Шломо Вульф - Сионюга

• Название: Сионюга
• Автор: Шломо Вульф
• Жанр: Русская классическая проза

---

Я просто ликовала, что она произнесла такое! Вот это Танечка... Сионюша моя!

"Так ты согласна, что именно таким симпатягам и можно поручить вытянуть воз из дерьма?" "Ага, с дерьмом ты уже согласна. Живо же я тебя перевоспитала... Только, что бы я ни думала, подруга, но воз будут вытягивать другие. Вернее, как ни странно, те же партийцы, но перекрашенные в демократов. Почему? Да потому, что у всех прочих за годы ленинско-сталинской тирании политические инстинкты напрочь атрофированы." "А диссиденты? Соженицын вернется, Зиновьев... Вот уж у кого политические инстинкты гипертрофированы. Или ты их не читала?" "Ты бы еще Войновича упомянула с его коктейлем из говна. Нет, эти способны только разваливать. Созидать будут более деловые ребята." "Так кто же?" "Кто-то из политбюро." "Тогда почему не нынешний генсек?" "Потому, что он не то смертельно больной, как трещат "голоса", не то рохля. Замах на сто рублей - удар на копейку. И не удивительно - вокруг одни старые пердуны. Впрочем, и слава Богу. Хуже, если бы среди них была хоть одна личность типа Сталина." "Сталин войну выиграл." "Дура ты, а не белка! Он ее едва не проиграл, твой дристалин, а выиграли маршалы. И народ, беззаветный русский мужик, доставшийся монстру в наследство от царей."

"Как приятно поговорить с человеком, который все знает. Я бы за тебя, Танечка голосовала, если бы объявили выборы." "И голосуй. В Израиле." "Поворотик! А почему не в свободной демократической России или как вы там назовете нашу родину после прихода к власти?" "Да потому, что я этой страной в любом ее облике сыта по уши! Да потому, что я все это ела всю жизнь, с детства и хочу хоть пару лет пожить не здесь! Да потому, что тут никогда и ни при какой власти не будет хорошо. Будет иначе, но не менее паскудно. Я даже не исключаю, что стократ паскуднее. Это такой рок над этой страной. И, главное, потому, что я уже много лет, с тех пор, как полюбила Феликса, в душе не русская, а еврейка. И хочу, чтобы мои дети и внуки были евреями и израильтянами. Чего, кстати, и вам с Зямкой, Ромкой и Семкой от всей души желаю. А пока что, по-моему, мы за спорами дошагали до самого берега. Ничего себе! Смотри, это же пляж. Неужели в Магадане летом купаются, как в Одессе?" "А что? Вода морская. Точно. Грибки, раздевалки, краны для мытья ног. Нормальный городской пляж. А вот и лестница в город. Слушай, неужели мы все это прошли? "Святска" почти не видно. И все ночь, ночь. Хотя уже девятый час."

5.

В импозантном здании обкома партии была тревожная суета. Бежали куда-то люди, похожие друг на друга и на таких же людей в подобных зданиях по всей стране. Только там никто никуда никогда на моей памяти не бегал. "Белка, горячо зашептала Таня. - А ведь мы с тобой докаркались. Свершилось. Пора нам поднимать якоря и прямо с бочками выходить на "Святске" в море под "веселым Роджером". Меня выберете капитаном. По такому случаю я даже согласна ходить с черной повязкой на глазу. Ты - квартирмейстер, Янек - бомбардир, Макар Палыч - мой зам по навигации. Без него я могу увести "Святск" к чертям свинячим." "А первого помощника куда?" "Первого? - задумалась она. - За борт выкинуть жалко, а на моем пиратском бриге ему делать нечего. А, придумала! Бывшего первого помощника назначаю юнгой - вторым помощником кока."

Пока мы с ней дурачились, к нам спешил милиционер-вахтер с опрокинутым лицом. Уже тот факт, что его не было у входа, и мы запросто могли проникнуть и возникнуть где не следует, было для подобных заведений невероятным.

