Варткес Тевекелян - Романы. Рассказы

• Название: Романы. Рассказы
• Автор: Варткес Тевекелян
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1981

Книгу известного советского писателя В. А. Тевекеляна (1902–1969) составили произведения, получившие широкое признание среди читателей. Романом «Жизнь начинается снова» В. Тевекелян дебютировал в литературе. Роман «Рекламное бюро господина Кочека» был последним крупным произведением автора.

Герои В. Тевекеляна — люди стойкие и мужественные, преданные своему народу, готовые отдать жизнь во имя Родины.

В сборник вошли также рассказы: «Купец, сын купца», «Мечта», «Мороз» и другие.

---

Мурад вздохнул и перевернул страницу. Дальше был опять небольшой перерыв в записях Качаза. Видно, работа, новая жизнь, коммунисты захватили его так, что он даже не успевал все заносить в дневник.

«3 сентября 1939 г.

Свершилось! Война объявлена. Правительство принимает чрезвычайные меры. Наша партия распущена; вместо того чтобы обезопасить себя от «пятой колонны», правительство распустило партию, пользующуюся такой популярностью в народе. Нодье был прав, когда он как-то сказал, что для буржуа лучше Гитлер, чем французские коммунисты. Во всяком случае, этот акт правительства пахнет предательством.

Интересно, призовут меня в армию или оставят работать на верфях? Я ведь принял французское подданство. Руже утверждает, что власти постараются в первую очередь призвать в армию коммунистов. Думают, что коммунистов легче обуздать, одев их в солдатские шинели. Что же, я с удовольствием буду защищать Францию, поскольку война направлена против фашизма. Тем более что мне терять нечего; жаль, конечно, расставаться с друзьями, в особенности с Жюли.

5 сентября

Получил повестку, через два дня уезжаю в армию.

17 ноября

Долго не вел дневник, хотя свою тетрадь все время таскаю в ранце. С чего начать? Да, пожалуй, особенно не о чем писать. Я солдат французской армии. Сначала муштровка, потом окопы — вот и все. Сидим за линией Мажино и ждем у моря погоды. Изредка слышны одиночные выстрелы: то стреляют фашисты и наши отвечают, то постреляют наши и с такой же неохотой ответит противник. За все время было убито трое солдат и двенадцать ранено, признаться, и то случайно. Солдаты — участники прошлой войны — окрестили теперешнюю «странной войной». Действительно, все странно: согнали столько народу сюда, как будто бы для забавы. Греки — и те лучше воевали с турками, когда я по глупости служил у них добровольцем. Боюсь, как бы немцы не устроили нам ловушку. Ну, а пока мы занимаемся бездельем и до упаду танцуем под патефон. Поживем — увидим.

7 января 1940 г.

Новый год встретил в окопах. Кажется, этой игре в прятки, называемой войной, не будет конца. Если так будет долго продолжаться, то французская армия окончательно потеряет свою боеспособность. Все стали такими беспечными, что временами забываешь, что враг всего в сотне метров от тебя. Солдаты убеждены, что никаких серьезных столкновений не будет, постоим так до лета и разойдемся по домам. Я не особенно в это верю, но никто ничего точно не знает. Все письма, которые я получаю, проходят через военную цензуру, и, конечно, никто из друзей не пишет, что творится там, где делается большая политика. Как не хватает Нодье! Он все объяснил бы. Даже по подозрению в коммунистической деятельности угрожает военно-полевой суд и расстрел. Двое из нашей роты уже угодили под суд — только за то, что осмелились вслух рассуждать о политике, хотя вовсе не были коммунистами.

10 февраля

Получил новую посылку от Жюли, от нее же узнал, что Жан все еще в Марселе и продолжает работать. Его не мобилизовали. Нодье пропал, где он находится, никто не знает. Наверное, ушел в подполье или, в худшем случае, сидит в тюрьме. Руже каким-то чудом уцелел, — может быть, его не тронули потому, что слишком стар.

Дна раза ходил в разведку. Второй раз мы случайно набрели на здоровенного немца, и он сдался нам без сопротивления. Мы приволокли его к себе и сдали офицеру. Это вызвало целую сенсацию. О нашем «подвиге» напечатали в газетах. Когда не о чем писать, то военным корреспондентам приходится раздувать и такой пустяк.

Один из них сочинил о нашем «подвиге» целую эпопею в героическом духе и напечатал в газете «Пари суар». Что только там не было написано! Оказывается, мы, то есть я и мои товарищи, имея задание командира достать «языка», бесстрашно ползли под градом пуль к немецким окопам, хотя местность освещалась ракетами, как днем. В окопах мы, смело прыгнув туда, штыками и прикладами уничтожили пять немцев, а одного оглушили ударом по голове и приволокли к себе. Ну чем не сказка о Тартарене из Тараскона? Прочитав эту статью, солдаты хватались за животы от смеха.

