Иван Белов - Ненависть

• Название: Ненависть
• Автор: Иван Белов
• Издательство: СИ
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 2016

Альтернативная история. Планы гитлеровской Германии осуществились. Третий Рейх победил. Европа раздавлена, Советский Союз уничтожен, Англия превращена в пустошь, где черный ветер гонит облака радиоактивного пепла. Действие романа развивается на Урале, колонизированном и служащим плацдармом для последнего броска на восток. Местное население онемечено, разобщено, лишено прав, языка, истории и культуры.

---

— И сколько вместимость?

— Голов триста можно набить, — прикинул Мамчур. — А рядом еще три камеры, вот и считай.

— О какой скотине идет речь? Это бойня? — изумился Рудольф.

— Ты тупой или прикидываешься? — Мамчур посветил прямо в лицо.

— Он ничего не знает, — послышался голос невидимого в темноте Стрелка. — Святая простота в первозданном виде.

— Жертва телевизора? — расхохотался Мамчур. — Это фабрика смерти малыш, для переработки таких как ты в промышленных масштабах. Мероприятия в рамках госпрограммы по снижению численности населения захваченных территорий. Всего каких-то сто двадцать миллионов нелюдей, вылетевших в трубу. Как птички, фьють-фьють.

— Нет, — Руди отшатнулся и едва не упал.

— Да, — голос Мамчура ударил набатом.

— Егор, — беспомощно позвал Руди, чувствуя, как воздух сгустился и наполнился ядом.

— Слушаю, — бесстрастно прозвучало из темноты.

— Почему ты мне не сказал?

— А ты бы поверил?

Рудольф повернулся и молча вышел, ориентируясь на пятно белесого света, нестерпимо режущего глаза. Позади отдельные реплики и злые смешки. Голова кругом. Он рухнул на колени, и шумно проблевался в ближайших кустах. Господи, почему? Так не должно быть. Принялся жадно хватать воздух ртом, чувствуя острый, терпкий привкус мертвечины.

Послышались шаги, рука легла на плечо, и знакомый голос спросил:

— Ты в порядке?

Руди оглянулся, увидел Рокаса и промямлил:

— Уходи, я побуду один.

— Это ничего не изменит, — пожал плечами радист. — Попробуй успокоиться.

— Тебе легко говорить.

— А тебе легко судить? Ты ни хрена не знаешь, твои глаза открылись минуту назад, как у щенка несмышленыша, мои годом ранее. Я приехал в поисках романтики и приключений, а увидел такое, от чего волосы встали дыбом, и невозможно заснуть, проваливаясь в бездну кошмаров. Хотел заработать, купить маленький домик на берегу Балтийского моря. И знаешь что? Теперь он мне не нужен, его стены будут сочиться кровью, а фундамент будет стоять на костях, и я всю жизнь буду держать это в себе, и никому не открою малейшей толики правды. Все кто с нами, попали в замкнутый круг насилия, грязи и лжи. Это не оправдание, это приговор для каждого из нас, вынесенный на небесах.

— Нас обманывали, — глухо обронил Руди. — Я верил… А что теперь?

— Теперь придется смирится. В прошлом обитают чудовища и лучше их не тревожить. Забей правду в самые грязные уголочки души, заглуши вином, наркотиками и кровью, здесь каждый так делает.

Рудольфа забила мелкая, противная дрожь. Некоторым знаниям лучше оставаться во тьме. Иначе они прорывают тонкую, защитную оболочку, рвут сердце на части, перемалывают ослабевший разум в труху, и ты уже размазан по стене тонкими, жалкими клочьями. Смят, как обрывок бумаги в сильной руке, не долетевший до урны и катящийся по мостовой под порывами ветра.

— Сейчас покажe забавную штуку! — послышался голос Мамчура. Наемники покинули газовую камеру, и направились вглубь заброшенного лагеря смерти. Стрелок даже не посмотрел в его сторону. Руди поднялся, и словно в бреду поплелся за остальными.

— Крематорий, — возвестил фельдфебель, подойдя к низкому, заглубленному в землю зданию с потрескавшейся кладкой, покрытом мхом и лишайником, и торчашим сбоку огрызком рассыпавшейся, кирпичной трубы. — Самая паршивая работенка какую я знаю, заключенные на подвозе трупья, с ума пачками сходили, менять приходилось еженедельно.

Крематорий сохранился почти идеально, наемники осторожно проследовали внутрь, заинтересованно вертя головами. Свет проникал в высокие окна, стены отделаны пожелтевшим, расколотым кафелем, на полу догнивали стальные каталки, под ногами хрустело стекло. Рудольф замер на входе. У противоположной стены четыре огромные печи, две скалились черными провалами топок, две закрыты. Аккуратно приставлены совковые лопаты, щетки на длинных рукоятях, железные кочерги. Люди словно вышли минуту назад, сейчас откроется дверь и рабочий озлобленно заорет, прогоняя непрошенных посетителей.

