Илья Эренбург - Что человеку надо

• Название: Что человеку надо
• Автор: Илья Эренбург
• Издательство: Государственное издательство «Художественная литература»
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1938

---

— А ты в Москве был?

— Был.

Они молча едят.

— Ты, может быть, и Сталина видел?

— Два раза. Он на трибуне стоял.

Пардо отодвигает тарелку:

— Чорт, умирать не хочется! Ничего я еще в жизни ее видел…

Вальтер смеется:

— А зачем умирать? Вздор! Если мы вчера живыми вышли, значит нас ничего ее берет.

— Здорово ты по-испански научился.

Горняки смеются:

— Какой он немец, он испанец! Гляди — из кувшина пьет, ни капли не пролил.

— А ты испанские песни умеешь петь?

Они поют хором. Мелодия грустная, но всем весело. Они поют о том, что никогда, никогда не пройдут мавры через Французский мост. Куда им — они и на дорогу не вышли!.. Все забыли ночи в окопах, дождь, голод; даже спать неохота; поют, кричат, дурачатся.

— Слушай Вальтер, ты что будешь делать, когда война кончится?

— Уеду.

— Зачем тебе уезжать? Ты теперь испанец. У нас хорошо будет…

— А у меня? Нет, я еще повоюю.

Пардо смущенно говорит:

— Тогда мы к вам поедем… Как ты…

Теперь они поют о садах Гренады, о насмешливой девушке, о пастухе, который нашел золотую подкову. Вальтер сегодня веселый; ничего у него нет позади — ни разгрома, ни тюрем, ни одиночества. Луиза жива, она скоро приедет в Испанию. Город отстояли. Скоро возьмем Кордову. Вокруг хорошие, храбрые люди. Фриц говорит: «дети». Конечно, дети. А что лучше детей? Вот Вальтер и нашел счастье в маленькой, наполовину разрушенной деревушке.

Где-то блеет овца. Вальтер лежит на мокрой соломе и в темноте улыбается.

Вальтер умер, не проснувшись: осколок бомбы раздробил череп. Возле гроба стоит поляк Ян и сморкается: его душат слезы.

На рассвете батальон выступил. Ковалевич собрал всех.

— Командир…

Неизвестно, что он хотел сказать. Он молча постоял, махнул рукой и крикнул:

— Вперед!

Вчера батальон шел с песнями; сейчас тихо. У всех в голове одно: командир… После обеда дошли до первых позиций неприятеля. Надо было взять гору. Дрались ожесточенно; лезли под огонь. Фашисты отступили.

Вечер. Все сидят возле костров.

— Командир…

Тело Вальтера отвезли в город. Только вчера отогнали фашистов, а город уже очнулся. Приходит жители. Кое-где расчищают улицы, чтобы пройти к уцелевшим домам. Работницы осматривают машины: четыре станка попорчены.

Гроб встречает полковник. Он стоит, вытянувшись, кулак у козырька; от волнения дрожат губы. Потом робко подходят работницы. Они нарвали в поле маков; теперь кажется, что гроб весь забрызган кровью. Все молчат. Наконец, Ян спрашивает;

— Куда нести?

Гроб поставили в школе. Потолок пробит бомбой. Буйное солнце в зале; жужжат шмели. Одна работница тихо говорит полковнику:

— Завтра станем на работу — военный заказ…

И вдруг прибавляет:

— Немца жалко.

Гроб повезли в Валенсию. В деревнях прибегали крестьяне:

— Кого везут?

Ян отвечал:

— Бойца.

Женщины с кувшинами на голове останавливались и всхлипывали. В одной деревне безногий старик заиграл на трубе зорю. Начались горы; шумели весенние ручьи; пахло мятой. Пастухи снимали шапки, и звонко звенели колокольчики. В степях Ла Манчи дул теплый ветер. Легкая серебряная пыль, как туман, застилала дорогу. Бросая лопаты, крестьяне подымали кулаки. Женщины говорили ребятам: «Видишь»… Никто не знал, кого везут, и Ян, как прежде, коротко отвечал: «Бойца».

Проехали Альбасете, где находился штаб интернациональной бригады. Пришли немцы, англичане, французы; все пели на разных языках «Интернационал». Раненый негр с марлей на голове тихо повторял:

— Товарищ Вальтер!..

Он был с Вальтером под Теруэлем.

В Валенсии перед гробом шли музыканты; солдаты молча отдавали честь; не колыхались приспущенные флаги.

Речь должен был произнести Лавиада. Он знал, что над гробом принято говорить о жизни человека. Он спросил Фрица:

— Что он до войны делал?

Фриц ответил:

— Не знаю.

И потом добавил:

— Что делал — воевал…

Лавиада не умеет говорить. Это астуриец; он был забойщиком; теперь он танкист. Он помнит сухое, костистое лицо Вальтера, шрам на лбу, ровный голос и вдруг (это, чтобы не выдать своих чувств): «вздор!».

Лавиада говорит:

— Товарищ Вальтер пришел к нам на помощь. Он всю свою жизнь воевал против фашистов и он умер на войне.

