Александръ Дунаенко - На снегу розовый свет...

• Название: На снегу розовый свет...
• Автор: Александръ Дунаенко
• Издательство: Средне-уральское книжное издательство
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2006
• ISBN: 5-729-0894-9

Немного грустная, лиричная, разбавленная иронией, проза Александра Дунаенко посвящена вечной теме. Его рассказы — о любви и других чувствах, не поддающихся точному определению, но связывающих мужчину и женщину иногда на всю жизнь, а иногда лишь на миг.

---

Тогда был социализм, и сторож пустил нас бесплатно. Правда, посмотрел на нас так, будто мы там собираемся заниматься всякими глупостями.

А мы и не собирались.

Просто оно как–то так само собой всё получилось…

У Оленьки на спине, под левой лопаткой, маленькая родинка. Мы уже так хорошо разговорились, так насмеялись, а Оленька — та даже ещё и чуть всплакнула, что впору было мне спросить, на месте ли та родинка.

И не появились ли где ещё какие–нибудь пятнышки.

И я чувствовал, что уже должен об этом спросить. А в ответ мне должны сказать что–то вроде — да ну, мол, неудобно, ты что! Потом добавить — старая я, мол, уже, Саша. Ну, а я обязательно должен настоять, убедить, что нет — не старая, все ещё впереди. Лучше даже так, что — всё у нас ещё впереди.

Вместо этого я вдруг замолчал. Язык вдруг застрял в горле и перестал двигаться.

И Оленька заметила, конечно, эту во мне перемену. Слова, которые уже должны были прозвучать, так и остались во мне. И то, что я замолчал, превратило их, невысказанных, смысл в совершенно противоположный.

Что не хочу я видеть её родинку. Что, наверное, действительно, и возраст для романтических свиданий не тот.

И, что впереди у нас ничего уже не будет…

Эх, Оленька… Оленька…

Эх вы, женщины с миллионами светлых и радужных воспоминаний юности — сайт «Одноклассники» не всегда может подарить вам возвращение к первой любви.

Прежде, чем ехать к тому, с которым собирались когда–то быть вместе даже после смерти, поинтересуйтесь — а есть ли у него яйца? Или хотя бы — в каком они состоянии?

А уже потом — холост, разведён, здоров ли…

С квартирой или оформил ипотечный кредит в рассрочку на пятьдесят лет…

Оленька ушла из моей жизни. Теперь уже насовсем.

Я в одиночестве своём, в холостячестве спал, кушал, прогуливался вечерами по проспекту Абулхаирхана. Который был когда–то проспектом Ленина, а потом его переименовывали пять раз, пока пришли к самому благозвучному названию.

Любил посмотреть новости по Российскому телевидению.

Там в последние два дня российский лидер целовался с каким–то африканцем африканского происхождения.

Россия — преемница СССР. Её лидер, исходя из политических целей, должен обязательно целоваться с иностранцами.

Везло, когда попадалась Анжела Дэвис. Она ещё без лифчика всегда ходила. Ну, а если какой–нибудь Мугабе…

Всё равно тут ничего не поделаешь. Это же всё для страны, для Родины…

А город Актобе — бывший Актюбинск хорошел и расцветал с каждым днём. Тому способствовали серьёзные причины внешнего происхождения.

В областном центре через месяц должны были встретиться руководители великих государств — России, Казахстана, Украины… Саммит, в общем. Со стороны Казахстана президент Назарбаев. Со стороны России… В народе, когда обсуждали предстоящее событие, всё время путались: то говорили Путин, то — Медведев. Бывало, находился кто–нибудь за столиком, где играли в домино, или в маршрутке, кто переспрашивал: — А кто такой Медведев? Ему говорили, что Медведев — это исполняющий обязанности президента России. И добавляли, что Путин — это исполняющий обязанности премьер–министра России. Ещё говорили, что Путин заранее, уже давно, заказал себе в Германии клона. Потом там же, в Германии, клону сделали пластическую операцию. Документы выписали на хорошую русскую фамилию Медведев.

В Актобе они должны были приехать оба — и Путин и Медведев.

С недавних пор в России стали считать, что одна голова у власти хорошо, а две — лучше.

Так вот. Актобе готовился к приёму дорогих гостей. В скверах и на бульварах высаживались свежие цветы, в считанные дни то тут, то там — везде, куда указывал властным своим перстом аким (глава) города Сагиндыков, возникали уличные бассейны с фонтанами.

Что удивительно — фонтаны включали сразу, не дожидаясь приезда высоких гостей.

Забегая вперёд, скажу, что саммит прошёл на славу. Местной ГАИ спустили план оштрафовать и отправить на автостоянки восемь тысяч автомобилей. План выполнили на двести процентов.

На автозаправки города выбросили десант налоговой полиции. Почти все пришлось закрыть, потому что у королей бензоколонок обнаружилась масса всяких нарушений.

