Вячеслав Фомин - Варяги и варяжская Русь. К итогам дискуссии по варяжскому вопросу

• Название: Варяги и варяжская Русь. К итогам дискуссии по варяжскому вопросу
• Автор: Вячеслав Фомин
• Издательство: Панорама
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-93165-132-2

Монография посвящена одной из самых актуальных тем российской и зарубежной науки - проблеме этноса варяжской руси, стоявшей у истоков российской государственности. Подробный анализ источниковой базы показывает, что своими корнями варяжская русь связана со славянским южнобалтийским Поморьем, определявшим в IX-XI вв. жизнь всей Северной Европы. Выявлены иные истоки норманизма, действительное содержание полемики М.В. Ломоносова и Г.Ф. Миллера по варяго-русскому вопросу, принципиальное отличие в понимании сути антинорманизма между исследователями дореволюционного времени и исследователями XX в. Источниковедческая часть работы содержит подробный историографический обзор по вопросу складывания древнейшей нашей летописи Повести временных лет и Сказания о призвании варягов.

---

Эволюция термина «варяги» от частного (собственно варяги ІХ-Х вв., внесшие значительный вклад в русскую историю) в общее (европейские народы) завершилась трансформацией в понятие, с которым (под влия­нием церковной традиции, ведущей свое начало от полемических сочинений эпохи Киевской Руси против католицизма) ассоциировались самые темные силы мира. В подобном процессе нет ничего удивительного. Так, например, в «Сказании о Мамаевом побоище» финал Куликовской битвы (удар Засадного полка) усилен еще и тем, что Мамай, увидев свою погибель, призвал к себе на помощь «богы своа Перуна и Салавата и Раклиа и Гурса и великого своего пособника Махмета», но не было «ему по­мощи от них, силою бо святого духа, яко огнем, татарский полки пожигаются, рускими мечы посекаются». Автор, указывается в литерату­ре, желая подчеркнуть, что Мамай «идоложрец», язычник, называет в числе его пособников древнерусских богов Перуна и Гурса (искаженное Хоре), а также неизвестных богов Салавата и Раклиа, хотя Мамай был мусульманин. Думается, что перечнем небесных покровителей врагов христианской Руси «Сказание» стремилось еще больше усилить ощуще­ние смертельной опасности? исходящей от них, а также само величие по­беды над поработителями. Поэтому, к имени «поганного» Мамая были прибавлены имена языческих богов, которым некогда поклонялись пред­ки русских, прося у них защиты и получая ее, и доброй памятью о ко­торых пропитано «Слово о полку Игореве» (80-е гг. XII в., и где читается имя Хорса), но для их потомков уже ставших «неверными», символом «поганства», угрожавшего православной Руси.

Практика приложения русскими термина «варяги» ко многим евро­пейским народам, кровно не связанным между собою, очень долго быто­вала в нашем Отечестве, и была зафиксирована иностранцами. Так, со­гласно свидетельству П. Петрея, приведенному выше, в России в начале XVII в. варягами именовали германцев, финнов, куршей, славян Южной Балтики. Через сто с лишним лет швед Ф.-И. Страленберг, также опи­раясь на живую традицию, с которой ознакомился в русском плену, констатировал, что «варяги есть имя общественное, которым называлися... народы, обитавшия около Балтийскаго моря». Но при этом русские писатели всегда отделяли варягов эпохи Киевской Руси от современных им «варягов-немцев-латинян», отношение к которым после Флорентий­ской унии 1439 г. и падения Константинополя в 1453 г. стало еще более негативным. Выше цитировались поздние летописи, выводившие Рюри­ка «из немец», но при этом продолжавшие утверждать, что «от тех варяг находницехь прозвашася Русь, и от тех словет Русская земля; и суть но-вогородстии людие и днешнего дне от рода варежеска, преже бо беша словене». В Никоновской летописи под 1471 г. сторонники Москвы в Новгороде увещевают своих противников, настроенных пролитовски, что «изначала отчина есмы тех великих князей, от перваго великого князя нашего Рюрика, егоже по своей воли взяла земля наша из варяг князем себе и с двема браты его...». Один из списков Хронографа 1512 г. к ска­занному добавляет, что «того не бывало от начала оу нас, как и земля их стала и как великий князи оучали быти от Рюрика на Киеве и на Володимере и до сего великого князя Ивана Васильевича...». В «Великих Минеях Четьях» митрополита Макария, созданных в 40-х гг. XVI в., читается, что Владимир, сын Святослава и правнук Рюрика, «от варяг на княжение российское призванного». Среди исследователей нет одно­значного решения вопроса по поводу времени канонизации Владимира (по Е.Е. Голубинскому, это произошло где-то в районе 40-х гг. XIII в., по Я.Н. Щапову, в последней четверти XIII - начала XIV в.), но все они схо­дятся во мнении о позднем характере этого события. И. Серебрянский составление «Жития» Владимира относил к XIV в., а появление его пол­ного варианта, где отмечено варяжское происхождение Рюрика и, следовательно, Владимира, первокрестителя земли Русской, к середине XVI столетия.