— Отличные муфельные печи, фирмы «Топф и сыновья» из города Эрфурта, — Мамчур с грохотом выдвинул металлический поддон. — Старые модели работавшие на коксе, тело сгорает примерно за тридцать минут, остальное отправляют в костедробилку.

— Угля, наверное, уйма уходит, — предположил Лис.

— Да не очень, — Мамчур продолжил инспекцию страшных печей. — Главное разжечь, потом само полыхает, одна хитрость, хозяюшкам на заметку, в начале самых толстых нужно пихать, они горят лучше, жирок так и шкворчит. Детей живыми бросали, корчились они уж больно забавно.

Наемники засмеялись.

— Печами редко пользовались, нерентабельно, пепел на поля cбрасывали, помидорчики растут, залюбуешься, — пояснил фельдфебель, возясь с заслонкой. — Здесь не Европа, земли навалом, основную массу хоронили за пределами лагеря в общих могилах, если прогуляться, сразу найду.

— Точно нет, — отказал Вольф, безучастно разглядывая стены и потолок. — Мы спешим.

Мамчур открыл печь и поморщился:

— Лентяи, мать их, последняя смена недоработала, — он вооружился лопатой и принялся шуровать в топке, выгребая страшные находки: кучу костей, позвонки, почти целую, грудную клетку. Последним выпал, и покатился по полу выбеленный человеческий череп без нижней челюсти.

Голова мертвеца, в абсолютной тишине, процокала по кафелю, замерла и злорадно уставилась на Руди пустыми глазницами.

— Ого, да тут такого добра навалом, — фельдфебель обследовал остальные печи и нагреб целую гору костных остатков, различной степени обгорелости, в том числе еще четыре черепа, два из которых подозрительно маленькие, скорее всего принадлежащие детям. Ну или карликам, попытался успокоить себя Рудольф.

— Какой миленький, — Мага скабрезно ухмыльнулся, и поддел крохотный череп ногой. — Пас!

Кникер принял, в крематории завязался азартный футбольный матч.

— Зря вы так парни, — произнес Клаус.

— Кощунство герр лейтенант? — недоуменно спросил Лис.

— Подотрись своим кощунством, — закатил глазки эсэсовец. — Вдруг это еврейские черепа?

— Пинать еврейские черепа плохая примета? — осклабился Кникер. — Или сочувствуете герр лейтенант?

— Плохая примета для твоего кошелька, идиот, — нахмурился Клаус. — Я знаю серьезных коллекционеров в Европе, готовых выкладывать по десять тысяч марок за еврейские черепа, это настоящая редкость.

— С жиру бесятся, — недоверчиво хмыкнул Лис и занес ботинок.

— Не трогай! — Кникер коротко взвизгнул, и бросился под ноги.

— Дались тебе, черепушки эти?

Кникер вопрос проигнорировал, сгреб богатство в кучу и спросил Клауса:

— Они точно еврейские?

— Я почем знаю? — удивился эсэсовец. — Не специалист, а на вид одинаковы. Бери все, озолотишься.

— И возьму, — упрямо заявил Кникер. Осмотрел каждый, три, похуже качеством, с видимым сожалением отложил в сторону, а оставшиеся два засунул в рюкзак, под смех и подначки. Народ двинулся к выходу, под каблуками затрещали обгорелые кости, Мага с видимым наслаждением вмял грудную клетку. Ни на кого кроме Руди, это место не произвело впечатления, как в музее побывали, бедном, унылом и скучном.

Мамчур, бормоча под нос, повел гурьбу дальше по незаметным тропинкам, среди елок пытающихся прикрыть преступления, творившиеся здесь несколько десятилетий назад. Люди ушли, а зло осталось, навеки затаившись в мрачных развалинах. Пройдут годы, последние следы лагеря исчезнут с лица земли, но запах смерти и горелой плоти останется навсегда.

За деревьями показались остовы зданий, длинные, кирпичные бараки, куски стен, накиданные в беспорядке бетонные блоки с неряшливой бахромой ржавых арматурных прутьев.

— Склады, — сообщил фельдфебель.

Крыша в первом бараке частично обвалилась, свет падал отвесно, заливая солнечными бликами кучи тряпья. Горы старой, сгнившей одежды свалявшейся в однородную массу. Пальто непривычных фасонов, пиджаки, истлевшие платья. Вдоль стены загородка из проволоки, до потолка набитая сморщенной, выцветшей, отсыревшей обувью. Тяжелые рабочие ботинки, высокие сапоги на толстой подошве, элегантные женские туфли на каблучке. Несколько тысяч пар. Рудольф шумно сглотнул, увидев крохотные, детские сандалии лежащие на самом краю. Все понятно без слов.

— Да тут настоящий магазин распродаж! — восхитился Лис.

— Жуткий хлам, — Мага поворошил тряпье стволом пулемета. — У нас на помойку лучше выкидывают.

— Эй, Кникер, глянь, вроде твой размерчик, — Лис выудил из кучи черное женское пальто с некогда пышным, меховым воротником. — Самому не сгодится, подаришь жене, очень экономично.

— Пошел ты, — огрызнулся Кникер, а у самого глаза так и бегали, еще бы, столько добра.