Александр Преображенский - Голоса трех миров

• Название: Голоса трех миров
• Автор: Александр Преображенский
• Издательство: ЭКСМО- Пресс
• Жанр: Детская фантастика
• Год: 2001
• ISBN: 5-04-008220-7

Андрюша почти не отличается от нынешних школьников. Только учится он в школе Мира Разума. А все потому, что живет он в двадцать втором веке. И подружился он с говорящей собакой Барди. Но, оказывается, и через сотни лет не перевелись жестокие и злые люди. Они украли у Барди дорогостоящей прибор-"говорилку".

---

— Ты кто? — спросил он голову.

— А-а, это ты, приятель, — добродушно отозвалась голова. — Оказывается, ты еще и песни сочиняешь.

— Нет, — честно ответил Барди, — это одна моя знакомая пела.

— А я думал, что ты настоящий бард, — заметила голова.

— Да, Бард, — согласился Барди, — это мое имя. Откуда ты знаешь? Разве мы знакомы?

— А то как же. — Голова рассмеялась. — Правда, ты не представился, но поболтать мы сегодня успели.

Так это же тот, что назвал его «дорогой» и улыбался по–доброму, вспомнил Барди недавнюю встречу со строителями.

— Неплохое у тебя имечко, — польстил ему этот человек. — Звучное. Хочешь поужинать? У меня есть лишний гамбургер.

— Это котлета? — спросил Барди, от которого вечерний ветерок еще отгонял все запахи, включая и вкусные.

— Гамбургер? Вроде котлеты, — согласился человек.

— Тогда давай.

Человек рассмеялся и снова за кочку присел.

— Иди сюда, — позвал он, — у меня здесь все разложено.

Барди спустился к своему собеседнику. Прямо на камне, накрытом салфеточкой, лежал бутерброд с котлетой, которую человек назвал гамбургером. Теперь Барди почувствовал вкусный запах, и губы его сразу же увлажнились.

— Ешь, — любезно предложил человек.

Барди не заставил себя упрашивать.

— А еще у тебя есть? — тут же поинтересовался он, расправившись с гамбургером в несколько секунд.

Человек опять рассмеялся.

— Нет, остальным я уже поужинал. Слушай, кто это тебя так?

— Да один нехороший пес, — сердито ответил Барди, догадавшись, что имеет в виду собеседник. Очевидно, он не только чувствовал себя, но и выглядел неважно после схватки с Тиграном.

— Однако ты ругаешься, — удивился человек.

Слово «пес» действительно из уст собаки можно

было услышать в редчайших случаях. Нехорошее это слово, для собаки грубое и обидное. Псами только дикарей бессловесных зовут.

— Он это заслужил, — проворчал Барди. — Ему надо в лесу жить, а не в цивилизованном сообществе.

— Из–за чего повздорили?

— Из–за достоинства, — ответил Барди.

— Да ты философ, — удивился мужик.

— Я пока никто. Я еще не выполнил предназначения.

Человек усмехнулся и хотел, как показалось Барди, еще что–то спросить, но замолчал и отвернулся в ту сторону, где солнце уже слилось своим нижним краем с поверхностью земли. Одинокий звон поселился у Барди в ухе — комар, занесенный ветром из травяных кущей с берегов ручья, зацепился за шерстинку. Барди тут же тряхнул головой, чтобы избавиться от надоедливого пискуна, и сам от неожиданности пискнул.

— Ты чего? — повернулся к нему мужик. В наступающих сумерках его лицо быстро утрачивало черты, все более превращаясь в серую неровную округлость.

— Шея болит, — объяснил Барди.

— Нехороший пес?

— Да.

— Давай я посмотрю, — предложил мужик, — что там у тебя. А то скоро стемнеет, и не различишь ничего. Может, тебе к врачу сходить надо.

Барди согласился. Он уже знал этого человека, и тот не сделал ему ничего плохого, только хорошее. Да и вообще он лишь однажды видел неприятного человека, того самого, который ему молотком грозился. И все равно он лучше Тиграна.

Барди доверчиво опустил голову, выставив загривок на обозрение.

— О–о–о, парень, — протянул человек, склонившись над Барди и осторожно ощупывая его шею так, что совсем не было больно, а даже очень приятно. — Крепкие, должно быть, зубы у того нехорошего пса.

— Очень, — согласился Барди. — Он здесь самый сильный.

— Думаю, что и не только здесь. Сломать звено титанового ошейника не каждому под силу.

— Как сломать? — взволновался Барди, дернув головой, и тут же опять взвизгнул.

— Тише, тише. Он не до конца сломал, частично. Говорилка твоя еще держится, а вот край острый тебе в шею впился. Погоди, я сейчас его вытащу.

Мужик достал из сумки, стоявшей тут же рядом, какой–то свой инструмент и некоторое время ковырялся им у Барди за ушами. Теперь было больно, но Барди терпел, а потом боль почти исчезла, и стало легко, только с шерсти на землю закапала кровь.

