Танит Ли - Повелитель гроз. Анакир. Белая змея

• Название: Повелитель гроз. Анакир. Белая змея
• Автор: Танит Ли
• Издательство: АСТ, Транзиткнига
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-032666-1, 5-9713-0685-5, 5-9578-2735-5

…Молва о славных деяниях Ральднора — мага и меченосца — летит из королевства в королевство.

Уже сейчас ему, герою-одиночке, незаконному сыну короля Перворожденных Висов и жрицы черной Богини-Змеи, нет и не может быть равных.

Но существует смутное предсказание — однажды Ральднор обретет ИСТИННОЕ МОГУЩЕСТВО.

И тогда содрогнется ВЕСЬ МИР!

Трилогия «Висские войны» в одном томе.

---

Он обвел их взглядом. Его лицо странно переменилось. Былой величественный и ужасный свет в нем погас, но в глазах, где прежде не было ничего, кроме огней решимости и власти, теперь поселилась непроницаемая тень. Сущность, вытеснившая его душу и овладевшая им, теперь отпустила его. Он снова стал самим собой.

Он не обращал внимания на их пререкания. Крин, Дракон, увидел в глазах Ральднора что-то такое, что сказало ему то же, что могли бы сказать степняки, ибо он был превосходным знатоком человеческих душ, избранных богами или нет. Яннул Ланнец, знавший Ральднора с давних времен, увидел его помыслы так ясно, как будто на него вдруг снизошел дар телепатии. Зарос находился в Лин-Абиссе, чествуемый за его хитрость в Оммосе заравийцами, которым очень хотелось, чтобы про их вклад в победу не забыли. Когда он услышал, как король несколько дней прожил затворником, а после этого пришел на Совет и отрекся от королевства, он тоже догадался.

Они так и не узнали, что же случилось с Ральднором. Но для них его разум был сверкающим механизмом, который можно повернуть куда угодно. И перед ними на миг мелькнул этот сложный клубок мыслей — этот мозг, такой нечеловеческий, такой чуждый, погруженный в тайную и взвешенную пучину поиска. Что инициировало этот поиск, тоже осталось для них скрытым — какой-то неуловимый толчок или побуждение. Возможно, это была простая надежда или укол глубоко упрятанной, но неисцелимой боли. Ибо он все-таки до сих пор был человеком. Видевшие его на Совете больше не могли в этом сомневаться. Зрелище развенчанного бога лишало их присутствия духа. Они предпочитали вспоминать все что угодно, только не это.

За окнами стояла прохладная неподвижная ночь, освещенная булавками звезд. Немногочисленные провожатые смотрели ему вслед, глядя, как он углубляется в развалины Корамвиса, направляясь к горам.

Часом позже, в своей деревянной хижине Яннул сказал Медаси:

— Значит, она все-таки жива. В Таддре. Красноволосая Астарис. И он поехал за ней.

Он слышал детский голос, голос, взывающий к нему с другой стороны черной бездны, пронзающий его мозг своей потерянной мольбой.

В его мозгу мелькнула мимолетная мысль о сыне Сульвиан, оставшемся в Ваткри, еще более мимолетная — о черноволосом малыше, которого родила и принесла ему Лики. Плоть от его плоти взывала к нему — не словами, ибо он не умел говорить, но смутным, интимным мысленным языком, на котором он разговаривал лишь с одним человеком. Все части уравнения встали на свое место.

Его дитя.

Дитя Астарис.

Астарис.

Когда эта мысль дошла до него, расплывчатая сущность покинула его мозг и исчезла. Он был свободен от всех долгов, от движущей им духовной силы, которую люди считали Анакир, этого олицетворения расы, к которой он принадлежал. Как в былые времена, мысль о женщине с кроваво-красными волосами овладела им, затопив его мозг, точно рассвет, и не оставила места ничему другому.

Сначала его поиск был всего лишь поиском ума. У него не было никаких других способов найти ее или то существо в ее теле, которое позвало его. Следуя за эмбрионом, он пересек смутные континенты и безбрежные плато темноты и в конце концов вышел к мерцающему маячку, безошибочному в этой безликой ночи.

Позже нематериальный пейзаж превратился в дороги, горы и леса. Магнит, влекущий его к себе, находился в Таддре, как он когда-то и предполагал.

Возрождение расы, символ разрушенного города стали чем-то далеким. Он покинул их без колебаний и сожаления. Ведь на исходе борьбы его божественная суть не поглотила его, ибо что-то снова превратило его в обычного человека, в мужчину.

