Вячеслав Фомин - Варяги и варяжская Русь. К итогам дискуссии по варяжскому вопросу

• Название: Варяги и варяжская Русь. К итогам дискуссии по варяжскому вопросу
• Автор: Вячеслав Фомин
• Издательство: Панорама
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-93165-132-2

Монография посвящена одной из самых актуальных тем российской и зарубежной науки - проблеме этноса варяжской руси, стоявшей у истоков российской государственности. Подробный анализ источниковой базы показывает, что своими корнями варяжская русь связана со славянским южнобалтийским Поморьем, определявшим в IX-XI вв. жизнь всей Северной Европы. Выявлены иные истоки норманизма, действительное содержание полемики М.В. Ломоносова и Г.Ф. Миллера по варяго-русскому вопросу, принципиальное отличие в понимании сути антинорманизма между исследователями дореволюционного времени и исследователями XX в. Источниковедческая часть работы содержит подробный историографический обзор по вопросу складывания древнейшей нашей летописи Повести временных лет и Сказания о призвании варягов.

---

Построения Гринева и Кирпичникова - яркий образец того, как мож­но, руководствуясь определенной идеей (в данном случае, норманизмом) и опираясь лишь только на допуски, придти к желаемому результату, ставшему, при всей очевидности натяжек, научным фактом. И собствен­ной вины ученых в этом нет, ибо они, взращенные в духе норманизма, находятся в плену того «научного факта», который обрел свою популяр­ность в прошлом столетии, и заложниками которого являются современные исследователи. Попытки объяснить имена братьев Рюрика как неправильно понятую при переводе фразу «Rurik und sine getruwen» пред­принимались в XIX в., но не получили поддержки даже среди норманис­тов, и что как научный курьез привел в 1877 г. в своей работе И.И. Первольф. Здесь надо заметить, что в последние годы в справочной, учеб­ной и научной литературе громко зазвучала мысль еще об одном приори­тете Г.З. Байера в нашей исторической науке. Вероятно, начало ей положил Л.М. Пятецкий, утверждавший, что «немецкий ученый Иоганн Готфрид Байер, трудившийся в 30-60-е гг. XVIII в. в России, доказывал, что летописная версия искажена, т.е. имена братьев Рюрика - в действи­тельности скандинавские слова, обозначающие, что он пришел в землю словен со своей дружиной - «тру-вор» и своим домом «сине-хус». Уче­ного «Иоганна Готфрида Байера» никогда не существовало, но был, как известно, знаменитый Готлиб Зигфрид Байер, которого чтут за основа­теля норманской теории, прибывший в Россию в 1726 и умерший здесь же в 1738 году. Затем «И.Г. Байер» с приписываемым ему «открытием» попал в работу археолога В.Я. Петрухина, а, видимо, оттуда в исследова­ния историков И.Н. Данилевского и Е.В. Пчелова, а также археолога Е.А. Шинакова. Но, насколько можно судить по наследию Байера, таких аналогий он не проводил, что хорошо видно из его ключевой работы по варяжской проблеме «О варягах», изданной в ХѴІІІ в. на латинском и русском языках (эту статью, как уже указывалось, В.Н. Татищев включил с небольшими сокращениями в первый том «Истории Российской»; в 1998 г. она частично, наряду с другими работами немецкого ученого по русской истории, помещенными Татищевым в своем труде, была опубликована А.Г. Кузьминым).

Немаловажную роль в закреплении в историографии мнения о скан­динавской основе Сказания о призвании варягов, мнения, что Синеус и Трувор - не люди, а лишь звуки шведской речи, сыграли в послереволю­ционное время наши историки-эмигранты. Так, в 1929 г. Н.Т. Беляев ут­верждал, что на руках летописца был «малопонятный ему скандинавский текст», итогом чего стало превращение прилагательных, окружавших имя Рюрик, «Sig-niotr»-«no6eaoHocHbm» и «Т1тіАѵаг»-«верный», «в сущест­вительные», в имена Синеус и Трувор (к такому заключению ученого подтолкнули выводы А.А. Куника. Последний в 1845 г., видя в братьях Рюрика реальных лиц, но не найдя в сагах именам Синеус и Трувор предлагаемых им скандинавских аналогий, сказал, что «Sig-niotr» и «Thruwar» являются прилагательными, означавшими прежде всего «по­бедоносный» и «верный»). По мысли Беляева, эта «сага, или, вернее, песни скальдов; может быть, подобно песне Гиндлы, она кончалась припевом-строфой, вроде: «Рюрик, Победоносный и Верный (Roerik, Sig-niotr ok Thruwar)». Подобное объяснение было полностью принято Г.В. Вернадским. В 1931 г. В.А. Мошин, ставя под сомнение содержание Сказания о призвании варягов и соглашаясь с тем, что она представляет собой бродячую легенду, сообщил о наличии в науке точки зрения, согласно которой летописец пользовался скандинавским источником, повествующим о прибытии «Рюрика со своим домом и верной дружи­ной» - «sin hous trej wory» («tru varing»).

