Павел Крусанов - Железный пар

• Название: Железный пар
• Автор: Павел Крусанов
• Жанр: Русское современное
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-098811-2

Павел Крусанов – прозаик, коренной петербуржец, в юности играл рок-н-ролл, в зрелости стал одним из лидеров «петербургских фундаменталистов», автор книг «Укус ангела», «Американская дырка», «Бом-бом», «Мёртвый язык», «Царь головы». Финалист премии «Национальный бестселлер».

Герои нового романа «Железный пар» – братья-близнецы. Один – реставратор старинных книг, одержим идеей выведения новой, безгрешной, человеческой породы. Чтобы заинтересовать сильных мира сего своим проектом, ему необходимо переплести свой трактат, используя чудодейственный материал, естественные элементы которого можно добыть только в Таджикистане, в горящих копях Ягнобской долины. Воплотить эти идеи в жизнь ему поможет брат: он собирает экспедицию и отправляется в путешествие, которое изменит их судьбы, а, может быть, и всего человечества…

---

Посетителей хватало, но нашёлся и для нас гостеприимный стол, за которым мы, не чувствуя стеснения, уместились всемером.

Заказывали Глеб и Азим. Вася и Фёдор корректировали. Сергей молчал – аскетичный и безучастный.

В итоге вышла гора – всего понемногу: шашлыки из баранины, шашлыки из говядины, козлятина на рёбрах, шашлыки, рубленные из смешанного фарша – баранина с телятиной, – шашлыки шариками – рубленое мясо набито в желудочную плёнку, – шашлыки-рулет «наполеон», изготовленные из уложенной слоями бараньей и говяжьей вырезки…

К мясу, разумеется, овощи и лепёшки.

И местная минеральная вода.

И водка. Без водки этакую груду было бы не съесть.

Пока готовился шашлык, подали какую-то густую кисломолочную кашицу в пиалах.

Глеб сказал: джургот.

Вася сказал: каймак.

Азим улыбнулся.

Фёдор кашицу посолил, поперчил, сдобрил щепотью рубленой зелени, после чего отломил кусок лепёшки и, шуруя им в пиале, принялся рубать компот.

Я последовал его примеру. Вышло вкусно, солоновато-кисло, так что и водка пришлась кстати.

Не сразу заметил – Сергей клал себе в тарелку только овощи, мясо не трогал. Нездоров или с принципами? Впрочем, кисломолочной кашице и водке – умеренно – он не отказал.

– Почему здесь столько объявлений о пропаже детей? – спросил я Иру, сорокалетнюю подтянутую женщину профессорского вида с открытым улыбчивым лицом.

– Потому что пропадают, – сказала Ира.

– Куда же они деваются?

– Знали б – вернули. – Помолчала. – Или похоронили.

– Говорят, вовчики детей воруют, чтобы людей настроить против власти. Мол, не может навести порядок, – сказал Азим. – Если ваша двести первая дивизия уйдёт, вовчики опять заварят кашу.

– Кто это – «вовчики»? – не понял я.

– Так здесь исламистов называют, – пояснила Ира.

– Почему же «вовчики»?

– Потому что ваххабиты, – сказал Азим.

– Всё равно непонятно, – сказал я.

– Отстань, – сказал Фёдор. – Что ты понимаешь в русско-таджикском юморе.

Глеб и Фёдор забрали у Азима счёт и заплатили сами, из нашей складчины. Азим возражал, обижался – как же так, ведь это он пригласил, и в конце концов всё-таки всучил им деньги.

Домой возвращались пешком – сытые и немного пьяные.

Деревья шевелили тёмными листьями, небо выгибалось исчерна-лиловым куполом, звёзды, которыми декорации были прибиты к космосу, мерцали ледяными шляпками.

В квартире разбрелись по комнатам, которых было три. Мы с Васей бросили свои курпачи в детской.

