Алексей Лукьянов - Миленький

• Название: Миленький
• Автор: Алексей Лукьянов
• Жанр: Повести
• Год: 2016

««Газик» со снятыми бортами медленно (хотя и не так, как того требуют приличия и протокол траурного шествия) ехал по направлению к кладбищу. Кроме открытого гроба, обшитого кумачом, и наспех сколоченного соснового креста, в кузове никого не было…»

---

Председателя, однако, такие кунштюки не смущали. Он видел войну, фашистов, прошел довольно долгий путь от простого глиномеса до директора керамического завода, и ввести его в замешательство было трудно.

– Здравствуйте, – он привстал с места и протянул руку особисту.

Тому ничего не оставалось, как тоже привстать и ответить на предложенное рукопожатие.

– Чем могу быть полезен? – спросил Иван Иванович, садясь обратно в кресло. – Кстати, не расслышал, как вас зовут.

– Меня зовут Спиридонов Степан Борисович, я представляю здесь интересы государства.

– Как же, как же, – кивнул председатель: мол, разве ж я сомневаюсь? – Мы все их здесь представляем. Удостоверение можно ваше?

Гость достал из внутреннего кармана красное удостоверение и дал хозяину кабинета тщательнейшим образом изучить документ. Иван Иванович довольно улыбнулся – с лейтенантом он попал в точку – и уже менее официально спросил:

– Полагаю, вы к нам в связи с Миленьким приехали? Так у нас все под контролем, не переживайте, ваши коллеги вполне…

Спиридонов будто ожидал этого вопроса.

– Не совсем. Я к вам приехал в связи с визитом американской делегации.

– А что делегация? – удивился председатель. – Облисполком контролирует, Политбюро контролирует, ваши товарищи тоже контролируют. Мы вписываемся в сроки. Американцы как раз попадут на майские праздники! Вы же видели – на улицах полным ходом субботник идет!

– Вы меня не дослушали. Тут есть тонкий нюанс. Вы знаете, что ваш Миленький сейчас чрезвычайно популярен на Западе?

– Что? Миленький? На Западе? – искренне удивился Иван Иванович. – Чем это, извините, он популярен? И как умудрился?

Спиридонов развернул папку и расстегнул на ней молнию.

– Вот, полюбопытствуйте. Это вырезки из западногерманской, американской, французской и английской прессы. – И Спиридонов подвинул извлеченные из папки полоски газетной бумаги председателю.

Иван Иванович надел очки и долго рассматривал настоящие иностранные газеты.

– Вы меня извините, я, кроме «хенде хох», на иностранном ничего не знаю. Что там написано?

– Написано там, Иван Иванович, что русский фотохудожник Святослав Миленький весьма самобытен и его работы пользуются высоким спросом у художественных галерей и частных коллекционеров современного искусства.

– Чего? Это то, что он своей самоделкой щелкает? – Иван Иванович продолжал дивиться. – Это же тихий ужас, похабень.

– А вот загнивающий Запад думает иначе. Те его фотоработы, которые чудом проникли за рубеж – нам, кстати, предстоит выяснить, по каким каналам, а то местные комитетчики, похоже, совсем мхом поросли! – так вот, эти его поделки стоят баснословных денег. На аукционах «Сотби» и «Кристи» их покупают немногим дешевле Кандинского и Малевича.

Иван Иванович сидел, пораженный.

– Вот засранец, – сказал он, придя в себя. – А мы эти его картинки рвем и сжигаем. А можно было продать все буржуям, а на эти деньги…

Особист перебил его:

– Полегче, Иван Иванович.

Председатель недоуменно посмотрел на Спиридонова:

– А что, я неправильно мыслю? Пусть приносит пользу, дармоед! Если там, на Западе, они любят такую безобразную пачкотню – пускай жрут от пуза. Как говорится – дай вам боже, что нам не гоже. Продать им все его карточки, нехай любуются. А мы на вырученные деньги дома построим, оборудование на заводе обновим. Мы же их так по миру пустим!

– Вы не понимаете, – мягко сказал Спиридонов. – Возможна идеологическая диверсия. Попросят американцы встречи с этим вашим самородком и предложат ему политическое убежище.

Лицо Ивана Ивановича забавно сморщилось.

– Что? Миленькому? Убежище?

Тут его разобрал такой смех, что Спиридонову на какой-то момент показалось, что мгновенно покрасневшее и надувшееся лицо Ивана Ивановича сейчас лопнет и забрызгает кровью все вокруг.

– С вами все в порядке? – спросил Спиридонов.

– Ох, Степан Борисыч, ох, насмешили, – хохоча, ответил председатель. – Обождите секундочку.

Все еще смеясь, Иван Иванович нажал на кнопку селектора:

– Тамара Александровна, чаю нам сообразите, пожалуйста! – После чего из нагрудного кармана пиджака, висевшего на спинке кресла, достал носовой платок и вытер глаза, из которых уже лились слезы.

