Гэв Торп - Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2

• Название: Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2
• Автор: Гэв Торп
• Издательство: Кузница книг InterWorld'а
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2016

Все началось примерно семнадцать тысяч лет назад, когда в мире появились Древние. Неведомые и могучие существа, решившие, что нашли неплохое местечко для жизни. Они повелевали пространством и, возможно, временем. Были способны творить жизнь и вообще больше всего напоминали богов. Освоившись на новом месте, они начали создавать разумных существ себе в помощники.

Однако идиллия созидания была нарушена Силами Хаоса, пожелавшими уничтожить молодой мир. Голодный и алчный, Хаос ринулся в материальный мир, сметая все на своем пути. И когда казалось, что все потеряно, силы порядка все-таки вырвали победу из лап Хаоса, заперев его путь в этот мир.

После этого разумным расам пришлось приспосабливаться к новым реалиям — Хаос, пускай и запертый, продолжал влиять, порабощать и изменять.

Однако столетия сменяли друг друга, старые раны мало-помалу заживали, эльфы, гномы, люди и прочие творения Древних знакомились друг с другом и худо-бедно учились жить вместе.

Это уже не были золотые века под защитой Древних. Войны сменяли одна другую, и кровь щедро лилась на землю, однако после кошмара Хаоса даже такое существование воспринималось, как благо.

Книга производства Кузницы книг InterWorld'a.

https://vk.com/bookforge — Следите за новинками!

https://www.facebook.com/pages/Кузница-книг-InterWorldа/816942508355261?ref=aymt_homepage_panel — группа Кузницы книг в Facebook.

---

Она слышала приглушённые ругательства гвардейцев-коссаров, рубивших стену льда, которую она возвела за собой. Вместе с сумерками пришло желание одиночества, а не компании вооружённых мужчин. Королева она или нет, а Вроджик, Тей-Мураз и Урска Писанка отругают её за такое вопиющее поведение.

Она закрыла глаза и слушала завывания ветра в степи, печальный звук, несущий всю боль и страх, которые окутали её царство.

— Так много мёртвых, — прошептала Катерина, обращая взгляд на юг. — Так много ещё умрёт.

Мысли царицы обратились к последним уцелевшим её людям, они цеплялись за жизнь перед лицом полного исчезновения. Ей хотелось надеяться, что те, кто бежал на юг при первых признаках армий племён уцелели. Возможно, им удалось пересечь зачарованный барьер, возведённый магами Империи. Возможно, крошечный анклав людей Кислева всё ещё жил за пределами границ страны, но она сомневалась в этом.

Солдаты императора не позволят никому ступить на свои земли. Карл Франц был человеком, не боявшимся трудных решений, и если выбор состоит в том, чтобы рискнуть Империей или позволить кислевитам умереть — то выбора не было вообще.

Катерина хотела испытывать гнев к императору. Веками сыновья Кислева сражались и умирали, защищая северные пределы Империи, но она знала, что если бы географически их страны поменялись местами, то она сделала бы то же самое.

Как отрубают поражённую гангреной конечность, чтобы спасти тело, так бросили и её царство. Эта затянутая туманом лощина вполне может оказаться последним клочком земли, которая называется Кислев.

Слёзы потекли по её щекам.

— Кислев — это земля, и земля — это Кислев, — прошептала она.

До сих пор она думала, что это делает её сильной.

Её земли больше не было. Падшие силы наслали порчу на степь, а города превратились в заваленные трупами скотобойни, которыми правили демоны.

Катерина вспомнила детство вокруг огромного очага во Дворце Боки, где её отец и бояре рассказывали пылкие истории о легендарных богатырях Кислева. Говорили, что эти храбрые воины древности спят в забытых гробницах, пока снова не потребуются земле.

Её будоражили рассказы о Магде Разин, Добрыне Секире, Кудеяре Проклятом, Вадиме Смелом, Варваре Кровавой и сотни других. В каждой истории герой вставал, дабы сражаться рядом с людьми в последней великой битве, положив конец угрожающему миру злу.

Поля смерти Старовойры, Праага и Калязина, Эренграда и Кислева стали кровавым доказательством очевидного отсутствия этих героев сегодня.

Когда легенды не восстали, её люди обратились за избавлением к богам. Они молились Урсуну, сидящему на вершине мира, дабы он разорвал северян могучими когтями, Тору, дабы он расколол небеса секирой и пролил молнию, Дажу, дабы послал вечные огни.

Но боги не ответили.

— Где ты Урсун? — закричала она, в отчаянии упав на колени. — И Зигмар, где ты? Я видела твою комету, двухвостого герольда твоего возвращения, поэтому, где ты, чтоб тебя? Почему вы все оставили нас?

Катерина встала, смотря на безразличные звёзды с самой чистой ненавистью за их равнодушие. Какое им дело, что её земля потеряна, а люди мертвы? Они заплачут, когда её не станет? Через тысячу лет кто-нибудь вообще вспомнит, что когда-то была страна, называвшаяся Кислев, где гордые и благородные люди жили и любили, сражались и умирали?

Она задалась вопросом, что может быть стоит просто уйти, затеряться в темноте и позволить ночи забрать её. В любом случае смерть возьмёт её людей, останется она с ними или нет.

— Это неважно, — сказала она, сделав один робкий шаг, затем второй.

— Почему ты пришла сюда одна? — спросил тонкий голосок.

Катерина развернулась и выхватила Страх-Мороз, дотянувшись до той немногой магии, которая в ней сохранилась, но остановила лёд, когда увидела, что перед ней только маленькая девочка с волосами цвета тлеющих угольков.