– Сколько у тебя вершин? – спросил я, когда мы улеглись.

– Дюжина наберётся. – Вася выпростал руки поверх простыни и попытался сосчитать на пальцах. – Типа того, – сбился. – В основном – четырёх– и пятитысячники. Но был и на Памире – пик Корженевской, пик Ленина…

– Больше не ходишь?

– Нет.

– Что так?

– Заскучал. Поднимаешься на вершину, а там ничего нет.

А я? Что ищу я? Что мне здесь надо? Сбор природных минералов для Руслана, ополчённого на мир? Как будто да, но… нет. Это предлог, уловка – разум обводит вокруг пальца сам себя. Пытается втереть очки – и не выходит.

Должно быть, я просто знать хочу, как слеплен, на чём держится и кем заверчен мир. Каков он там, где меня нет. Насколько узок, густ, безбрежен, прян. Докуда даль, покуда высь, и где же, чёрт возьми, та крошечная точка – я…

Впрочем, это мне уже снилось.

Снился Рома Ермаков, мой старый друг – остроумный мудрец, бесстрашный задира, странствующий проповедник, умница.

Все звали его Тарарам. Он жил весело, бедно и был счастлив, потому что счастью нет дела – есть ли у тебя деньги.

Он умер. Смерть его – шарада. Внезапно съехавший с ума охранник зарубил Рому топором в квартире-музее Достоевского.

Во сне, как часто случается, это был он и не он. На вид – не Рома, нет, совсем не Рома, но спящему известно точно – Тарарам.

Мне снился солнечный русский, новый скиф, всадник-исполин, радостно одолевающий пространство.

Фалангу пальца сражённого врага он нанизывает на шнурок – одну к другой – и вешает ожерелье на шею.

Зелёное и голубое с золотом пространство – его стихия.

За спиной его – земляные русские, прибитые скобой к хлеву и пашне. За спиной его – искусные русские, опьянённые и скованные вдохновенным ремеслом. Впереди – дикое поле, леса, моря, хребты. И он, солнечный русский, отвечает за честь и право своих братьев перед опасным и коварным миром, который возликует, если однажды он будет сражён.

И ещё здесь были бабочки, много бабочек, – рассевшись по цветам, они медленно вздыхали крыльями.

Утром я подумал: это ещё ничего.

Действительно – однажды мне приснилась рокочущая тишина в левом ухе матери. Так живо она мне о ней рассказала.

В девять машина Мурода стояла под окнами.

Послал sms Ане: уезжаем из Душанбе, как будет дальше со связью – знает аллах.

Ответила: не пропадай.

Должно быть, я разбудил её своим пустяком: утро в СПб отстаёт от здешнего на три часа.

Спустились, погрузили поклажу.

Глеб занял место рядом с водителем: там просторнее – удобно спине.

Мы вчетвером разместились сзади на двух рядах кресел – лицом к лицу, колени в колени.

Весь остальной объем салона занял груз – пять рюкзаков, палатки, тент, затянутые плёнкой упаковки с пластиковыми бутылками и кофры с фотоаппаратурой.

Прежде чем выехать из города, залили полный бак, купили – Азим объяснил накануне где – баллоны с газом для плитки и завернули на базар.

Пока Фёдор, Глеб и Вася запасались свежими продуктами, а Сергей, отделившись, в одиночку странствовал по торжищу, я в какой-то норе с табличкой курсов валют над входом поменял часть оставшихся рублей на сомони.

Через четверть часа, насладившись черешней, промытой в пакете водой из бутылки, покатили вон из города.

«Ружья, микробы и сталь», – думал я. Даймонд уверяет – именно эти вещи позволили Старому свету обрести силу. Чингисхан со смеху скатился бы с лошадки.

Глеб завёл дорожный разговор с Муродом – про перевалы, камнепады, красоты мест, попутно листая в айфоне их, этих мест, карты.