"Мы с теплохода "Святск" - затараторила Таня, включив свою неотразимую улыбку и голубые искры из глаз. Нам надо срочно встретиться с Первым. Дело государственной важности."

"Сегодня это невоможно, - протухшим голосом произнес страж. - Товарищ такой-то не принимает. Сами должны понимать... такие события..." "Что я тебе сказала? - восторженно ткнула меня пальцем в бок счастливая "сионюга". Тикать надо. А то сейчас придут наши и нас же под шумок придушат. Поди докажи, что мы тут оказались впервые..." "Да что случилось-то? представляю, что у меня светилось в глубине черепа от всех этих мистификаций. Даже вахтер попятился. - Мы с судна, с рейда. Пришли по льду пешком." "А, так вы радио не слушали?" "Нет, конечно. Так что же стряслось?"

"Сегодня, - загробным голосом произнес он, - умер Генеральный секретарь... - он не поленился назвать все титулы и прочая, и прочая... товарищ Андропов Юрий Владимирович!" "Наконец-то! - горячо шепнула мне в ухо Таня. - Слава тебе, Господи. Смерть взяла к себе злодея. Его там как раз в спецпсихушку волокут..."

Тяжелое предчувствие толкнуло меня в сердце.

"И кто теперь во главе нашей страны?"

"Товарищ Константин Устинович Черненко."

Все, решила я. Пленки - стереть! Андрея Сергеевича и всю его контору нах!.. Таньку - в лучшие подруги. Белку, Зямку, Ромку и Семку - в Израиль. Если возглавить страну может только это старое говно, то Таня права - у нас ни настоящего, ни будущего нет. Черненко непременно подохнет, незаметно для себя перешла я на язык "сионюги", через каких-то пять-шесть месяцев. Он уже год еле шевелится и не может связно произнести двух слов. Но в очереди на должность вершителя наших судеб по дороге к кладбищу на Красной площади стоит весь этот гнусный дом престарелых...

"Товарищ, - между тем неприлично громко звенел в холле Танин голос. Вы должны понимать, что в эти скорбные дни мы все как один, рыбаки, моряки и партийные работники, должны еще тесней сплотиться вокруг родной партии и советского правительства и досрочно разгрузить бочки с нашего теплохода для трудового подвига магаданских рыбаков по прянному засолу лучшей в мире тихоокеанской сельди. Пусть не думают наши враги, что невосполнимая утрата, смерть Юрия Владимироваича Андропова, - прорыдала она, - остановят нас на пути к построению светлого будущего всего человечества. С соленой рыбой для трудящихся всех стран!.." "Ур-ря!" - едва не сказала я.

А к нам уже спешила партийная дама в строгом черном костюме с юбкой до чуть ниже колен. Она явно слышала выступление "сионюги".

"Откуда вы, товарищи? - скорбно вопросила она. - Прошу ко мне."

6.

Таня стояла в проезде между воротами четвертого твиндека и пятым, с которого уже была вывалена на лед аппарель-рампа. Люк был закрыт. Грузчики весело загружали бочками первую автомашину. По сравнению с открытыми трюмами, тут было тепло. Люди даже сняли сковывющие движения тулупы и работали в телогрейках, а то и в одних свитерах. Груженная машина двинулась к аппарели, следуя командам настырной ленинградки. У самой аппарели она вскочила на ступеньку. "Куда? - перепугался и без того бледный водитель. Прочь! Тебя тут нехватало!" "Не сцы, - оскалилась на него Таня. - Я это все породила, мне и рисковать вместе с тобой. Стой, я еще к тебе в кабину пересяду, чтобы уравнять шансы. Вперед! За родину, за Черненко!" "Помирать за это говно? - откликнулся явно повеселевший шофер. - Тебя как звать-то, красавица? Ага, вот это разговор. "За родину!" временно похерим... За Татьяну!" И он дал такой газ, что машина вылетела из судна по аппарели, едва не сбив комиссию, возглавляемую партийной дамой, тормознула высадить Таню и на бешенной скорости понеслась по льду к берегу. Скользя по оледенелой стальной аппарели, я тоже вышла на лед, а по ней с разгона, чтобы не забуксовать, влетела в пятый твиндек вторая машина, лихо развернулась, попятилась в проезд и стала под погрузку.

