Андрей Зберовский - Сократ и афинская демократия

• Название: Сократ и афинская демократия
• Автор: Андрей Зберовский
• Жанр: Философия
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-94617-096-3

Монография представляет собой социально-философское исследование причин конфликта афинского демократического общества V века до н. э. и знаменитого философа Сократа.

В ней преодолевается однобокое восприятие Сократа как выдающегося философа-этика, рассматривается общественно-политическая составляющая деятельности и мировоззрения этого выдающегося афинского мыслителя.

Прежде всего идеологическая направленность многих его идей и рассуждений, соотносимость или несоотносимоть их как с господствующей идеологией правящего в демократических Афинах демоса, так и с оппозиционной идеологией средних и зажиточных страт афинского общества.

Книга будет интересна не только специалистам по социальной философии, истории философии и антиковедению, но и самому широкому кругу читателей, интересующихся личностью выдающегося афинского философа Сократа.

---

«Твоей вины тут нет, не печалься, друг!

Повинны те, кто лгал и соблазнял тебя!» [5].

Таким образом, логика Аристофана в двух написанных им подряд комедиях проста: Основные составляющие афинского демоса — крестьяне, городские ремесленники и зажиточные всадники — все эти слои общества любят свой город и желают ему только добра. Однако афинским народом цинично манипулируют некие силы, которые профессионально опутывают его лживыми и льстивыми речами. Логика выхода из данной ситуации, согласно «Всадникам», проста:

Во–первых, Аристофан говорит о необходимости вернуться ко временам прошлого, когда народ делил трапезу с Мильтиадом и Аристидом, ходил в облачении прадедов древнем [6].

Как пишет он в эпирреме комедии:

«Восхвалить хотим мы нынче наших дедов и отцов,
Славы города достойных и покрова Госпожи.
Без числа в сраженьях пеших и, борясь на кораблях,
Побеждая, прославляли имя города они.
Силы вражьей не считали наши деды, в бой идя,
Но решали в яром сердце отразить и одолеть.
Если ж в битве и склонялись, то, как опытный боец,
Отряхали пыль, как будто, и не падали они,
И сражаясь побеждали» [7].

Во–вторых, во «Всадниках» Народ решительно заявляет: «Пускай молчат в Собранье безбородые!», имея в виду необходимость убрать с политической арены представителей молодежи, вроде Алкивиада, Хармида, Крития, рвущихся в то время в большую афинскую политику.

А когда Колбасник спрашивает его: «А где ж Клисфену речь держать и Стратону?», Народ отвечает следующим образом:

«Я говорю о мальчиках накрашенных,
Что так себе стрекочут, сидя рядышком:
«Феак велик, он спас себя умением,
Искусен, смел в суждениях силлогических,
Отличен риторически, типически,
Критически остер и полемически».
Колбасник спрашивает народ: «Ты малому насыплечь позадически?
Народ отвечает: «Нет, в поле погоню его охотиться,
Чтобы и думать позабыл о прениях!» [8].

Таким образом, по мнению Аристофана, важно вернуться во времена счастливого прошлого, когда не было демократов–демагогов типа беспощадно бичуемого им кожевника Клеона, когда у молодежи не было воспитываемых Сократом и софистами пресловутых «навыков суждений силлогических, риторических и полемических».

После представления публики «Ахарнян» и «Всадников», сделавших комедиографа очень популярным человеком, сама логика творческой деятельности подталкивала Аристофана к следующему шагу: очертив

социальную проблему, теперь следовало назвать «кто виноват?», и тут нарисовать выход из ситуации под названием «что делать?».

Останавливаться на достигнутом Аристофану было нельзя: Заняв первое место с «Ахарнянами» в 425 году до н. э. под псевдонимом Каллистрат, решившись впервые выступить под собственным именем в 424 году до н. э. с «Всадниками», Аристофан снова занимает первое место. И вот наступают великие Дионисии 423 года до н. э., на которые Аристофан снова выходит под своим собственным именем с «Облаками», видимо, даже не допуская сомнений о том, что ему может достаться какое–то другое, а не первое место.

И вот, очевидно, не понимая всей глубинной социальной сути, происходящей в Афинах общественно–политической трансформации, не осознавая постепенной смены социально–экономического строя Афин (что неизбежно приведет в будущем к смене политической надстройки общества), находясь в рамках своего собственного, видимо, несколько поверхностного восприятия действительности, Аристофан, наконец, наносит удар по тому, в ком лично он увидел рассадника словесных прений и ухищрений, человека, сбивающего с толку афинскую молодежь — наносит удар по Сократу.

Фабула аристофановских «Облаков», представленных менее чем за год до событий «Пира» Ксенофонта, незамысловата. Некий афинский гражданин Стрепсиад, страдая от долгов, сделанных нерадивым сыном (увлеченным бегами), решается пойти учиться жизни в некую мыслильню, в которой обитают мудрецы Сократ и Херефонт, утверждающие, что небо — это просто печь железная, а люди в этой печке, словно уголья, способные за деньги обучать людей выступать перед судом так, чтобы их кривда становилась правдой и всегда побеждала [9]. При этом сын Стрепсиада Фидиппид сразу определяет их как «негодяи бледнорожие, бахвалы, плуты, нечисть босоногая, Дурак Сократ и Херефонт помешанный» [10].

