деревне. Может быть, тебе нужно отлучиться и посмотреть, все ли в порядке в твоем доме… пока тебе позволяет здоровье.

Тот ничего не ответил, но часом позже он попросил у комиссара разрешения отлучиться, чтобы заглянуть к себе домой.

Винтер услышала шаги Алекса и его тихий голос. Она ушла в свою спальню, закрыла за собой дверь и разрыдалась впервые после свадебной ночи: она рыдала от облегчения и благодарности, как никогда не рыдала из-за утраченных иллюзий.

Это был вторник, и вечером в резиденции должна была ужинать, как обычно, «вторничная толпа». Винтер была слишком измучена тревогами предыдущей ночи и разнообразными эмоциями дня, чтобы иметь достаточно сил для новой сцены с Конвеем, и она согласилась поужинать с ним при условии, что он позволит ей удалиться сразу же после ужина. Договорившись, она села за его стол (у Конвея не возникло ни малейшего возражения против того, чтобы она притворилась, будто у нее мигрень) и ушла после завершения трапезы.

Он посмотрел на нее с хмурым раздражением, удивляясь, как он мог считать ее красавицей. В последнее время он почти не обращал на нее внимания и внезапно заметил, что она очень похудела и приобрела весьма болезненный вид. Жаль. Ему не нравились тощие женщины. И глаза у нее слишком большие. Они показались ему удивительно прекрасными, когда она впервые приехала в Лунджор. Самые красноречивые глаза, которые ему когда-либо приходилось видеть у женщины. С ресницами как… как черные бабочки! «Проклятье», — подумал комиссар, удивляясь самому себе и неожиданно поэтическому полету фантазии. Но сейчас в них была некая бессмысленность, и они, казалось, смотрели мимо или сквозь него, но никогда не на него, и под ними лежали голубые тени, похожие на синяки.

Вслух он произнес несколько беспокойно:

— У тебя не самый цветущий вид, моя дорогая. Тебе нехорошо? Лунджор — не самое подходящее место для женщин. Климат не тот. Может быть, тебе лучше ненадолго уехать, прежде чем наступят жаркие дни. Эбатноты, я уверен, будут рады увидеть тебя. Или, возможно, следует подумать о визите в Лакноу. Тебе бы понравилось посетить дом твоего отца — наш дом. Что ты скажешь об этом?

Он увидел, как яркая краска на мгновение залила бледное лицо его жены и ее глаза потеряли свою бессмысленность и снова стали блестящими, и с изумлением подумал: «Черт возьми, да ведь она и есть красавица!..»

С дрожью в голосе Винтер спросила:

— Я действительно могла бы поехать в Лакноу? Мне так этого хотелось. Я действительно могла бы?

Комиссар был обрадован ее реакцией на его бездумное предложение, хотя ему стало обидно, что она не выразила сожаления, расставаясь с ним. Но в целом она была послушной крошкой, и, за исключением тех моментов, когда она становилась упрямой, как, например, когда она отказалась участвовать в его веселых вечерах, с ней не бывало неприятностей. И она была — или не была — привлекательна. Странно, что он никогда не мог решить этого. Он похлопал ее по плечу со снисходительной заботливостью и сказал, что они еще подумают об этом. Быть может, это совсем неплохая идея. Каса де лос Павос Реалес, «Дворец павлинов» — он думал, что это причудливое название имело какое-то отношение к павлинам, — был действительно замечательным домом. Он останавливался в нем один-два раза, когда проверял ее собственность от имени ее опекуна.

Довольный своим великодушием, он обнял ее рукой за талию и, притянув к себе, запечатлел на ее щеке влажный поцелуй с запахом спирта. Он намеревался поцеловать ее в губы, но Винтер повернула голову, хотя больше не сделала ничего, чтобы увернуться от его объятий и стояла неподвижно, терпя все это с закрытыми глазами, с внезапной страстностью желая, чтобы на его месте оказался Алекс. Она услышала шаги в прихожей и бормотание Имана Букса: «Ваша честь», и, поняв, что в следующее мгновение в гостиную войдет посетитель, попыталась освободиться:

— Конвей, пожалуйста. Кто-то пришел…

— Ну и пусть! — пьяно промямлил Конвей.

Он рано начал пить, чтобы к приходу гостей быть в отличном настроении, и, как всегда, нашел, что чувствовать женщину в своих руках — даже такую тонкую и неподатливую, как его жена — исключительно приятно.

Руки Винтер были неподвижно опущены, но сейчас она подняла их и взялась за рукав мундира, пробуя оттолкнуть его, так что на мгновение могло показаться, будто она в ответ тоже обнимает мужа. Она услышала звук открывающейся двери и обнаружила, что смотрит прямо в бесстрастное лицо Алекса Рэнделла.