Участковые полиционеры провели разъяснительную работу среди жильцов домов, прилегающих к центральным улицам и площадям Актобе — чтобы в дни саммита не высовывались и не проявляли праздного любопытства.

В результате город выглядел полупустым. Ни тебе пробок на дорогах, ни — подозрительных человеческих скоплений, кроме, как в специально отведённых для этого местах.

Над улицами и площадями барражировали вертолёты. На крышах домов сидели снайперы. Среди них, на самом опасном и ответственном участке, — Герой Республики, Кеншилик Найманбаев. Во время одного из последних визитов президента Назарбаева, Кеншилик заметил за километр, как сотрудник дорожной полиции прицелился в машину главы государства. Это потом выяснилось, что любознательный инспектор хотел скоростемером прикинуть, как это Нурсултан Абишевич по нашим улицам нарезает. Ну, Кеншилик его и кокнул. И получил Героя. За проявленную бдительность, за патриотизм и профессионализм.

Тихо и покойно было в дни саммита в Актюбинске.

Я перечисляю все эти события не потому, что они так всецело меня занимали. Сон. Прогулки. Президенты…

Отвлекаясь на них, я старался забыться, уйти от мыслей, которые кололи меня, жгли, не давали покоя.

Можно ли как–то отвлечься от зубной боли?..

Я думал… я вспоминал о… Тоне…

Смысла в этом не было никакого.

Я понимал это ещё тогда, когда мы разговаривали с ней о моём уходе.

Тоня мне нравилась. Но было бы смешно и нелепо представлять, что у нас может получиться какая–то совместная жизнь. Я больше не мог находиться на правах игрушки, а жить в одной квартире с женщиной, которой ты не муж, не брат и не любовник…

У Ремарка в одном из романов описывается встреча женщины с мужем, которого во время войны после ранения комиссовали.

Мужчина жив–здоров, руки–ноги целы, глаза на месте и улыбается даже.

Но увидела его жена, его женщина, и закричала так, как будто сейчас, в эти минуты, узнала о смерти мужа.

Ему на передовой пулей оторвало яйца…

Так вот — я что и думал: Тоня молодая женщина. И ей нужна нормальная жизнь с нормальным мужчиной. Пусть у него не будет руки, ноги, но пусть он будет нормальный. Калека такой категории, как я, не может ни на что рассчитывать.

Нет… Всё–таки странно… Почему я, не имея уже никаких плотских желаний, всё вспоминаю об этой женщине, думаю о ней? Отчего мысли постоянно возвращаются к ней?..

Что ли совсем уже достало одиночество с этим долбаным телевизором и прогулками по родному городу?

А, чтобы не было одиночества, обязательно жить с женщиной?

А ей то от этого будет каково?

Как там: «…но, если бы, любя, ты захотела новых встреч, Я б отказался от тебя, чтобы любовь твою сберечь…».

Конечно, речь в этом стихотворении шла не об отрезанных яйцах, а, скорее, о яйцах действующих, и об их несомненной опасности для молодой девушки, но смысл, однако же, остаётся один — если человек тебе дорог, то откажись от него, даже если он к тебе тянется, во имя его же будущего счастья.

А что, Тоня, бывшая жена моего бывшего школьного товарища, мне дорога?

У нас что, общие интересы?

Да мы ведь не разговаривали даже толком ни разу. Не было ни доверительных бесед, ни откровений.

Просто пожили какое–то время, молча уступая в чём–то друг другу, улыбаясь за общим столом, проспав, обнявшись, несколько странных ночей.

Теперь вдруг оказалось, что всего этого мне стало не хватать. Мне одиноко пить свой утренний кофе. Я долго не могу заснуть, потому что мне хочется, чтобы рядом со мной кто–то был. И не просто кто–то, а именно эта женщина Тоня, которой, как она показывала мне всем своим видом, ничего от меня не надо.

И мне хотелось, чтобы она лежала рядом со мной именно так — без одежд, тёплая и внимательная.

Мне хотелось на спящую неё смотреть долго–долго…

Всё–таки мне доктор чего–то там не дорезал — ведь человеку в моём положении не должно приходить на ум ничего подобного.

И вообще — нужно забыть уже об этой женщине. Как и обо всех женщинах вообще…

В дверь кто–то позвонил. Оля? Нет. Оля сюда уже никогда не придёт.

Не буду открывать. Пропади оно всё пропадом. Глаза бы мои никого не видели.

Вот — странное дело — когда–то от страха перед полуголодной жизнью в подвалах и в колодцах теплотрассы я позволил себя искалечить.

А теперь, сидя в сытости и спокойствии в отдельной квартире, в центре любимого своего города, я хнычу и чуть ли не закатываю истерики. Ах, мол, как плохо мне, как одиноко! Ах! И не нужен теперь я никому!..