Александр Снегирёв - Я намерен хорошо провести этот вечер

• Название: Я намерен хорошо провести этот вечер
• Автор: Александр Снегирёв
• Жанр: Русское современное
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-87140-7

Он мечтал о счастье. И всё его обещало: и вёдра с нарциссами на стойке бара, и острый запах прелести, наглости, ранимости, разлитый в клубе, и пара-тройка «лонг-айлендов», и чувство уверенности, что любит и любим той единственной, которая сейчас далеко. Он мечтал… Но только апреля в сердце не было. Как не было ощущения, что по-прежнему юн. Как не было веры, что любовь настоящая. Чтобы заглушить острую боль несвершившегося и утраченного, он решил, что просто хочет хорошо провести этот вечер…

---

– Извини, старик, смотри сколько влезет, – сказал я и протянул Витьке урну.

Витька отодвинул сиденье назад, чтобы было удобнее, снял гжельскую декоративную крышку и принялся откручивать внутреннюю, жестяную, закупоривающую капсулу. Я тоже решил взглянуть, вопреки Витькиным предположениям, человеческого праха я никогда не видел.

Внутри оказалась серая пыль.

– Липкая, – сделал вывод Витька, сунув в пыль палец и тщетно пытаясь его отряхнуть.

Пыль переливалась, как белужья икра. «Интересно, если у вдов работников ЦК прах похож на белужью икру, то у пролетариев прах, наверное, как перловка, а у интеллигентов как хлебные крошки», – подумал я и тоже сунул палец в вазу. Полюбовавшись на палец, я отерся салфеткой и выбросил ее за окошко.

Мы тронулись.

По обеим сторонам шоссе красиво желтели деревья. Солнце светило, но не жарило. Наш кремовый «комби» тарахтел в левом ряду. Урна с бабушкой уютно устроилась на заднем сиденье. Послышались гудки.

Витька посмотрел в боковое зеркало и поднажал.

«Комби» затарахтел быстрее. Я тоже глянул в зеркало. Сзади напирала замызганная «Газель» с битой фарой. Из-за руля «Газели» высовывалась злобная харя. На спидометре «комби» стрелка дрожала на отметке «сто». Витька дернул рычаги, нажал на педали до упора и даже сам весь подался вперед, но стрелка дальше двигаться отказывалась. Гудение сзади усилилось.

– Вот мудак! Сань, открой окно, – скомандовал Витька, опуская стекло со своей стороны.

Я сразу понял его план. Когда окна открылись, мы высунули руки и показали «Газели» фак. Судя по отражению в зеркалах заднего вида, наши факи повергли харю в злобное недоумение. Харя, видимо, думала, что кремовым «комби», плетущимся в левом ряду, правит маразматичный старпер, только и мечтающий побыстрее добраться до дома с грузом дачных кабачков. Факи заставили харю изменить стратегию.

«Газель» с ревом пошла на обгон и, поравнявшись с «комби», принялась выжимать нас на встречную. Машины, несущиеся в лоб сплошным потоком, навели нас на мысль о бренности всего сущего. Впереди показались заграждения дорожных работ, мы летели прямо на них. Харя торжествующе поглядывала сверху из своей кабины.

Витька будто ждал этого всю жизнь. Он перегнулся через меня, показал водителю еще один маленький фак и дернул ручник. Моя физиономия расплющилась о лобовое. «Газель» проскочила вперед.

Злобная харя на миг отразилась в большом боковом зеркале «Газели», после чего оно чиркнуло об ограждения дорожных работ, и изображение водителя со звоном разлетелось. Витька радостно завопил, газанул и ринулся в правый ряд наперерез всем. Меня вдавило в спинку сиденья. Вслед неслась какофония автомобильных гудков. Началась гонка.

«Газель» пыталась пропустить нас вперед, но Витька пристроился ей в хвост. «Газель» тормознула, Витька крутанул руль влево.

– Я в глубоком пике и выйти никак не могу, – прохрипел Витька, не позволяя «комби» перевернуться.

Мы легли на левое крыло и, чуть не встав на два колеса, с визгом пронеслись мимо «Газели».

– Не знал, что ты любишь Высоцкого, – пискнул я, ухватившись за ручку над дверью.

– Запреты и скорости все перекрыв, я выхожу из пике… – пел Витька под нос. Запахло жженой резиной. «Газель» мелькнула в зеркалах. Я посмотрел на своего друга. Витька был ЯКом-истребителем, и нас преследовала не «Газель», а фашистский «Мессершмитт».

«Газель» заревела и стала угрожающе приближаться. Она сигналила и раздвигала других участников дорожного движения, как ледокол – льды. Через пару секунд «Газель» уже поравнялась с нами с Витькиной стороны.

Харя крутанула руль в нашу сторону. Избегая столкновения, Витька тоже крутанул руль. «Комби» сильно мотнуло. Харя повторила маневр, нас мотнуло сильнее. Мы уже неслись по проспекту Мира, автомобильный поток был слишком плотным для резких маневров. Нужно было предпринять что-то неординарное. Витька издал продолжительный хрюкающе-сопящий звук. Он весь вытянулся, казалось, что он хочет втянуть в ноздри всю проносящуюся за окнами осень: желтые листья, синее небо и прозрачный воздух. Когда харя собралась боднуть нас в третий раз, Витька высунул голову и что есть мочи харкнул в открытое окошко «Газели». Комок величиной с мячик для игры в гольф влетел точно в ка– бину.