Войдя в «мыслильню», которая представляет из себя маленький дом самого Сократа, Стрепсиад узнает, что философ недавно совершил два важных научных открытия: научился измерять расстояние в блошиных шагах и выяснил, что писк комариный является следствием узости комариной утробы, через которую воздух с силой и звуком вылетает через заднее отверстие. Кроме того, по сообщению ученика Сократа:

«В полночный час, исследуя движение и бег луны, когда в полночный час стоял он рот разинувши, тут с крыши в рот ему наклала ящерка!» [11].

Помимо этого, ученик Сократа похвастался тем, что в случае отсутствия средств на ужин Сократ не гнушается тем, что приходит в палестры, отвлекает внимание людей мудреными геометрическими действиями… ворует у молодежи плащи, для последующей продажи [12].

Далее Стрепсиад с удивлением наблюдает, как ученики Сократа, рассматривая землю, якобы изучают глубины Тартара, а используя собственный зад как телескоп, так сказать, «считают звезды собственными средствами». Тут же обнаруживается и сам Сократ, висящий в гамаке, мыслящий о судьбе светил, гадающий о богах, изучающий их природу и боящийся делать это на земле, так как, по его объяснениям, «земная сила притягивает влагу размышления» [13].

В ответ на просьбы Стрепсиада научить его такой речи, которая помогла бы ему не платить никому долгов, Сократ предлагает ему вступить в разговор с Облаками, которых Сократ и его ученики почитают за богов и которые как раз и даруют мыслителям «мысли острые, силу суждения, красноречия жар, убеждения дар, говорливость и в речи сноровку» [14]. Кроме того, по словам Сократа, облака — это такая сила, которая питает ученых, врачей, гадателей, франтов в кудрях, с перстеньками на крашеных пальцах, голосистых искусников в круглых хорах, описателей высей надзвездных, бездельников праздных, а те в ответ прославляют облака в песнях надутых [15].

Тут же вызванные Сократом боги-Облака дают Сократу следующую оценку:

«Ты ж, священнослужитель речей плутовских,
Объясни нам, чего ты желаешь.
Никого так охотно не слушаем мы из искусников ныне живущих.
Одного разве Продика: мудрость его нас пленяет и гордые мысли.
Ты же тем нам приятен, что бродишь босой, озираясь направо, налево.
Ходишь чинно и важно, в лохмотьях, дрожа, вскинув голову, нас обожая»
[16].

Далее Сократ объясняет Стрепсиаду, что на самом деле никакого бога Зевса нет, есть облака, которые в силу совершенно естественных сил порождают и дождь, и гром, и молнию. Поэтому истинным мудрецам следует почитать и славить следующую священную троицу: Безграничного Воздуха ширь, Облака и Язык. И благодаря дружбе с облаками, мудрые люди, способные от пирушек уйти и из гимнасий сбежать, смогут достичь высшего счастья: силой речи своей побеждать на судах, на собраньях, в советах и спорах [17].

Боги — Облака благославляют Сократа на обучение Стрепсиада таким ухищрениям, которые помогут ему победить в судах и не платить долги. Выучившись у Сократа, Стрепсиад приводит к нему своего сына Фидиппида, борясь за право обучать которого, припасенные у Сократа Правда и Кривда в агоне вступают в борьбу между собой. Правда гордится тем воспитанием, которое было принято в Афинах раньше, и которое вырастило «поколение бойцов марафонских». По ее словам, раньше юношей учили стыдиться рыночного шума, ненавидеть цирюльни и бани, стыдиться безобразных поступков, уступать место старшим, не добиваться внимания танцовщиц, не перечить родителям, а вот сейчас все наоборот [18].

В ответ Кривда язвительно заявляет, что скромным быть неправильно, так как скромному стать славным невозможно, и призывает всех предаваться любовным похождениям, еде, мальчикам, сладостям, вину, играм в кости [19].

В самый разгар спора, определив тех, кто подчиняется правилам Кривды, как «толстозадых» (гомосексуалистов), Кривда жестко обращается к Правде со следующими вопросами:

«Кривда: Ответь же мне, в собраньи судьи из каких?
Правда: Из толстозадых.
Кривда: Правильно! Поэты в театре из каких?
Правда: Из толстозадых.
Кривда: Народоправцы из каких?
Правда: Из толстозадых.
Кривда: Видишь ли, свою нелепость понял ты.
Теперь из зрителей сочти, кто — большинство?
Правда: Клянусь богами, понял все. Из толстозадых большинство!» [20].

После этого разговора Правда признает себя проигравшей и убегает к зрителям. Стрепсиад отдает сына Фидиппида на обучение Сократу. Забирая его затем с учебы, Стрепсиад произносит фразу, которая не могла не задеть зрителей: