Степан Выскубов - В эфире Северок

• Название: В эфире Северок
• Автор: Степан Выскубов
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Мы немного помолчали, разглядывая друг друга. Потом Шишкин перевел дух и рассказал, что при приземлении их группу окружили гитлеровцы и весь день они вели неравный бой.

- Рацию и документацию пришлось спрятать, потому что никто не рассчитывал вырваться из этой заварухи живым, - рассказывал Анатолий. - А вот вышли! И рацию разыскали, хоть и не сразу.

Шишкин зарос, виски поседели, на круглом лице появились морщины. А в остальном все такой же: веселый, жизнерадостный, с добрыми серыми глазами.

- За вами вот пришел: комиссар Зуйского отряда прислал, - сказал Толя, а сам все смотрел и смотрел на меня. - Там вся наша группа. И Юлдашев со своими ребятами...

* * *

Партизанский лагерь, куда нас привел Шишкин, размещался на склоне высоты 1025 и противоположной - Безымянной. Эти две высоты разделяла горная речушка Бурульча.

Шишкин ввел нас в просторную, светлую и теплую землянку. Доложил о нас комиссару Луговому.

- Присаживайтесь и рассказывайте, как там Большая земля, - сказал комиссар и, сощурив голубые глаза, стал изучать нас с головы до ног.

После короткого рассказа я спросил у него о Мокроусове, для которого у меня был пакет штаба Крымского фронта.

- Мокроусов далеко, - сказал Луговой. - Вас туда отведут. Анатолий, обратился он к Шишкину, - позови ко мне Макринского.

- Есть вызвать Макринского!

Вышли мы от Лугового, и Толя повел в свою землянку - она находилась немного выше штабной. Нас все время не покидало волнение: свяжемся ли мы с Большой землей? Радиостанция штаба фронта была в Краснодаре - на внушительном удалении от нас. Осилит ли шестисоткилометровое расстояние наш "Северок"? Мы твердо знали, что радиостанцию штаба фронта мы услышим. А вот как они нас?

Я подготовил первую радиограмму на имя начальника разведотдела фронта, где сообщал о благополучном приземлении, о том, что находимся в Зуйских лесах. Николай забросил на дерево антенну, в противоположную сторону противовес, и мы развернули свой "Северок".

Установив заданные волны приема и передачи, включились. Григорян приложил к уху один наушник, я - другой. Какое-то мгновение не было слышно ни шума, ни треска, ни писка. Мы молча переглянулись, и в наших взглядах прочли тревогу друг друга.

Но вот прорвался шум, а потом слабенькие сигналы какой-то морзянки. Мы напрягли слух. Я повернул ручку настройки сначала влево от заданной волны, потом вправо. С замиранием сердца вслушиваясь в заполнившие эфир человеческие голоса, музыку и тысячи морзянок, мы ловили свои позывные. Но штаб фронта молчал.

Я посмотрел на часы: до начала связи оставалось еще две минуты. Так вот почему молчат! Наконец оператор штаба фронта включился - послал в эфир условные позывные. Я настроился, и сигналы усилились. Николай, подпрыгнув, как козленок, закричал "ура!.

Оператор минуты две звал нас, потом перешел на прием. Я включил передатчик и послал в эфир позывные штаба фронта. Большая земля незамедлительно отозвалась. Мы с радостью передали свою первую радиограмму.

5

На другой день повалил снег, мягкий, пушистый.

В полдень мы отправились в путь. Проводниками у нас были Шишкин и Макринский. Шли мы, а наши следы тут же заваливал снег.

Штаб Мокроусова, по словам Макринского, находился где-то в подножиях гор Средней и Сахарной головки, в районе Карасубазара. Это примерно километров шестьдесят от Зуйского отряда. Почти половину пути надо идти по открытой местности, по высокогорному плато Караби-яйле, где гитлеровцы нередко устраивают засады на партизан. Поэтому дневной переход невозможен всюду рыскают каратели.

Макринский, как опытный проводник, брел впереди, за ним - Николай, потом - я. Замыкал нашу группу Шишкин. Отдыхали мы редко, где-нибудь в укрытии: торопились.

Когда спустились в ущелье, тугой ветер ударил в лицо, обжигая снежинками. Идти было тяжело. С трудом поднялись мы на высокую гору с мелколесьем. Тут нас и застала ночь. А прошли-то меньше половины пути! В темноте идти стало еще трудней. Только гляди, чтобы идущий впереди не отпустил раньше времени отведенную в сторону ветку и она не хлестнула по лицу! Да так, чтобы след остался...

Лишь часам к двенадцати следующего дня на одной из высоток нас окликнули. Это была партизанская застава. От нее до штаба Мокроусова еще около трех километров. Но мы брели Долго, то поднимаясь на высотку, то опускаясь вниз. Несколько раз нас останавливали партизанские посты. Узнав, кто мы и откуда, пропускали.