— Я могу спросить у тебя то же самое, — сказала царица, опустив мерцающий клинок и взглянув над плечом девочки на стену льда, перегородившую овраг. — Как ты оказалась здесь?

Девочка пожала плечами, словно такого ответа было достаточно.

— Ты пришла с госпожой Валенчик. Ты её дочь?

— Меня зовут Миска, — сказала девочка.

— Первая царица-ханша.

Миска улыбнулась. — Так говорила и моя мамочка, но ты не ответила на вопрос.

— Какой вопрос?

— Почему ты пришла сюда одна?

На это было непросто ответить.

— Меня успокаивает ночная тишина, — сказала Катерина, прекрасно понимая, как смешно это звучит. Ночь в Старом Свете была временем, которое боялись больше всего.

— Меня тоже, — сказала Миска, шагнув вперёд и взяв царицу за руку.

Слёзы закололи глаза Катерины от невинного сострадания ребёнка и осознания того, как близко она подошла к тому, чтобы бросить всё, что ей дорого.

— Словно все печали и горести мира исчезли, как если бы их никогда и не было, — продолжала Миска. — Но они есть, и когда встанет солнце будет ещё хуже, чем вчера.

— Я знаю, — ответила Катерина, и горячая волна вины росла в её груди. — И всё это — моя вина. Мне поручили защищать Кислев, но я не справилась.

— Я думаю, ты не справишься, только если перестанешь пытаться, — сказала Миска. — Неважно будем ли мы жить или умрём.

Царица опустилась на колени рядом с девочкой и погладила её растрёпанные волосы. У Миски было явно господарское происхождение, а глаза оказались такими же, как у неё. Она носила на шее серебряную цепочку с синим камнем в серебряной паутинке. Катерина увидела что-то от себя в несгибаемой решимости Миски.

— Красивый кулон, — сказала она, подняв камень и проведя большим пальцем по гладкой поверхности.

— Госпожа Валенчик хотела, чтобы он был у меня.

Царица почувствовала какую-то недосказанность в словах Миски.

— Тогда ты и в самом деле очень удачлива. Это — драгоценный эльфийский кинат. Хотела бы я знать, как он оказался у Софьи.

— Я не знаю, — улыбнулась Миска и теплота её улыбки стала лучом солнечного света после грозы, дыханием жизни, когда надежды не осталось.

Катерина глубоко вздохнула, позволив морозному холоду, который был самой сутью Кислева, наполнить лёгкие и распространиться по телу.

— Думаю, нам надо вернуться, — сказала она.

— Твои воины рассердятся, что ты пришла сюда одна? — спросила Миска, кивнув в сторону ледяной стены, которую неустанно рубили топорами коссары.

— Полагаю, что да, — ответила царица, — но они любят меня и простят.

Утро положило конец несезонным дождям, и высохшая на солнце земля идеально подходила для кислевитских лошадей. Хотя больше ничто не изменилось, один только этот факт поднял дух всадников царицы.

Софья очень устала. Сделав то немногое, что могла, для Ледяной Королевы, она вместе с Рюриком всю ночь обходила лагерь. Она ухаживала за ранеными воинами, пока её припасы не закончились, а он записывал слова тех, кто не доживёт до рассвета.

Когда они вернулись, Миска ещё спала возле тлеющих угольков костра, но зашевелилась, когда Курт забросил тяжёлое седло на спину мерина.

— Собирайте вещи, — сказал он, нагнувшись, чтобы подтянуть подпругу, прежде чем повесить ножны на луку. — Мы уезжаем.

— Куда? — спросил Рюрик.

— На запад. В Эренград.

И снова Софья и Миска ехали с Куртом на широкой спине Павла. Солнечный свет поднял дух людей, и она услышала слабые надежды, что Даж не оставил их.

Они ехали в круге уланов, окружавших царицу, которая издала указ — по известным только ей причинам — назначив Миску почётной воительницей очага. Маленькой девочке это очень понравилось и её гордая улыбка светила всем, кто на неё смотрел.

Блестящий инеем конь царицы пал в бою под стенами Кислева и теперь она путешествовала на чалой кобылке, которая медленно превращалась в серую в яблоках. Софья не сомневалась, что к тому времени как они доберутся до побережья, лошадь станет белоснежной.

Немногим больше тысячи мужчин, женщин и детей следовали за текущими на запад водами Линска. Низкие штормовые облака преследовали их все пять дней путешествия в сторону заката. С каждым рассветом принесённая солнечным светом надежда медленно уходила в тень, являя всё больше ужасов полного опустошения и разорения несчастной земли: сожжённые деревни, где кружили огромные невиданные ранее стаи отвратительных птиц-падальщиков, дороги, окружённые насаженными на зазубренные копья трупами.

Воющие степные волки таскали тела тех, кто пытался спастись бегством из разрушенных домов, они осмелели, хотя раньше боялись приближаться к жилищам людей.

Хуже всего оказались многочисленные, оставленные северянами отвратительные тотемы плоти, созданные из трупов идолы Тёмным Богам, оплетённые гибкими и тонкими ветвями чёрных деревьев, которые росли там, где ничто не могло расти. Безжизненные руки и ноги корчились и жалко дёргались, а обглоданные черепа бормотали тёмные проклятия всем, кто осмеливался приблизиться. Увешанные медными символами богов северян и истекавшие кровью деревья изгибались к земле, и сердца людей отчаивались при виде этих гротескных обелисков.