В советскую историографию этот посыл перенес в 1956 г. Б.А. Рыба­ков. Перенес с целью доказать отсутствие каких-либо реалий в повество­вании о призвании варягов-норманнов тем тезисом, что, если Рюрик -это историческое лицо, то «анекдотические «братья» Рюрика только под­тверждают легендарность «призвания» и его источник - устный сканди­навский рассказ». Спустя два года он несколько уточнил свою мысль, сказав, что «источником сведений о Рюрике и его «братьях», вероятнее всего, был устный рассказ какого-нибудь варяга или готландца, плохо знавшего русский язык». Одновременно историк полагал, что в основе варяжской легенды могло лежать широко распространенное в Северной Европе (в Ирландии и Англии) эпическое сказание о трех братьях - осно­вателей королевств. В конечном итоге всю вину в появлении в легенде, а значит, в русской истории Синеуса и Трувора Рыбаков возложил не на скандинавского информатора русского книжника, а на него самого: име­на братьев Рюрика он объяснял из старошведского как результат «чудо­вищного недоразумения, происшедшего при переводе скандинавской ле­генды», когда новгородец, плохо зная шведский язык, «принял традицион­ное окружение конунга за имена его братьев». Как резонна замечает Н.Н. Гринев, «однако в этом случае непонятно, почему столь ненадеж­ный источник, как устный рассказ иностранца (к тому же непонятный?) был использован для правки ответственного сообщения о начале княжес­кого рода». Действительно, невозможно представить, чтобы сообщение какого-то заезжего норманна (да любого бывалого человека того времени вообще, склонного, в силу либо полного отсутствия информации у своих слушателей, либо ее крайней скудости, к преувеличениям и фантазиям) мог быть принят за отправную точку в гаком важном деле, как родослов­ная русского правящего дома, с представителями которого считали за честь породниться в ХІ-ХІІ вв. многие западноевропейские монархи. К то­му же Рыбаков оставил без объяснений вопрос, с которого, вообще-то, и надлежало бы начать ему свои рассуждения: знание новгородцем латин­ского, ирландского, английского и шведского (старошведского) языков.

Утверждение об ошибке летописца, приведшей к «рождению» никогда несуществовавших братьев Рюрика, прекрасно прижилось в советской науке, весьма своеобразно трактовавшей борьбу с норманской теорией. Поэтому, не удивительно, что преподносимое с позиции якобы антинор­манизма и якобы долженствующее показать всю несерьезность разговора о роли норманнов в русской истории, это «новое прочтение» Сказания о призвании варягов еще больше укрепляло научный мир и общество в це­лом в мысли о норманство тех, кто стоял у истоков русской государст­венности. И ныне тезис о том, что Синеус и Трувор - это следствие плохого знания летописцем шведского языка, что их имена представляют собой не что иное, как кальки со шведского (в чем видят «веский контр­аргумент» против существования этих братьев в реальности), что повест­вование о них «несет на себе печать вымысла», «легендарно», является весьма популярным в академических и учебных изданиях.

Гипотезу о скандинавской основе варяжской легенды, что в полной мере характеризует ее несостоятельность, не приемлют даже норма­нисты. В 1934 г. Е.А. Рыдзевская, отмечая принципиально важный факт, что в сагах она не отразилась, резюмировала: «...Против ее скандинав­ского происхождения, точнее - против ее оформления непосредственно на почве скандинавских преданий, говорит, между прочим, и то обстоя­тельство, что имена Рюрика, Синеуса и Трувора не образуют аллите­рации, обычной для имен героев в древнескандинавских сказаниях». Отвергала исследовательница скандинавский элемент в легенде и позже, опять же говоря, что достаточно богатая северная литература «не содер­жит ни одного хотя бы отдаленного намека» на призвание варяжских князей. В 1961 г. И.П. Шаскольский справедливо указал, что приведенная трактовка имен Синеуса и Трувора зиждется только на одном - на «невероятном» предположении о норманском происхождении варяжской легенды, к тому же она, подчеркивал исследователь, «неубедительна и с филологической стороны; ее не приняли крупнейшие филологи-норманисты В. Томсен, А. Стендер-Петерсен и др., на авторитет которых в данном вопросе вполне можно положиться».

Акгивные проводники в современной науке идеи норманства варягов В.Я. Петрухин и Е.А. Мельникова также констатируют, что текст легенды «не несет никаких следов, позволивших бы заподозрить в ней перевод». И возведение имен Синеус и Трувор к упомянутым фразам, выводят они, «фонетически невозможно». «...Чтобы образовать имя Трувор из thru varing (приводимая форма именительного падежа varing в данной фразе, кстати, невозможна, так как синтаксис фразы требовал бы формы дательного падежа), - специально заостряет внимание Петрухин, -переводчик должен был бы восстановить этимологически исходную форму ѵаг - «обет, клятва», никогда не имевшую значения «дружина», «отряд воинов». Мельникова дополнительно говорит, что слова hus и vaeringi «никогда не имели значение «род, родичи» и «дружина». Иссле­дователи подчеркивают, при этом прямо называя имена Б.А. Рыбакова и Н.Н. Гринева, что «необоснованны и не соответствуют морфологии и синтаксису древнешведского языка попытки истолковать имена Синеус и Трувор как осмысленные летописцем в качестве личных имен древнешведские фразы «со своим домом и верной дружиной», подразумеваю­щие восхождение легенды к прототипу на древнешведском языке». Лето­писец, уверены они, имел дело с памятником, изложенным на древне­русском языке. Как ими указывается, Сказание о призвании варягов «соотносится со сказаниями других народов о переселении части (обыч­но) трети племени во главе с тремя (или двумя) братьями в далекую стра­ну», и видят в братьев Рюрика «генеалогических героев».