Айзек Азимов - Роботы утренней зари [ Сборник]

• Название: Роботы утренней зари [ Сборник]
• Автор: Айзек Азимов
• Издательство: ЭЯ
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993
• ISBN: 5-85268-054-0

Без издательской аннотации.

Содержание:

Стальные пещеры

Обнаженное солнце

Роботы Утренней Зари

Роботы и Империя

---

— Друг Дэниел, я рискнул только ослабить очень немногие нити торможения, ослабить лишь настолько, чтобы позволить ей сказать несколько слов, и чтобы ее услышали.

— Но она сделала много больше.

— После этой микроскопической поправки я повернул множество мозгов, перед которыми оказался. Я никогда не экспериментировал с таким количеством народа, как и леди Глэдия, и был ошеломлен, как и она. Сначала я думал, что ничего не смогу сделать с обширной ментальной спаянностью, которая била в меня. Я чувствовал себя беспомощным. Затем я заметил у них слабое дружелюбие, любопытство, интерес — не могу выразить это в словах — цвет симпатии к леди Глэдии. Я сыграл на этом, и обнаружил, что этот цвет симпатии уплотняется. Я хотел небольшой реакции в пользу леди Глэдии, которая подбодрила бы ее, а для меня сделала бы необязательным вмешательство в ее собственный мозг. Только это я и сделал. Я не знаю, сколькими нитями нужного цвета я управлял, но немногими.

— И что дальше, друг Жискар?

— Я обнаружил, что начал нечто вроде автокатализа. Каждая нить, которую я тянул, тащила за собой ближайшую того же рода, и они обе тянули несколько других ближних. Больше я ничего не делал. Легкие движения, звуки, взгляды, казалось, одобряли то, что говорила леди Глэдия, и тянули к этому других. Затем я обнаружил нечто еще более странное. Все эти маленькие знаки одобрения, которые я мог определить лишь потому, что мозги бы ли открыты мне, леди Глэдия тоже определила, и торможение в ее мозгу пропало без моего вмешательства. Она стала говорить быстрее, откровеннее, и публика реагировала лучше, чем раньше, и тоже без моего вмешательства. Потом начались истерия, шторм, буря мысленного грома и молний такой интенсивности, что я закрыл свой мозг, иначе это могло бы перегрузить мои кон — туры. За все свое существование я никогда еще не сталкивался с подобным, однако все это началось с такого незначительного изменения, внесенного мною в эту толпу, какое я раньше вносил в небольшую горстку людей. Я подозреваю, что эффект распространился на большую территорию, чем та, которая воспринимала мое внушение — прошел по гиперволне.

— Я не понимаю, как это могло случиться, друг Жискар.

— Я тоже не понимаю. Я не человек. Я никогда не обладал человеческим мозгом со всей его сложностью и противоречивостью, поэтому не понимаю механизма его реакций. Но, по-видимому, тол пой легче управлять, чем индивидуумом. Это выглядит парадоксом. Казалось бы, чем тяжелее груз, тем больше усилий. Большое расстояние пройти дольше, чем малое. Почему же большое количество народа легче покачнуть, чем несколько человек? Ты, ДРУГ Дэниел, думаешь, как человек. Можешь ты это объяснить?

— Ты сам, друг Жискар, сказал, что это эффект автокатализа, зараза. Одна искра может спалить лес.

Жискар задумался.

— Не зараза, а эмоции. Мадам Глэдия выбрала аргументы, которые, по ее мнению, должны были взволновать чувства ее аудитории. Она не пыталась рассуждать с ней. Возможно, чем больше тепла, тем легче ее поколебать именно эмоциями, а не разумом. Поскольку эмоций мало, а разумов много, поведение толпы легче предсказать, чем поведение одной личности. Это, в свою очередь, означает, что если законы, долженствующие развиться для улучшения хода истории, можно предсказать, то нужно иметь дело с большим населением, чем больше, тем лучше. Это и должно быть Первым Законом психоистории, ключом к изучению Человека. Но…

— Да?

— Видимо, я поэтому так долго шел к пониманию этого, что я не человек. Человек же, возможно, инстинктивно понимает свой мозг, и поэтому знает, как управлять другими таки ми же. Мадам Глэдия, не имея ни какого опыта выступления перед тол пой, провела это дело мастерски. А насколько это было бы лучше, если бы у нас был кто-то вроде Илайджа Бейли. Друг Дэниел, ты подумал о нем?

— Ты видишь его образ в моем мозгу? Удивительно!

— Нет, я не вижу его. Я не могу принимать твои мысли, но я чувствую эмоции и настроение и знаю по прошлому опыту, что такая текстура твоего мозга ассоциируется с Илайджем Бейли.

— Мадам Глэдия упомянула о том, что последний видел Илайджа Бейли живым, и я снова услышал в памяти, что он мне тогда сказал, и думаю об этом сейчас.

— Почему, друг Дэниел?

— Я ищу значение. Я чувствую, что это важно.