***

Через три дня "И с победой возвращались наши ястребы домой", как пропела Таня. В качестве встречного плана Макар Павлович еще зашел в торговый порт, принял на борт три сотни порожних контейнеров, но это было уже за пределами нашей творческой биографии. Пока Таня с Янушем ходили из порта в кино в городе, я прослушала пленки, стерла весь компромат, оставив теплые слова Тани о моем кураторе. Вольно было ему отправлять меня в рейс с такой убедительной открытой "сионюгой"! Теперь он получил ее близнеца, но гораздо более опасного, тайного, умелого.

7.

Андрей Сергеевич никогда не прослушивал мои пленки при мне. Где и с кем это делается, я не знала. Поэтому наша с ним первая встреча после моей конверсии была самой обычной. Я написала отчет-донесение о рейсе, отметила, что Бергер не проявила никаких негативных настроений, а при активизации споров произнесла то-то и то-то, смотри или там слушай прилагаемые записи. Он прочитал, покивал со своей обычной умной улыбкой, и мы расстались.

На следующем служебном свидании он вдруг спросил:

"А как вы, Изабелла Витальевна, относитесь к смене руководства страны?" Я так и не набралась еще Таниного духа сказать все, что я об этом думаю. Да и глупости ее у меня не было. Я пожала плечами: "Партии виднее." "Моложе никого не было? - он что, подумала я, меня разговорить взялся? Ну-ну... - Я имею в виду, что могли выбрать генсеком Гришина или Горбачева." "Всему свое время..."

Он подумал, постучав по своему обыкновению пальцами по столу и сказал: "Так говорите, личные отношения с Таней не сложились? А вот первый помощник уверяет, что вы были просто неразлучны. Неужели я могу теперь сомневаться в вашей искренности, Изабелла Витальевна?" "Мы же поселились в одной каюте, так что, естественно, мы были неразлучны. Но это не основание для теплой дружбы, Андрей Сергеевич, как вы понимаете." "Неужели ничего интересного, кроме того, что я послушал, нельзя было записать?" "Я же говорю, мы совсем разные люди. Она любит рассказывать о своих мужчинах, а у меня в этой жизни был только один, и тот мой муж." "И что эти ее... мужчины не представляют для нас никакого интереса?" "Мне неудобно и скучно было все записывать.. Решительно ничего интересного в нашем плане." "А о своих отношениях с органами - больше ничего?" "Ни слова." "А кто-нибудь из экипажа высказал что-нибудь интересное?" "Что вы! Это же не каботажный экипаж. Все дрожат за свою визу. Ни слова негатива." "Ни слова... Никто ничего, включая третьего в вашей компании?" "Третьего?" "Я имею в виду судового врача Януша Ковача." "Я ничего интересующего нас от него не услышала." Он встал и отошел к окну, как всегда, не отодвигая штор. "А о чем вы говорили, когда провожали Бергер в аэропорту Озерные Ключи? Тоже о мужчинах?" "Я пыталась..." "И - ничего?" "Увы." "И какие же были ее последние слова, не помните?" "Последние слова? Что-то непонятное." "А вы хоть знаете перевод этого "непонятного" с иврита и кому они это "непонятное" говорят?" "Нет, а что?" "Вы скажете еще, что и "Мастера и Маргариту" никогда не читали?" "Читала, конечно." "И в каком городе там происходит действие?" "Как в каком? В Москве. На Патриарших прудах, на Садовой, какой-то там дом номер и бис." "Изабелла Витальевна, сказал он с такой болью в голосе и обидой в глазах, что мне стало стыдно и жаль моего многолетнего собеседника. - Я вам больше не верю." "Ваше дело..." "И ваше, уверяю вас. И вашего мужа. Не следует думать, что у нас нет других глаз и ушей, кроме ваших." "И что же услышали ваши чуткие уши?" "Вот послушайте сами, - дал он мне наушники. - И не пытайтесь мне больше врать!"