Наконец подошли к едва заметной среди деревьев землянке. Анатолий переговорил с часовым. Тот велел подождать, а сам исчез в проеме. Вскоре из землянки вместе с часовым вышел дежурный по лагерю. Поздоровавшись, окинул нас цепким взглядом и бросил:

- Значит, с Большой земли?

- С Большой... - нехотя отозвался Анатолий.

- Тогда идемте.

Возле штабной землянки нас остановил часовой. Собственно землянки мы не видели. Привалившись к стволу дуба, стоял партизан с автоматом. Дежурный по лагерю что-то сказал ему тихонько и шмыгнул в чуть заметный вход. Мы же ждали в стороне. Через минуту-другую дежурный вернулся:

- Пущай старшой с Большой земли зайдет.

Анатолий подтолкнул меня: мол, иди.

Землянка светлая, уютная, добротно сделанная. За столом три человека: один в штатском и двое военных - майор и полковник. В углу я увидел Михаила Захарчука. Он кивнул мне, улыбнулся: дескать, вот где свиделись...

Из-за стола вышел коренастый мужчина, поздоровался со мной за руку, представился. Я достал из планшетки пакет, протянул ему. Он усадил меня между майором и полковником, а сам, опустившись на свое прежнее место, вскрыл пакет. В землянке воцарилась тишина: только слышно было, как радист выстукивал на ключе точки-тире.

- Товарищ Захарчук, - обратился Мокроусов к нему, - добавьте: пакет получен, результат сообщим дополнительно.

- Есть! - отозвался Михаил.

Пока меня расспрашивали о Большой земле, Захарчук закончил работу и отдал несколько радиограмм Мокроусову. Тот одну за другой пробежал их глазами и сказал:

- Могу порадовать вас, товарищ майор. Начальник разведотдела фронта Капалкин сообщил, что в ваше распоряжение для оперативной работы направлены радисты Выскубов и Григорян. В третий район, к Северскому, посылаются другие радисты. Так что вы, - Мокроусов обратился ко мне, - будете работать в штабе второго района. Вот ваш командир, майор Селихов, прошу любить и жаловать...

Селихов встал, пожал мне руку. С минуту, не отрываясь, смотрел в глаза, потом сказал:

- Побудьте пока с радистами.

- Да, да, теперь можете идти. Отдыхайте! - сказал Мокроусов.

Когда я вышел из землянки, снег перестал падать, из-за тучи выглянуло солнце, и ветер легонько трогал ветки деревьев, стряхивая снег.

Встретил нас Вася Добрышкин. Пока мы тискали друг друга, прибежал Захарчук.

- В нашем полку прибыло! - переступив порог землянки, радостно воскликнул Михаил. - Здорово, что вы прилетели к нам! А как там батальон?

Я рассказал, что он почти весь участвовал в новогодней операции здесь, в Крыму.

- Разведчики говорили, что в районе Акмоная высаживался воздушный десант. Я тогда думал: не наши. Выходит, что наши, - задумчиво произнес Захарчук. - Мокроусову надо сказать...

Честно говоря, к Михаилу я питал антипатию: меня раздражала в нем вольность поведения и разговора со старшими.

А вот Вася Добрышкин - человек совсем другого склада. Его фамилия полностью соответствовала облику и нраву. Кряжистый, вроде сказочного Добрыни Никитича, Вася отличался выдержкой и неизменной доброжелательностью.

- Да, кстати, как тебе наш командующий? Приглянулся? - вдруг спросил меня Захарчук.

- А что можно узнать за пять минут? И почему он в штатском? У него хоть есть какое-нибудь звание?

- Есть. Все есть! - ухмыльнулся Михаил. - Алексей Васильевич Мокроусов удивительной судьбы человек. Еще в начале века участвовал в революционном движении в Донбассе. Потом ему пришлось долгие годы провести в эмиграции. Вернувшись в Россию в октябре семнадцатого, возглавил отряд моряков и захватил Петроградское телеграфное агентство. А в двадцатом командовал Крымской повстанческой армией, действовавшей в тылу у Врангеля. Затем воевал в Испании против фашистов. Вот какой у нас командир!

Да это еще не все. Ты послушай... - продолжал Михаил. - С первых дней войны Алексей Васильевич - на фронте, командовал полком. Но по просьбе Крымского обкома партии его откомандировали в Крым для организации и руководства партизанским движением. Вот так-то... А ты говоришь, есть ли у него звание! - закончил свой монолог Захарчук и ушел в штаб.

* * *

У нас подходило время выхода в эфир. Николай ежеминутно поглядывал на часы: он уже подвесил антенну и противовес, подготовил рацию к работе. Я быстренько составил радиограмму, в которой сообщил, что будем работать во втором партизанском районе, у майора Селихова.

В назначенное время Григорян связался с Большой землей. Сигналы радиостанции штаба фронта доходили почему-то слабо. При еле заметном вращении ручки настройки в наушниках была невероятная трескотня: она то затихала, то вновь вскипала.