Глава 2 Появление скандинавов на Руси в конце X века

Весь приведенный материал свидетельствует, что ПВЛ, как наиболее точно выразил эту мысль С.А. Гедеонов, «всегда останется, наравне с ос­тальными памятниками древнерусской письменности, живым протестом народного русского духа против систематического онемечения Руси». В сущности, то же самое признал в отношении нашего главного источника по истории Киевской Руси норманист А.А. Куник, прямо сказав, что «од­ними ссылками на почтенного Нестора теперь ничего не поделаешь...». Поэтому, чтобы спасти норманизм, он предложил летопись «совершенно устранить и воспроизвести историю русского государства в течение пер­вого столетия его существования исключительно на основании одних иностранных источников». И из их числа особое значение придается скандинавским источникам. Именно через их призму глядят сейчас на историю Киевской Руси, именно ими поправляют и комментируют ПВЛ, превращая ее в приложение к висам, рунам, сагам. Но те же знаменитые исландские саги, вобравшие в себя историческую память скандинавов, дают самый точный ответ на вопрос о времени появления скандинавов на Руси, а, следовательно, и самую точную оценку состоятельности всех разговоров о варяжской руси как представительнице норманского мира.

В XIX в. Н.И. Костомаров, С.А. Гедеонов и Д.И. Иловайский обрати­ли внимание на тот факт, что сагам неведом никто из русских князей до Владимира Святославича. К тому же ни в одной из них, подчеркивал Ге­деонов, «не сказано, чтобы Владимир состоял в родстве с норманскими конунгами», но чего стоило бы ожидать при той, заметил историк, «за­ботливости, с которою саги выводят генеалогию своих князей». Более того, продолжает он, в них «не только нет намека на единоплеменность шведов с так называемою варяжскою русью, но и сами русские князья представляются не иначе как чужими, неизвестными династами». И сегодня крупный знаток саг норманист Т.Н. Джаксон констатирует, «что саги, внимательные к генеалогиям, не знают предков «конунга Вальдамара» и величают его «Вальдамаром Старым», т. е. первым в роду, и что они «о скандинавском происхождении русских князей молчат». Но о та­ком происхождении речь ведут только сторонники норманской теории, и молчат, будто сговорившись, все источники эпохи Киевской Руси без исключения (русские, скандинавские, западноевропейские, византий­ские, арабские). Объяснение Е.В. Пчелова, что «выпадение периода до конца X в.» из саг объясняется перенесением центра Руси из Новгорода в Киев», связанного «со Скандинавией менее насыщенными контактами», принять не представляется возможным. Согласно норманистам, в X в. скандинавы массово участвовали во всех событиях Древнерусского государства, в том числе и внешнеполитических, а на киевском столе сиживали «норманские к&нунги». Попытки же Г.В. Глазыриной объявить конунга Ингвара в «Саге о Стурлауге Трудолюбивом», созданной около 1300 г., князем Игорем, являются чистейшим источниковедческим про­изволом, одобренным ее единомышленниками.

С приведенным наблюдением антинорманистов Костомарова, Гедео­нова и Иловайского абсолютно согласуется заключение норманиста Ф.А. Брауна, отметившего, что «более ясные географические сведения о России начинают появляться в сагах только с самого конца X в.». Вместе с тем он указал на два принци­пиально важных факта, которые позволяют без особого труда определить нижнюю и верхнюю границы времени пребывания скандинавов на Руси. Во-первых, констатировал ученый, «о хазарах, насколько мне известно, сага нигде не упоминает. Могу даже положительно утверждать, что их там нет и быть не может». А во-вторых, «из южнорусских кочевых на­роднее в саги попали лишь печенеги... и может быть, половцы...». Об отсутствии в сагах «малейшего следа о хазарах» говорили затем К.Ф. Тиандер, В.И. Ламанский, В.А. Пархоменко. В 1973 г. М.Б. Свердлов уточ­нил, что в «Саге об Эймунде», о которой Браун вел речь, названы не по­ловцы, а печенеги. Из сказанного следует, что скандинавы в своей массе начали бывать на Руси уже после исчезновения из русской истории хазар, разгромленных в 60-х гг. X в. Святославом, и посещали ее самое короткое время - где-то примерно с 980-х гг., т.е. с вокняжения Влади­мира Святославича, и до первого прихода половцев на Русь, зафиксиро­ванного летописцем под 1061 г. («придоша половци первое на Русьскую землю воевать...»230). Эти рамки еще более сужает тот факт, что саги пос­ле Владимира называют лишь Ярослава Мудрого (ум. 1054) и не знают никого из его преемников. На конец X в. как на время появления скан­динавов на Руси указывают и другие скандинавские источники. Важ­ное значение в этом плане приобретает мнение сторонницы норманства варягов Е.А. Мельниковой, установившей, что «сложившаяся географическая номенклатура рунических надписей и скальдических стихов ско­рее указывает на конец эпохи викингов как на время наибольшего зна­комства скандинавов с топографией Восточной Европы и формирова­ния... соответствующей традиции». Но конец эпохи викингов - это середина XI века.