Показался Крестовский мост, время поворачивать. Витька сбавил скорость. «Газель» шла следом. Дотянув до последнего, Витька резко крутанул руль, и наш «комби» точно вписался в уходящую вбок эстакаду. Сзади раздался скрежет. Харя не справилась с маневром – «Газель» застряла, зацепившись за ограждения.

– Терпенью машины бывает предел, и время его истекло, – поучительно сказал Витька.

У ворот кладбища мы остановились, тяжело дыша и счастливо улыбаясь.

Я впервые обернулся, чтобы проведать урну.

На сиденье ее не оказалось. Я посмотрел ниже.

На коврике, среди наваленных инструментов и всякого автомобильного хлама лежали две половинки сосуда под гжель, раскрывшегося, словно переспелый плод. Жестяная капсула была открыта, серая пыль лежала горкой.

– Ты что, не завинтил крышку? – спросил я и добавил нецензурное слово.

– Не ругайся при мертвых… – сказал Витька. – Наверное, забыл завинтить.

Я разглядывал гаечные ключи и промасленные тряпки, наваленные на коврике в ногах заднего пассажирского места. Теперь весь этот хлам был густо посыпан серым порошком.

– Вазу скотчем замотаем, порошок веничком сметем, – нашелся Витька.

Мы взялись за дело. Я сметал веником прах с инструментов в коврик, а Витька обматывал вазу скотчем.

Очистив все инструменты и сложив их на газетку, я аккуратно вынул резиновый коврик, наполненный прахом, из машины и с помощью воронки для масла ссыпал все в склеенную вазу. Под конец в сером ручейке праха мелькнул клок собачьей шерсти и окурок. Вытряхивать прах обратно и перебирать уже не хотелось.

– У тебя что, собака есть? – спросил я Витьку.

– Булька была, умерла сто лет назад. Мама ее постоянно в машине расчесывала, дома она не давалась, а в машине пожалуйста… от страха, наверное.

– Да уж… и окурок… бабушка табачный дым на дух не переносила, деда всю жизнь пилила за папиросы. И собак.

Я постучал ногой по тыльной стороне коврика, чтобы выбить остатки праха.

– Если все тело бабушки изначально было в этой вазе, то, интересно, каких частей теперь не хватает? – рассуждал я.

– Думаешь, здесь была вся бабушка?

– А как же… – неуверенно сказал я.

– Я слышал, в урны насыпают только часть праха. Вряд ли целая бабушка поместится в такой маленькой вазочке, – заявил Витька со знанием дела.

– А куда же они остальное девают? – спросил я.

– Не знаю, смывают, наверное, в канализацию или фасуют по пакетикам и продают в качестве удобрения для цветов.

– Все равно мне как-то неуютно, может, из-за нас потерялись бабушкины уши или грудь… – сказал я через минуту. – А грудью она очень гордилась. Она у нее здоровая была, сейчас такую уже не встретишь. – Погрузившись в размышления, мы вошли в ворота кладбища с гжельской вазой, хрустящей от скотча и похожей на осиное гнездо.

Взяв напрокат лопату, мы разыскали нашу семейную могилу, где Витька быстро выкопал ямку. Я бережно опустил в нее урну. Урна застряла на половине. Витька намотал слишком много скотча. Или выкопал мало. Диаметр урны-свертка превышал отверстие в земле. Я взял лопату и расширил отверстие. Урна все равно продолжила упираться, и мне пришлось поднажать и даже тюкнуть сверху каблуком.

Забросав место захоронения землей, мы попрыгали сверху, утрамбовали, постояли молча пару минут и пошли к машине.

– Девчонкам квартира нравится, цветы поливаю… – рассказывал я бабушке, стоя на ее могиле через полгода.

Королева Шантеклера

Приближался Новый год. Мы с женой ждали множество гостей. Раньше Новый год проходил так: мы молчаливо сидели перед телевизором с моим детским приятелем Сашком, а иногда еще и с одинокой женщиной Мариной, подругой жены. Больше к нам никто не приходил. Из года в год мы слышали одно и то же:

– Нам не с кем оставить детей, – оправдывались одни.

– Мы улетаем на острова, – врали другие.

На самом деле никто не хотел к нам идти. Мы скучные люди и жили в то время в обшарпанной пятиэтажке в двадцати минутах езды на автобусе от конечной станции метро. Кого заманишь в такую дыру в Новый год? Только Сашка и Марину. Вот они к нам и приходили. Сашок, слегка слабоумный паренек, жил с престарелой мамашей, которая укладывалась спать в девять, несмотря ни на какие праздники. Кроме нас, его никто в гости не звал. Если бы позвали, думаю, даже слабоумный Сашок к нам бы не сунулся. А так он с радостью торчал в нашей однушке до самого утра. Потом тщательно брился моей бритвой, требовал свежий кофе и только после этого отправлялся восвояси. У Марины же было сильное косоглазие и богатый любовник. Когда любовник уезжал на Новый год в командировки, Марина приходила к нам. В существование любовника мы не верили. Мы считали, что Марина сочиняет. А в те годы, когда Марина к нам не приходит, она просто сидит дома одна, а потом говорит, что провела Новый год с этим самым любовником. Сашок проявлял к Марине интерес, выражавшийся в глупом похохатывании, но она редко удостаивала его взглядом даже хотя бы одного глаза. В этом году все изменилось.