— Как он мог сказать важное, не выражая словами? Если там было скрыто значение, Илайдж Бейли должен был выразить это.

— Возможно, — медленно ответил Дэниел, — партнер Илайдж и сам не понимал значения того, что он сказал.

Воспоминание!

Оно лежало в мозгу Дэниела, как закрытая книга с множеством деталей, всегда готовая для пользования. Некоторые ее эпизоды вспоминались часто из-за их информации, и лишь очень немногие высказывались только потому, что Дэниел хотел почувствовать их текстуру. Таких было очень мало, по большей же части те, которые относились к Илайджу Бейли. Много десятилетий назад Дэниел приехал на Бейлимир, когда Илайдж Бейли был еще жив. Мадам Глэдия приехала с ним, но когда они вышли на орбиту вокруг Бейлимира, на их маленький корабль поднялся Бентли Бейли. Он был довольно грубым тогда мужчиной средних лет. Он посмотрел на Глэдию несколько враждебно и сказал:

— Вы не можете увидеть его, мадам.

Заплаканная Глэдия спросила:

— Почему?

— Он не хочет этого, мадам, и я должен уважать его желания.

— Я не могу поверить этому, мистер Бейли.

— У меня есть его собственноручная записка и запись голоса. Я не знаю, узнаете ли вы его почерк и голос, но даю вам честное слово, что это его, и на него не оказывалось никакого постороннего влияния, когда он делал эту запись.

Она ушла в свою каюту, чтобы в одиночестве прочитать и прослушать запись. Затем она вышла, как бы надломленная, но сказала твердо:

— Дэниел, ты высадишься один повидать его, но сообщишь мне все, что он сделает или скажет.

— Да, мадам, — ответил Дэниел.

Он перешел на корабль Бентли, и Бентли сказал:

— На эту планету роботы не допускаются, Дэниел, но для вас сделано исключение, потому что это желание моего отца, а он здесь в большом почете. Я не имею личного предубеждения против вас, вы понимаете. Но ваше присутствие здесь должно быть ограниченным. Вы прямо пойдете к моему отцу, а когда он закончит беседу с вами, вас сразу же отвезут обратно на орбиту. — Вы понимаете?

— Понимаю, сэр. Как ваш отец?

— Он умирает, — ответил Бентли, пожалуй, намеренно грубо.

— Я это тоже понимаю, — сказал Дэниел.

Голос его заметно дрогнул, естественно, не от обычных эмоций, а потому что сознание смерти человека, хоть и неизбежной, нарушало его позитронные пути.

— Я имел в виду, долго ли ему осталось жить?

— Он должен был умереть еще некоторое время назад, но он держится за жизнь и отказывается умирать, пока не увидится с вами.

Они спустились с орбиты. Планета была обширной, но ее обитаемая часть казалась маленькой и убогой. День был облачный, недавно прошел дождь. Широкие прямые улицы были пусты, словно жители не были склонны собраться и поглазеть на робота. Наземный кар привез их к дому, несколько большему и впечатляющему, нежели большинство остальных. Они вошли в дом. У внутренней двери Бентли остановился:

— Мой отец там. Идите один. Он не хотел, чтобы я вошел с вами. Идите. Вы, наверное, не узнаете его.

Дэниел вошел в темную комнату. Глаза его быстро адаптировались, и он увидел покрытое простыней тело внутри прозрачного кокона, который был виден только из-за слабого блеска. В комнате стало чуть светлее, и Дэниел отчетливо увидел лицо.

Бентли был прав. Дэниел не увидел в этом лице ничего от своего бывшего партнера. Оно было изможденное, костистое. Глаза были закрыты, и Дэниелу показалось, что он видит мертвеца. Он никогда не видел мертвого человека, и когда эта мысль пришла ему в голову, он покачнулся, ноги не держали его.

Старческие глаза открылись, и слабая улыбка прошла по бледным сморщенным губам:

— Дэниел, мой старый друг Дэниел!

Шепчущий звук слабо напоминал голос Илайджа Бейли. Из-под простыни медленно возникла рука, и Дэниелу показалось, что он все-таки узнал Илайджа.

— Партнер Илайдж, — тихо сказал он.

— Спасибо вам, Дэниел, что вы приехали.

— Для меня было важно приехать, партнер Илайдж.

— Я боялся, что вам не позволят. Они, даже мой сын, считают вас роботом.

— Я и есть робот.

Для меня — нет, Дэниел. А вы не изменились. Я не очень ясно вижу вас, но мне кажется, что вы все такой же, каким я вас помню. Когда я в последний раз видел вас? Тридцать один годна зад?

— Да, и за это время я не изменился, так что видите, что я действительно робот.

— Зато я очень изменился. Я бы не позволил меня видеть таким, но я был слишком слаб, чтобы противиться желанию увидеть вас еще раз.

Голос Бейли стал чуточку сильнее, словно старик укрепился при виде Дэниела.