Сергей, удивлённый тем, что продавцы на душанбинском базаре не торгуются, угостил всех добытой курагой, ароматной и мягкой, как губы гурии.

Вася задремал, припав головой к оконному стеклу.

Фёдор, время от времени кидая в рот янтарный блинчик кураги, рассказывал:

– Раньше к Ширкенту можно было и с запада выйти, со стороны Узбекии. Но теперь с погранцами надо договариваться – не факт, что получится. Да и перевалы по границе заминированы. Во время войны узбеки там с вертолетов мины разбросали. Густо. Теперь разминировать не могут – карт минных полей нет.

– Зачем же так? – удивился я.

– Торопились. Чтобы ваххабиты здешние, вовчики, к ним не полезли. Исламисты в начале девяностых в Таджикии силу взяли и о большом ваххабитском эмирате мечтали. Да и злые они на узбеков.

– За что?

– Узбеки, когда к ним беженцы повалили и порохом потянуло, поддержали Народный фронт, который здесь, в Таджикии, против исламистов за конституционный порядок стоял. Собственно, они, узбеки то есть, этот самый фронт отчасти и организовали.

Я опять собрался было уточнить, но Фёдор не позволил. Ничего не попишешь, привычки высшей школы – сначала лекция, потом вопросы.

– В Узбекии, в Чирчике, со времён Союза пятнадцатая бригада спецназа ГРУ стояла, – сказал Фёдор. – Там серьёзная учебка была в Афганскую. В девяносто первом эту бригаду вроде как подарили Узбекии. – На слово «подарили» Фёдор надавил всей силой своей иронии. – А там парни тёртые, все с афганским прошлым. Кто-то уехал в Россию, но многие остались. Каримов, президент Узбекии, хитрая лиса, в этих парней как в родных вцепился – внеочередные звания присвоил, оклады хорошие положил. Ещё бы – это же спецы, диверсанты, элита армейская. Словом, когда в Таджикии каша заварилась, резня пошла и ваххабиты стали страну нагибать, Каримов велел готовить спецгруппу для отправки к соседям. Подготовили. Все офицеры, все Афган прошли – им чёрт не брат. А командиром у них – Владимир Квачков. Ну, помнишь, который потом машину Чубайса продырявил. Судили его ещё за покушение… В общем, завезли в Таджикию оружие, боеприпасы, стали обучать тех, кто против вовчиков стоял, практике партизанской войны, собрали разрозненные отряды под общее начало и всё это дело назвали Народный фронт Таджикистана. А во главе поставили местного уголовного авторитета Сангака Сафарова – такая должность: смотрящий по стране. – Фёдор открыл бутылку воды и припал к горлышку. – Двести первая дивизия, что стоит на нашей базе под Курган-Тюбе, само собой, тоже в этом деле участвовала. Сафаров – крендель пожилой, авторитетный, справедливый по-своему, как это у воров заведено, а в советниках у него – Александр Мусиенко, полковник российского спецназа. В общем, воевали с вовчиками замордованные фундаменталистами таджики, но организовали сопротивление русские офицеры спецназа ГРУ. За что бойцов Народного фронта прозвали юрчиками – в память об Андропове. Хотя КГБ и ГРУ, как известно, зверюшки разные. В итоге юрчики вовчиков в девяносто седьмом замирили. В Москве все стороны конфликта подписали соглашение о прекращении военных действий. Президентом избрали кулябца – тут у них кланы такие по родовым корням: кулябцы, гиссарцы, бадахшанцы, памирцы – Эмомали Рахмона, бывшего до того председателем Верховного Совета. А заместителем министра обороны Таджикии стал генерал ГРУ в отставке Александр Чубаров. И того, что я тебе рассказал, в экспозиции новейшей истории Таджикии, куда нас Назархудо тянул, поверь мне, нет. – Фёдор прожевал очередной блинчик кураги и милостиво поинтересовался: – Вопросы есть?