– Я сказал что-то смешное? – с недовольством спросил Спиридонов.

– Нет-нет, Степан Борисович, вы ничего смешного не сказали. Тут, так сказать, местный непереводимый юмор. Ох… – он глубоко вздохнул, успокаиваясь, и посмотрел на гостя: – Вы хотя бы представляете себе, кто такой Миленький? Справки у местного комитета наводили?

Спиридонов фыркнул:

– Диссидент махровый ваш Миленький, вот кто.

В это время открылась дверь, и в кабинет, пятясь, вошла секретарша Тамара Александровна. Она держала большой поднос, на котором, слегка подрагивая, будто от страха упасть, стояли красивые фарфоровые чашки, чайник и сахарница. Спиридонов еще в приемной удивился, что у председателя горисполкома секретарше явно лет сорок, и это не обычная секретутка, которых держат при себе директора заводов или городские начальники. Тамара Александровна была недурна собой, но строга до чопорности и призвана, очевидно, вызывать у случайного посетителя робость.

– Тамара Александровна, спасибо, голубушка, – сказал председатель. – Распорядитесь, чтобы Леонтьев машину подогнал минут через двадцать, к Миленькому поедем.

Тамара Александровна, пройдя к столу, поставила поднос рядом с папкой Спиридонова и с раздражением сказала:

– Опять этот Миленький. Дурдом по нему плачет.

Председатель встал с кресла, обошел стол справа и уселся на стул напротив гостя.

– Думаете? – он лукаво посмотрел на помощницу. – А вот товарищ из госбезопасности считает, что в нем кровно заинтересованы наши враги.

Тамара Александровна, заметно оживившись, сказала:

– Вот и хорошо, пускай забирают! Зачем он нам? Асоциальный тип! Нехай катится на все четыре стороны, маньяк сексуальный!

Иван Иванович обернулся к Спиридонову:

– Вот видите, народ отпускает Миленького на все четыре стороны. Может, стоит прислушаться? – И тут же снова посмотрел на секретаршу: – А между тем, любезная Тамара Александровна, наш гость утверждает, что работы Миленького на Западе больших денег стоят. Прямо как Малевич и этот… как его… Кандинский!

– Тьфу, дерьма-то, – Тамара Александровна презрительно посмотрела в окно. – Да я сама лучше нарисую! Вот, тоже мне, нашли кем восхищаться. У нас на заводе Болотов, художник-оформитель – вот тот талант, ничего не скажешь. Вы видели на входе портрет Леонида Ильича? Это Болотова работа, вот кто настоящий художник.

Секретарша ушла, грозно стуча каблуками, и так резко закрыла дверь, что поток воздуха долетел до мужчин, а Спиридонову показалось, что сейчас косяк выскочит. Впрочем, у самого косяка Тамара Александровна дверь придержала.

Председатель восхищенно поцокал языком и сказал:

– Серьезная женщина! Беспартийная только. Иначе бы далеко пошла.

Он разлил чай по чашкам и кивком предложил гостю присоединяться:

– Сейчас попьем чайку и поедем смотреть нашего Миленького. Кстати, обратите внимание, – он кивнул на сервиз, – производство нашего завода керамики. Видите, какая форма изящная? И расцветка веселая. Что нарисовано – сам не разберу, но глаз радует. Тоже Миленький. Он, засранец, что ни придумает – все весело выходит.

Спиридонов удивленно посмотрел на чашку, из которой пил. Форма у нее и впрямь была изящная, а абстрактный рисунок непрерывно превращался то в обнаженную женщину, то в зимний пейзаж с холмами, то в какого-то хищника, подкрадывающегося к добыче.

Председатель продолжил светскую беседу:

– Вы утренним поездом прибыли? Шестичасовым?

– Да.

– Не подумайте, что я подозреваю вас в чем-то, просто городок-то у нас невелик, злачных мест нет, магазины и столовые с восьми работать начинают. Я несколько раз подымал вопрос в обкоме – мол, если утром человек приедет, то ему и податься некуда. Нерентабельно, говорят, да и никто к тебе, говорят, Маховиков, не ездит, так что успокойся. Ан вот – приехали же. И что? Вы три часа на вокзале ждали?

– Зачем на вокзале? Сначала в местный комитет зашел, командировочное отметил. Потом в гостиницу заселился.

– И как вам?

– Весьма недурно для вашего городка. Хотя как вы будете там делегацию размещать, не понимаю – номеров-то одноместных всего три. А американцы, между прочим, коллективизма не любят, им обязательно нужен отдельный туалет, отдельная душевая.

– Что вы, делегацию мы разместим в заводском доме отдыха, в санатории. Гостиница у нас пока… кхм… не в приоритетах.

– Почему?

– Да все потому же – не ездит никто. А потому и не ездят, что некуда.