— Ты к врачу–то сходи, — посоветовал мужик. — И ошейник запаять надо или поменять, а то не ровен час потеряешь свою говорилку–то. На соплях висит.

— Как на соплях? На чьих? — испуганно попробовал заглянуть в глаза мужика Барди. Но не увидел их, только две темные ямы — от солнца над горизонтом осталось меньше половинки. Мужик рассмеялся, открыв еще одну черную дырку — рот.

— Это люди говорят так. Нет там ничего такого, о чем ты подумал. На соплях — значит слабо держится. Понятно?

— Понятно.

— Так что ты попроси кого–нибудь починить. А я уже пошел, до свидания. А то на последний автобус опоздаю.

Мужик поднялся с земли, взял свою сумку, перекинул через плечо и стал спускаться с холма.

— А дом вы построили? — крикнул ему вслед Барди.

— Построили, — ответила тающая в сумерках фигура. — Мой напарник уже за другой взялся, а я ухожу. Завтра вместо меня другого пришлют. Мало у вас тут платят. Да и напарник у меня неудачный. Хотя вроде мужик и неплохой, только грубый. Ты на него зла не держи. Он работу в городе потерял. На вас теперь ругается, а сам такой же… Ну ладно, пока, а то точно на автобус опоздаю.

И Барди услышал, как быстро затопотали подошвы ботинок человека, проделавшего остаток спуска бегом.

«А я никуда не пойду до утра, — решил про себя Барди. — Я завтра уеду в город. Мне тоже надо работу искать, только сначала ошейник починю».

Ночью приходили бессловесные. Он видел их черные тени в слабом свете луны. За ограду они не пошли, только проскользили вдоль нее и обратно. Напротив холма задержались. Запрокинув большие головы, нюхали воздух. Он знал, они чуют его. И он их учуял тоже. Плохой запах. Резкий. Настоящая псина. Он не заметил, в какой момент тени снова растаяли в темноте.

Глава II НА ПОРОГЕ

jA н брел по первозданному живому лесу. Под но- гами будто гимнастический коврик, весь сплетен из корней, набит перегноем, покрыт бурой хвоей и ржавой, в дырочках прошлогодней листвой. Каждый шаг пружинит и шуршит, приятно похрустывает тонкими усохшими веточками. То здесь, то там, прошив лесной ковер, подглядывают за всем влажные маленькие разноцветные полушария — шляпки грибов. Только что прошел дождь — лес дышит свежестью, жизнью, счастьем, и птицы не смолкают в зеленой вышине, где–то там, у самых вершин деревьев. За размахом зелени даже не видно неба.

Крылатых обитателей крон он тоже не видел, а зверей будто не было вовсе. Зверей он даже не слышал, хотя знал наверняка, что сейчас за ним наблюдают десятки блестящих и умных глаз, затаившихся в зарослях, спрятавшихся в траве, опасных и безобидных, любопытных и настороженных. О встрече с их хозяевами он мог только мечтать. Лишь самые мелкие жители этой многонаселенной обители, занятые повседневными хлопотами, и не думали прятаться от пришельца — крупные муравьи длинными вереницами семенили вверх и вниз по шершавым стволам, некоторые останавливались для попутных бесед, беззвучных диалогов, касаясь друг друга шевелящимися усиками, иногда появлялись и вскоре исчезали яркие бабочки да однажды мимо его ноги прокатил куда–то коричневый шар жук–навозник в блестящем черном панцире с зеленым отливом.

Но вот дятел выпорхнул сверху и сбоку, присел на ствол всего шагах в пяти. Оглянувшись и смерив его пуговкой глаза, санитар леса разразился короткой рабочей дробью, быстро–быстро замелькала красивая головка, увенчанная кардинальской шапочкой. Дятел еще раз оглянулся на него и так же неожиданно упорхнул неровным летом, словно скользя по воздушным горкам.

Свободный полет дикой птицы, он только что видел его — ему здорово повезло. Но звери, звери по–прежнему не появлялись — и все–таки были рядом. Он это чувствовал, знал, ощущал и догадывался.

Поперек тропы на пути возникла преграда — густая зеленая ветвь, за ней другая и еще одна, все вместе — живая завеса, такая плотная, что не проникнуть и самому острому взгляду. Тогда он пустил в ход свои руки. Уколовшись, раздвинул ветви и увидел то, что хотели спрятать деревья.

Перед ним стоял ОН, стоял не двигаясь — и смотрел. Пристально, пристально. Прямо в глаза, не прячась и не убегая.

— Наконец–то я нашел тебя, — вырвалось как–то само собой.

Андрей, опять ты где–то блуждаешь? Чудесное видение заслонила фигура отца.

— Пора вставать, уже утро. Нечего, нечего убегать, — отец протянул к нему руку и схватил за плечо. — Давай просыпайся, завтракать — и за дело. Я, что ли, за тебя буду учиться?

Андрей досадливо то ли простонал, то ли проныл что–то на одной скучной ноте и открыл глаза. Лес исчез, а отец остался:

— Я не уйду, пока ты не встанешь.