Это было внезапное и кошмарное повторение того дня в Дели, когда он так же вошел и обнаружил ее в объятиях Карлиона. Тем более кошмарное, так как в тот раз она очень боялась, что в такой унизительной ситуации ее застанет Конвей; но это оказался Алекс. А теперь Конвей держал ее в объятиях, и это снова оказался Алекс. Но любила она Алекса.

Конвей отпустил ее и повернулся.

— Привет, малыш Алекс. Пришел как раз поглядеть на влюбленных, черт подери?! Выпей-ка. Чувствуй себя, как дома. Ничего спешного, а? Потому что у меня сейчас нет на это времени. Миссис Бартон уже одета, а мне еще надо принять ванну и переодеться.

Он крикнул, чтобы принесли напитки, взял один стакан себе и двинулся к двери.

— Не уходи. Моя жена о тебе позаботится. Почему бы тебе не остаться на ужин? Сегодня соберется отличная компания. Повеселимся всласть. Ты как-то выбился из колеи. Мы на тебя надеемся.

— Боюсь, сэр… — начал Алекс и замолчал.

Он посмотрел на вытянутое, неподвижное лицо Винтер и после заметной паузы медленно произнес, как будто он и намеревался так окончить свою реплику:

— …что в последнее время пренебрегал моими общественными обязанностями. Я с радостью приму ваше приглашение.

— Вот и хорошо, — сердечно одобрил комиссар. — Присмотри за ним, дорогая.

Он удалился, и Винтер натянуто сказала:

— Мне очень жаль, что мистер Бартон не уделит вам внимания, но мы ждем гостей в течение этого часа. Я надеюсь, ваше дело к нему может подождать?

Алекс перешел комнату и остановился перед ней. Он чувствовал злость, какой не чувствовал никогда раньше. Совершенно необоснованную злость, ведь он должен был радоваться тому, что она, в конце концов, не так несчастлива в браке, как ему представлялось. Из-за этой злости его манера слегка растягивать слова стала более заметной.

Он поставил стакан на каминную полку и сказал:

— Я пришел сюда вовсе не затем, чтобы увидеться с мистером Бартоном. Я пришел уплатить свои долги.

— Ваши долги?

— Скажем, выразить свою благодарность. Боюсь, сегодня утром я выглядел не особенно признательным. Но это не так. Я думаю, что обязан вам жизнью, и самое меньшее, что я могу сделать, это поблагодарить вас за этот подарок, — он взглянул на нее, улыбнулся не вполне искренне и прибавил: — Кажется, я собирался сказать что-то вроде того, что теперь она в полном вашем распоряжении, но такие заявления лучше звучат в театре, как вы считаете? Так что я ограничусь словами: «Благодарю вас». Я в самом деле вам очень благодарен.

Он потянулся вперед и, прежде чем она поняла, что он собирается сделать, он взял ее руку и официально склонился над ней, подняв ее так, что она едва коснулась его сжатых губ.

Винтер отдернула руку и сделала быстрый шаг назад, боясь его близости и обескураженная насмешливой интонацией в его голосе. Полушепотом она произнесла:

— Вам не за что меня благодарить, капитан Рэнделл. Я не сделала ничего такого, чего бы не сделал на моем месте любой честный человек.

Делая значительное усилие, чтобы успокоить свой голос и казаться сдержанной и хладнокровной, она подошла к стулу и села, ее широкие накрахмаленные юбки зашуршали, и она сказала:

— Вы не рассказали мне, что произошло сегодня утром. В овраге никого не оказалось?

— Нет, там была засада, — ответил Алекс.

Он не принял приглашения сесть, прислонившись спиной к каминной доске, смотрел на нее; его руки — такие же неспокойные, как и у Дурги Чарана, — были глубоко засунуты в карманы.

Он рассказал ей отредактированную и бесцветную версию того, что произошло в овраге, и перешел на другие темы, упомянув, что недавно получил письмо от миссис Эбатнот, и осведомился, не было ли каких-нибудь вестей о Лотти.

На самом деле Винтер получила с последней почтой длинное и восторженное письмо от Лотти, но так как оно большей частью касалось многочисленных достоинств Эдварда и милой обстановки, которую Лотти приобрела для свой гостиной, в нем было немного того, что могло бы заинтересовать капитана Рэнделла, в то время как единственная важная новость о ребенке, который должен был родиться в середине лета, не могла быть произнесена вслух, потому что о таких вещах с джентльменами разговаривать было не принято.