Позади кто-то плачет. Темная зелень лавра, розы, штыки.

13

Деревня Вега лежит на крутой горе. В знойный день женщины, обливаясь потом, тащут наверх кувшины с водой. В домах пусто, темно; зимой крестьяне жгут хворост, и стены закопчены. Один дом почище других — занавески, часы с боем. Здесь жил священник. Теперь здесь помещается комитет: сидит Хасинто, перед ним револьвер и большая печать. До войны все ходили в церковь; священник был строгий, он говорил бабам: «Будешь, стерва, на вечном огне гореть», а детей бил по щекам. Жило бедно: работали на графа: управляющий платил песету за день. Богачом считался Виньес: у него был мул. Школы в Веге нет и грамотных мало. Сын Виньеса Альфонсо учился четыре года в духовном училище; он писал письма за всю деревню.

Когда началась война, в других деревнях ходили с флагами, пели. В Веге никто рта не раскрыл — ждали, что будет. Пришли дружинники, спрашивают: «Где у вас комитет?» Посмеялись и ушли. А вскоре приехал Хасинто. Его отвели в дом священника, принесли молока, яиц — думали ублажить; но он сразу стал наводить порядок:

— У кого деньги есть, неси сюда.

Никто не знает, откуда взялся Хасинто. Одни говорят, что он был боцманом и об’ездил чуть ли не весь свет, другие — что он сидел в тюрьме за налеты. Когда стали записывать добровольцев, Хасинто пошел в «Железную колонну». С месяц он просидел под Теруэлем, потом ему надоело воевать; он заехал в Вегу и там остался.

Крестьяне Веги работают, как прежде, от зари до зари. Вместо управляющего теперь — комитет. Заправляет всем Хасинто; у него помощники: Санчес и Альфонсо. Деньги комитет отменил. Крестьянам выдают талоны — на хлеб, на молоко, на спички. Хасинто осмотрел каждого и записал в тетрадку, сколько кому давать хлеба. Вначале люди жаловались, но Санчес всем отвечал:

— Не я высчитал — Хасинто, он понимает.

Недавно в комитет пришла баба, просит молока. Хасинто говорит:

— Тебе молоко ни к чему, у тебя дыхание хорошее.

Сахар Хасинто поделил между членами комитета:

— Мы головой работаем, нам без фосфора невозможно.

Кое-кто из молодых уверовал, что Хасинто святой человек. Своим приверженцам он роздал ружья, револьверы. Альфонсо выписал брошюру Бакунина. Он ее прочитал раз десять и всем теперь говорит: «Суть в безначальи». В комитете он повесил таблицу, сколько кому причитается растительного масла или табаку, а наверху написал: «Распределение земных плодов».

Беда пошла от Аны, вдовы солдата, убитого в Африке. Альфонсо ей дал талон на табак. Она этот талон выменяла на две кружки молока. Ее вызвали в комитет. Альфонсо спрашивает:

— Презренные серебренники хочешь воскресить?

— А что мне с табаком делать? У меня дочка слабая…

Хасинто крикнул:

— Ты мне зубы не заговаривай! Девочка свое получает по плану. Не хочешь курить, верни талончик. А за спекуляцию вот что полагается…

Он постучал револьвером по столу. Ана выбежала и завопила:

— Убивают! Это за кружку молока. А сами пьют кофе с сахаром…

Собрался народ. Пабло крикнул:

— Разогнать комитет.

Хасинто собрал своих.

— Назад хотят повернуть. Графа им надо…

Ану заперли в сарай при доме священника. Деревня взволновалась. Вечером к комитету пришли бабы:

— Ану отпустите! Не то мы вас подожжем.

Санчес испугался:

— Пальни разок в воздух.

Альфонсо выстрелил и ранил старуху. Бабы разбежались. Санчес пошел домой, но сейчас же прибежал назад:

— Они ружья достали!.. Пабло кричит: «Мы их всех перебьем!»

Хасинто сказал Альфонсо:

— Беги в Фуэнте — там ребята Маноло. Скажешь, что фашисты выступили. Только живей! А ты из деревни выскочишь?

Альфонсо усмехнулся:

— Чтобы я, анархист, баб испугался?

В полдень приехали два грузовика с солдатами. Альфонсо шел впереди, он показывал дорогу. Пабло караулил на колокольне. Он выстрелил. Альфонсо упал навзничь. Тогда солдаты начали стрелять. Из комитета выбежал Хасинто:

— Сюда!

Пабло стащили; он отбивается, все лицо в крови. Крестьян загнали на площадь перед церковью. С Аной еле справились — она кусалась. Плачут дети. Солдаты ругаются:

— Мы за них кровь проливаем, а они с фашистами спутались.

— Сами вы фашисты! Николаса убили. Детей кто будет кормить?

Внизу гудит машина — это приехал Маноло.

— Кто стрелял?

— Фашисты. Назад хотят повернуть… Вот главный.

Хасинто показывает на Пабло: тот вытирает рукавом лицо и плюется. Маноло подошел к нему: