Альберто Мангель - Гомер: «Илиада» и «Одиссея»
Скачивание начинается... Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Описание книги "Гомер: «Илиада» и «Одиссея»"
Описание и краткое содержание "Гомер: «Илиада» и «Одиссея»" читать бесплатно онлайн.
Существовал ли Гомер в действительности?
Историки по сей день не пришли к единому мнению на этот счёт.
Но в одном нет и не может быть сомнений: приписываемые великому «слепому аэду» эпические поэмы «Илиада» и «Одиссея» раз и навсегда изменили облик европейской литературы.
Все мы помним историю прекрасной Елены и неистового Ахиллеса, мужественного Гектора и благородного Патрокла. Всем нам знакома и история опасных приключений хитроумного Одиссея, обречённого богами-олимпийцами на десятилетние скитания.
«Илиаду» и «Одиссею» пытались анализировать, толковать и интерпретировать бессчётное число раз. Их называли то аллегориями, то поэтическими хрониками реальных исторических событий, то рифмованными записями мифов.
Но что они такое в действительности?
Понимаем ли мы, какие скрытые интеллектуальные, культурно-исторические и философские глубины таятся в знакомых с детства текстах Гомера?
Вот лишь немногие из вопросов, на которые отвечает в своей книге знаменитый аргентинский писатель, критик, переводчик и литературовед Альберто Мангель — один из известнейших современных исследователей античной литературы.
Узнав, что Вергилий в поте лица трудится над новым произведением, император Август пожелал узнать, о чём оно. Он мог предложить своему любимцу написать эпическую поэму о возникновении Рима, целью которой в конечном итоге было бы прославление его, Августа, персоны. Сохранились сведения о том, что Август написал Вергилию из Испании письмо с просьбой ознакомиться хотя бы с фрагментом новой поэмы — однако поэт отказал императору. Много позже он согласился в присутствии Августа зачитать три песни из первой половины «Энеиды»: о падении Трои, о смерти Дидоны и о путешествии Энея в Подземное царство. Со слов секретаря Вергилия Эроса мы знаем, что Вергилий, сочинив страницу утром, в течение всего дня правил её так, что к вечеру в ней мало что оставалось от изначального текста. Он сравнивал свой метод работы с рождением детёнышей медведицы, которых мать вылизывает, пока они не станут похожи на медвежат. Остаётся не до конца ясным, понимал ли Август замысел Вергилия: «Как можешь ты утверждать, что Цезарь принимал понятие метафоры, если Цезарь само ощущение и восприятие почитал за чрезмерную покорность?» — вопрошает Герман Брох в своём романе «Смерть Вергилия»[73].
Вергилий изучал тексты Гомера, а также комментарии к ним с прилежанием прирождённого учёного. Поэмы Гомера были построены следующим образом: сюжет «Илиады», в основе которого лежала изнурительная десятилетняя осада Трои, сфокусировался на сорока днях сражения; «Одиссея» повествует о возвращении одного из участвовавших в осаде Трои воинов домой. Подобным образом структурировал «Энеиду» и Вергилий: в первой части, проводя параллель с «Одиссеей», он описывает скитания Энея, во второй, схожей с «Илиадой», — его битвы и, в конце концов, основание им Рима.
По легенде, Вергилий перед смертью завещал своим друзьям сжечь манускрипт. Разубедили ли те его или просто отказались выполнить его последнюю волю — неизвестно; важен тот факт, что книга была издана и вскоре уже широко разошлась по империи. Некоторым читателям казалось, что вторая книга «Энеиды» несколько хуже первой — действительно, у Вергилия не было времени доработать её, довести до совершенства. Однако дело скорее всего в том, что, как проницательно отметил Питер Леви, поэт «не понимал основополагающего для творчества Гомера принципа: поэзия — удел побеждённых и мертвецов». Эней Вергилия — победитель, основатель династии стоявшего у власти Октавиана Августа, в то время как у Гомера бесспорным победителем не был ни один из героев.
Есть несколько причин, по которым Эней был избран в качестве основного персонажа латинского эпоса, несущего в себе отголоски творчества Гомера — персонажа, который интуитивно чувствовал: «Года пройдут; настанет век, / Когда троянцам проиграют греки»[74]. Эней выступал, пусть этого и не было сказано прямо, будущим наследником троянской мощи уже в «Илиаде», когда, дразня его, Ахиллес вопрошает: «Не душа ли тебя сразиться со мной увлекает / В гордой надежде, что ты над троянцами царствовать будешь, / Чести Приама наследник?»[75] Эней — славный герой: многие фрески, раскрашенные вазы и мозаики донесли до нас изображения того, как он покидает горящую Трою, вынося на плечах своего отца Анхиза и уводя за собой юного сына; его образ не тускнел в народном сознании. Писатели древности[76] рассказали о путешествии Энея начиная от стен Трои и заканчивая италийскими берегами; они предположили, что он нашёл подходящее место для поселения неподалёку от места основания Рима. Уже в III веке до н. э. латинский поэт Невий писал об Энее как об «отце римлян»[77]; два столетия спустя Лукреций начал свою знаменитую поэму «О природе вещей» обращением к «матери Энеидов, любимице и смертных, и богов, дарительнице Венере»[78].
Персонажи Гомера настолько разносторонни, настолько сложны для понимания, что это порой озадачивает читателя, так как допускает множество трактовок. Мотивы поведения Ахиллеса или Улисса в случае, если они рассматриваются не с точки зрения аллегорий, приводят в замешательство. Ахиллес храбр и верен тем, кого любит, но часто пребывает в мрачном расположении духа, эгоистичен и безжалостен к своим врагам, хоть и способен на широкие жесты; используя каламбур Льюиса Кэрролла[79], — он человек, в присутствии которого люди начинают чувствовать себя не в своей тарелке. Его личность настолько многогранна, что даже к концу произведения ей не добавляется целостности. Даже гнев — одна из основополагающих черт характера Ахиллеса — обладает таким множеством проявлений, что его природу невозможно определить точно. Гнев Ахиллеса на Агамемнона за недостаток умений в военном деле — не тот же гнев, какой испытывает Ахиллес, оскорблённый резкими выпадами последнего; не похож этот гнев и на яростную скорбь героя, горюющего по своему другу Патроклу. «Ярость», «гнев» и даже «одержимость» — вот слова, передающие чувства Ахиллеса на протяжении повествования; каждое из них сообщает происходящему особенную атмосферу.
В первую строку «Илиады» каждый из переводчиков на английский язык привнёс нечто своё. В 1616 году Джордж Чапмен, переводы которого вызывали бурный восторг у Джона Китса, передал содержание так: «Ахиллеса губительный гнев огласи, о богиня, что навлёк / Бесконечные беды на греков»[80]. В 1715 году Томас Тикелл предложил такой вариант: «Гнев роковой Ахилла, исток раздора, / Что обрёк на бесчисленные скорби Греции сынов, / О богиня, пой»[81]. Дискуссионный перевод «Илиады» опубликовал в 1715–1720 годах Александр Поуп: «Ахилла гнев, для Греции страшный исток / бесчисленных скорбей, небесная богиня, пой!»[82] В 1880 году Генри Данбар перевёл первую строку как «Гибельный гнев Пелея сына, Ахиллеса, богиня, пой»[83]. Из сделанных в XX веке переводов назовём следующие. А. Т. Мюррей: «Гнев пой, богиня, Пелея сына Ахиллеса»[84]. У. Г. Роуз: «Я стану петь о муже в гневе: о горьком гневе Ахиллеса, сына Пелеева дома»[85].Д. Ф. Кито: «Божественная муза, пой разрушительный гнев Ахиллеса, Пелеева сына»[86]. Р. Латтимор: «Пой, богиня, о ярости Пелеева сына Ахиллеса / И об опустошении, что принесла она»[87]. Р. Лоуэлл: «Пой, муза, мне безумье Ахиллеса / Что на греков тысячу бед навлекло»[88]. Р. Фаглз выразил Гомера так: «Ярость — богиня, пой ярость Пелеева сына Ахилла».
Подобная проблема определения эмоции (и, соответственно, отбора языковых средств) возникала в любом языке, на который переводили Гомера. В 1519 году Хуан де Мена, переводивший с латыни, предложил несколько тяжеловесный вариант: «Божественная муза, пой со мной, Гомером, о ярости высокомерного Пелея сына, а именно Ахилла»[89]. В 1793 году Йохан Генрих Восс открыл свой перевод «Илиады» простым и лаконичным «Воспой же ярость, о богиня, Пелейона Ахиллеса»[90]. Немногим менее века спустя Шарль-Мари Леконт де Лиль сделал попытку перевести максимально близко к греческому тексту: «Воспой, богиня, Пелейона Ахиллеса ярость губительную»[91]. Гарольдо до Кампос, бразильский поэт XX века, был немногословен: «Гнев, богиня, славь Пелида Ахиллеса»[92].
Филолог XIX века Хуан Валера, комментируя перевод с греческого на испанский, где гневу Ахиллеса был подобран эпитет «страшный», «ужасный», писал: «Определять гнев Ахиллеса как страшный равносильно признанию в том, что ты плохой переводчик. Прилагательное, использованное Гомером, происходит от глагола «терять, уничтожать» и имеет значение «фатальный, губительный, приносящий несчастье, разрушительный» — а ведь это куда больше, чем просто «страшный». В мире есть страшные вещи, которые, однако, не несут разрушений; гнев Ахиллеса не относится к их числу… Страшен звук, с какими посланная Аполлоном стрела пронизывает воздух; страшно грозное сияние глаз Минервы; страшно пламя, полыхающее в сердце великодушного Ахиллеса… Страшным видится Елене старец Приам, когда он, пусть и не желая ей зла и не причиняя вреда, с отцовской добротой укоряет её и пробуждает в её душе ужас и стыд. Елена же, не будучи страшной, разрушительна, так как разрушила счастье и мир Приама и принесла ему много горя»[93].
Почему предметом «Илиады» стал гнев — гнев Ахиллеса? В понимании Гомера именно гнев — движущая сила, причина войны, без которой войны бы не было. В то же время гнев Ахиллеса непостоянен и неясен по своей сути, он как бы складывается из нескольких типов гнева. Гомер очень аккуратен при описаниях обстоятельств, в которых Ахиллес гневается: неистовство Пелида, вызванное оскорблением Агамемнона; обида как следствие самолюбия, задетого предложением отдать другому Брисеиду; желание досадить, поступить наперекор грекам, пытающимся уговорить его вновь присоединиться к армии; угрюмость, которой ответил Ахиллес на просьбу Патрокла надеть его доспехи; безумие, в которое впал он, получив известие о смерти друга; бешенство и ярость, направленная на убийцу, Гектора… Когда в Аиде Улисс встречается с Ахиллесом, тот негодует на словах о том, что царство мёртвых, возможно, не худшее место в мире[94]… Историк Нэнси Шерман, изучившая склад ума воинов, утверждает, что хотя озлобление и является немаловажной эмоциональной составляющей воюющих, подобно тому, как оружие и обмундирование являются её материальной составляющей, всё же оно приносит пользу лишь тогда, когда контролируется. Стоики, рассматривавшие гнев наравне с остальными эмоциями как сознательное состояние, в какое добровольно ввергает себя человек, считали, что гнев неприемлем для воина, поскольку он искажает объективную картину мира. Шерман отмечает, что в противовес чувству злобы стоики предлагали apatheia, «свободу от страстей, при которой человек не испытывает ни неистовства или ярости, ни раздражения или горечи и не преступает границ морали»[95]. В XIX веке Стендаль связывал такого рода душевную непоколебимость с греко-римской этикой. «Я забыл, что такое злость! — восклицает Фабрис в «Пармской обители». — Быть может, я — один из тех великих храбрецов, которых подарила человечеству античность? Быть может, я — герой и сам того не ведаю?»[96] Если Фабрис и несёт в себе отголоски античных героев, то никак не гомеровских: в тех не было и следа апатии.
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!
Похожие книги на "Гомер: «Илиада» и «Одиссея»"
Книги похожие на "Гомер: «Илиада» и «Одиссея»" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Отзывы о "Альберто Мангель - Гомер: «Илиада» и «Одиссея»"
Отзывы читателей о книге "Гомер: «Илиада» и «Одиссея»", комментарии и мнения людей о произведении.