Айзек Азимов - Роботы утренней зари [ Сборник]

• Название: Роботы утренней зари [ Сборник]
• Автор: Айзек Азимов
• Издательство: ЭЯ
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993
• ISBN: 5-85268-054-0

Без издательской аннотации.

Содержание:

Стальные пещеры

Обнаженное солнце

Роботы Утренней Зари

Роботы и Империя

---

— Они хотят, чтобы солярианка вернулась домой.

— Они явно знают, что наш корабль ушел с Солярии и вернулся на Бейлимир. У них тоже есть мониторные станции, и они тоже перехватывают наши рапорты.

— Наверняка, — с раздражением сказал Пандарал. — Они расшифровали наши коды так же быстро, как и мы их. Никому из нас не хуже.

— Они сказали, зачем им женщина?

— Конечно, нет! Космониты не объясняют, а приказывают.

— Может, они точно знают, что она выполнила на Солярии? Поскольку никто, кроме нее, не говорит по-соляриански, может они хотят, чтобы она очистила планету от надзирателей?

— Откуда им было это узнать, Диджи? Мы объявили о ее роли только вчера вечером, а послание с Авроры было получено гораздо раньше. Но неважно, зачем она им. Вопрос в другом: что нам делать? Если мы не вернем ее, мы можем вызвать нежелательный кризис, если вернем, это будет плохо выглядеть для наших жителей, а старик Бастермейн будет кричать, что мы пресмыкаемся перед космонитами.

Они переглянулись, и Д.Ж. сказал:

— Мы вернем ее. В конце концов она космонитка и гражданка Авроры, иначе мы поставим под удар всех торговцев, которые заходят по делам на территорию космонитов. Но отвезу ее я, Директор, и вы не можете порицать меня. Когда я брал ее на Солярию, был уговор, что я верну ее на Аврору. Официально ничего не записано, но я человек чести, и должен сдержать обещание. Это может обернуться к нашей выгоде.

— Каким образом?

— Придумаем. Но если это сделать, Директор, мой корабль должен быть отремонтирован для полета. И моим людям нужна премия. Они же лишаются отпуска.

Принимая во внимание, что Д. Ж. предполагал появиться на своем корабле не раньше, чем через три месяца, он, как ни странно, пребывал в благодушном настроении.

А принимая во внимание, что Глэдия теперь имела помещение, более роскошное, чем раньше, она, как ни странно, была несколько удручена.

— Зачем все это, Диджи?

— Смотрите в зубы дареному коню?

— Я просто спрашиваю, почему.

— По одной причине, миледи: вы — героиня класса А, а когда корабль ремонтировался, это помещение было задумано для вас.

— Но ведь корабль не увеличился. У кого отняли?

— Вообще-то это была комната отдыха для команды, но ребята настаивали, вы помните Нисса?

— Конечно.

— Он хочет, чтобы вы взяли его на место Дэниела. Он говорит, что Дэниел не рад работе и извиняется перед своими жертвами, а он, Нисс, отлупит всякого, кто доставит вам хоть малейшую неприятность, сделает это с удовольствием и, уж конечно, не станет извиняться.

Глэдия улыбнулась.

— Скажите ему, что я польщена его предложением, и в следующий раз, когда мы с ним увидимся, с удовольствием пожму ему руку. В тот раз я отказалась, а, наверное, зря.

— Надеюсь, Вы наденете перчатки, когда станете пожимать руки.

— Конечно, но я вот думаю, так ли это необходимо. Я уже не так часто простужаюсь с тех пор, как уехала с Авроры. Инъекции, которые мне сделали, видимо, укрепили мою иммунную систему.

Она снова огляделась.

— Вы даже сделали ниши для Дэниела и Жискара. Вы очень внимательны, Диджи.

— Мадам, мы очень старались, чтобы вы были довольны.

— Странное дело, — сказала Глэдия.

Она как бы сама удивилась тому, что хотела сказать.

— Я не уверена, что хочу уезжать с вашей планеты.

— Вот как? Холод, снег, грязно, примитивно, бесконечные приветствующие толпы всюду. Что может привлекать вас здесь?

Глэдия покраснела:

— Конечно, не приветствующие толпы.

— Позволю себе поверить вам, мадам.

— Дело совсем в другом. Я никогда ничего не делала. Я занимала себя разными тривиальными способами. Я занималась светоскульптурой и экзодизайном роботов. Я занималась любовью, была женой и матерью, и ни в чем этом не чувствовала себя личностью. Если бы я внезапно исчезла из жизни или вообще никогда не родилась, это никого бы не огорчило, кроме, может быть, одного-двух близких друзей. Теперь же дело другое.

— Да?

Чуть заметная насмешка промелькнула в голосе Д. Ж.

— Да! Я могу влиять на людей. Я могу выбрать дело и сделать его своим. Я выбрала такое дело. Я хочу предупредить войну. Я хочу, чтобы Вселенную заселили и космониты и поселенцы одинаково. Я хочу работать над этим, чтобы после меня история изменилась благодаря мне, и люди сказали бы: «Если бы не она, все могло быть гораздо хуже».

Она повернула к Д. Ж. сияющие лицо.

— Понимаете ли вы, что значит после двух с лишним столетий безделья получить шанс стать кем-то, узнать, что жизнь вовсе не пуста и бессодержательна, что есть в ней нечто удивительное, стать счастливой много времени спустя после того, как была утрачена всякая надежда на счастье?

— Но вы этого ничего не получите на Бейлимире, мадам, — сказал Д. Ж. чуточку смущенно.

— Я не получила бы этого на Авроре. Там я всего только солярианская женщина, эмигрантка. На Поселенческом Мире я космонитка — нечто необычное.

— Однако, вы много раз и очень настойчиво утверждали, что хотите вернуться на Аврору.

— Некоторое время назад — да, но сейчас я не говорю этого, Диджи. Теперь я не хочу возвращаться.

— Это могло бы сильно повлиять на вас. Но Аврора желает вашего возвращения. Так она нам заявила.

Глэдия оторопела:

— Они хотят этого?

— Официальное письмо из кабинета Председателя Авроры требует вас. Мы бы рады оставить вас, но Директор решил, что это может вызвать межзвездный кризис. Я не согласен с этим, но мне приказали.

Глэдия нахмурилась.

— Зачем я им? Я жила на Авроре больше двух столетий, и мною ни разу не интересовались. Может, они теперь рассматривают меня как единственный способ остановить надзирателей на Солярии? Как вы думаете?

— Такая мысль приходила мне в голову; миледи.

— Но я не могу. Одну надзирательницу я оттаскивала за волосы, но никогда не смогу повторить того, что сделала. Я знаю, что не смогу. Кроме того, зачем им высаживаться на планету? Они могут уничтожить надзирателей издали, раз они теперь знают, каковы эти надзиратели.

— Дело в том, что послание с Авроры с требованием вернуть вас было послано задолго до того, как на Авроре могли узнать о вашем конфликте с надзирательницей. У них какая-то другая причина требовать вас обратно.

— Ох!

Она выглядела совершенно ошеломленной, но затем снова оживилась:

— Мне наплевать на их причины. Я не хочу возвращаться. У меня есть здесь работа, и я собираюсь продолжать ее.

Д. Ж. встал:

— Рад слышать это от вас, мадам Глэдия. Я надеялся, что вы почувствуете что-нибудь вроде этого. Я обещаю вам, что сделаю все возможное, чтобы взять вас с собой, когда оставлю Аврору. Однако сейчас я должен ехать на Аврору, и вы должны ехать со мной.

Глэдия следила за исчезающим Бейлимиром с совершенно иными эмоциями, чем были у нее, когда она приближалась к этой планете. Да, это действительно был холодный, серый, жалкий мир, каким он и казался с самого начала, но в нем была жизнь и тепло народа, реальные; основательные. Солярия, Аврора, другие Внешние Миры, которые она посещала или видела по гипервидению, все казались неполноценными, наполненными нематериальным народом. Много или мало было жителей на Внешнем Мире, они распространялись, как молекулы газа, и заполняли планету. Казалось, будто космониты отталкиваются друг от друга. Глэдия мрачно подумала, что так оно и есть. Космониты всегда отталкивали ее. Она привыкла к такому отдалению на Солярии, но даже на Авроре, где она сначала так неудачно экспериментировала с сексом, последний радовавший аспект его был близостью по необходимости. Исключение — с Илайджем. Но Илайдж не был космонитом.

Бейлимир был не такой. Наверное, все Переселенческие Миры не такие. Поселенцы держатся вместе, вокруг них масса необитаемых мест, но это до тех пор, пока возросшее население не заполнит их. Поселенческий Мир — это мир людских кучек из камешков или булыжников, но не из газа. Почему так? Из-за роботов? Они уменьшают зависимость одних людей от других. Они заполняют промежутки. Они являются изоляционным материалом, уменьшающим естественную тягу людей друг к другу, так что вся система оказывается в изоляции. Да, конечно. Нигде не было столько роботов, как на Солярии, и изоляционный эффект был так велик, что люди стали инертными и почти не общались между собой. «Куда же ушли соляриане? — думала Глэдия, — и как они живут?» Долгая жизнь тоже, наверное, играла роль. Как может человек иметь эмоциональные привязанности, если они после многих десятилетий превратятся в озлобленность? Или, если человек умрет, как другой будет переносить утрату в течение многих десятилетий? Поэтому человек учится не иметь эмоциональных привязанностей и сам себя помещает в изоляцию. С другой стороны, короткоживущие не могли бы так легко пережить очарование жизни. Когда поколения сменяются так быстро, клубок очарования перебрасывается из рук в руки, даже не касаясь земли. Она недавно говорила Д.Ж., что ей нечего делать или знать, что она испытала Все и передумала обо всем, и ей осталась только скука. Ей никогда даже не снилось, что она будет стоять перед толпой людей, говорить перед морем голов и слышать ответ в бессловесных звуках, смешаться с такой толпой, стать единым громадным организмом. А сколько еще такого, о чем она не знала, не подозревала, несмотря на всю долгую жизнь! Что еще можно испытать?