К великому нашему удивлению, нас, всех троих, наградили медалями.

15 апреля

Зима осталась позади. Признаться, мы таки порядочно страдали от холода, нас ничем теплым не снабдили, якобы потому, что в укреплениях тепло. Правда, здесь местами даже паровое отопление проведено, но зато когда приходилось нести наружную службу, то мы буквально коченели. Сейчас ласково греет солнце, солдаты развеселились, все в один голос предсказывают скорый конец войны. В самом деле, скорей был конец, иначе от скуки с ума можно сойти. В полковой библиотеке ни одной порядочной книги, одни детективы.

Да, забавный случай произошел со мной, стоит его описать. Наш католический священник, узнав, что я армяно-грегорианского вероисповедания, взялся обратить меня в католическую веру. Напрасно я доказывал, что я такой же христианин, как и остальные, и мне нечего опасаться попасть в ад за свои заблуждения. Ничего не помогло, и, чтобы избавиться от него, я попросту признался, что вообще не верую ни в какого бога. Кюре отстал, но зато за меня принялся помощник командира (солдаты утверждают, что он никакой не офицер, а просто шпик). Он учинил мне форменный допрос, кто я и что я и, самое главное, почему я не верую в бога.

— Уж не коммунист ли ты? — спросил он под конец.

Я прикинулся совсем идиотом и, в свою очередь, спросил его:

— Что это за нация, господин лейтенант?

Он махнул рукой и ушел. Когда я об этом рассказал моим друзьям, то они посмеялись от всей души.

2 июля

Сижу в лагере и размышляю. Как мало прошло времени и как много перемен! Почти год отсидеть в окопах, чтобы семь дней воевать! Никто не ожидал такого позорного конца, и солдаты до сих пор не поймут, как все это могло случиться. Наши знаменитые укрепления не помогли. Фашисты попросту их обошли и появились у нас в тылу. Командование издало приказ сдаваться, и если мы не оказались в плену, то это исключительно заслуга простых солдат, которые заставили нашего полковника воевать. Но после семи дней неравной борьбы мы принуждены были отойти в безопасную зону.

Перемирие было подписано 23 июня. Правительство удрало в Виши. Об этом я узнал здесь из газет, но по домам нас не распускают. Ходят слухи, что остаток армии вишисты собираются сдать в плен. От них всего можно ожидать. Ну нет, я не намерен очутиться в немецком плену, с меня хватит. При первой возможности удеру. Жаль, что у меня нет гражданского платья, иначе давно осуществил бы свой план. Отсюда удрать не так-то трудно. Нас охраняют свои же солдаты. Они по удирающим не стреляют, я это заметил, и офицеры тоже не особо рьяно исполняют свои обязанности, на все смотрят сквозь пальцы.

17 июля

Мне определенно повезло. Я в Париже. Все совершилось так неожиданно, что даже самому не верится.

Попробую описать все, как смогу.

Слух о том, что вишисты собираются сдать нас немцам, стал настолько упорным, что откладывать свой уход из лагеря было нельзя. К тому же появились зловещие признаки, подтверждающие это: нас разоружили, даже у офицеров отняли личное оружие, в лагере начали появляться представители немецкой армии, — и я решился.

Восьмого июля рано утром я с беззаботным видом направился к главным воротам и беспрепятственно прошел мимо часового, он только многозначительно посмотрел на меня, но не задержал.

На одной из ферм, находившихся неподалеку от лагеря, я достал у хозяина гражданскую одежду и даже какое-то удостоверение на имя Франсуа Пино, якобы рабочего этой фермы.

С фермы я прямо направился на станцию, дождался вечернего поезда и покатил в Париж.

В этом городе блеска и нищеты я бывал всего три раза, и то на короткое время. Ни одного знакомого у меня здесь не было. Раньше это и не требовалось, можно было остановиться в любой дешевенькой гостинице, но сейчас…

Был ранний час. Я вышел из вокзала и в первую очередь увидел немецкие патрули, громко стучавшие по мостовым подкованными сапогами. Чтобы не попадаться им на глаза, я зашел в первое попавшееся кафе, сел за свободный столик и заказал себе стакан кофе с булочкой. Свой скудный завтрак ел как можно медленнее, потом принялся читать утренние газеты — они были заполнены длинными инструкциями военного коменданта Парижа, регламентирующими поведение граждан. Дальше оставаться в кафе было неудобно, и мне волей-неволей пришлось уйти.

В течение трех часов я бесцельно бродил по незнакомым улицам и все думал: где бы найти себе ночлег?