По заросшему саду дворца Правителя ползли темные тени, точно длинные холодные пальцы. В буйном лесу, подступавшем к самой стене, злобно кричали птицы. Поднималась рыжая таддрийская луна.

К стене у старых ворот привалился мужчина.

Вскоре между деревьями проскользнула приземистая смуглая женщина, направившись к нему.

— Ну, Паньюма, — сказал он, хватая ее за грудь. Она отпихнула его.

— Ты глупец, Слат. Если Хмар услышит об этом, он убьет нас обоих. Он знает множество медленных и ужасных ядов…

— Тихо, потаскушка. Ты ведь знаешь, что пришла потому, что сама хотела этого. Он не тот мужчина, который способен удовлетворить тебя, а я тот, и не говори мне, что тебе это не нравится. Кроме того, он считает, что ты защищаешь его от той женщины-змеи, которая, как он говорит, преследует его, а я… я защищаю его от его смертных врагов. Кто в последней войне принес ему головы двух лордов?

— Ты, — сказала она, ухмыляясь.

Он толкнул ее к стене и задрал ей юбку, и недреманное око луны следило за развитием и завершением их игры.

— А теперь мне пора возвращаться, — прошептала она хрипло. — Он будет звать меня. В последние несколько месяцев он сам не свой от страха — с тех пор, как через горы пришла эта история.

— Что? О Дорфарианской войне? Почему это должно его тревожить?

— Думаю, что он из тех мест. А женщина-змея? Ведь желтые люди поклоняются богине со змеиным хвостом. Бродячие торговцы рассказывают, что желтые люди взяли Элисаар и Закорис и разрушили Драконий Город, а их богиня сидела на горах и смотрела на них, — пробормотала Паньюма нараспев, как будто произносила одно из своих лесных заклинаний.

Слат оправился и презрительно сплюнул на ночные тени.

— Басни для ребятишек.

Паньюма возразила:

— Но все-таки есть всякие странные вещи, о которых говорят старые легенды. Помнишь рабыню, которую ты продал Хмару?

Слат кивнул. Год назад Паньюма, не сумев совладать с искушением продемонстрировать свои тайные силы, показала ему секретный мавзолей, и несмотря на его обычную безжалостность, при виде ряда не живых и не мертвых кукол в роскошных одеждах у него свело живот.

— Помню. Жаль ее. Редкостная была красотка моя Селухис.

— Он ходит туда, чтобы смотреть на них, — прошипела Паньюма. — Иногда и меня с собой берет. У них до сих пор растут ногти, и волосы тоже, и мне приходится обрезать их, как будто я камеристка. Когда на твою рабыню упал свет, оказалось, что у нее отрасли красные волосы.

Слат выругался.

— Клянусь Зардуком! — Он порылся в памяти, потом спросил: — А невеста Повелителя Гроз… разве у нее были не красные волосы?

— Насколько я слышала, торговцы говорили, что красные. Ты знаешь, что тогда сделал Хмар? У него на лбу выступил пот, он что-то залепетал и выставил меня оттуда. Потом, когда наступила ночь, он покинул наше ложе и отправился туда с железным прутом. Я шла за ним, и он меня не заметил. Та штуковина на полу, которая раздвигает камни — он разбил ее прутом.

— Может быть, он боится, что она выйдет и задушит его своими красными волосами, как его змеиная женщина.

— Теперь он почти не выходит из комнаты, — сказала Паньюма. — У него лихорадка, и он все время вскрикивает во сне.

— Так уже бывало и раньше.

— Да, — сказала она. В ее черных глазах что-то блеснуло. — Когда ты приехал сюда, то был простым наемным головорезом, — сказала она, — а теперь ты капитан солдат Хмара. После той войны они пойдут за тобой в огонь и в воду.

— Что ты задумала, хитрая сучка?

— Я ничего не говорила. У нас, женщин, длинный язык. Мужчины думают сами — если они, конечно, мужчины.

Золотинки холодно блеснули в ее косе, взметнувшейся, когда она развернулась и поспешила обратно по заросшему деревьями дворцовому саду.

Почти через целый месяц человек по имени Ральднор спустился с гор в Таддру под линялой голубизной равнодушного неба. Это была высохшая, но живая земля, задушенная черными джунглями и чахлыми полями, на которых ничего не росло.

Он проехал через Тумеш, где на шумном базаре продавали рабов, и, двинувшись на север, добрался до одной из безымянных речушек, где сменял своего скакуна на плот. По реке он отправился в одиночестве, собственноручно выгребая против течения.

На шестой день его остановили.

Пароля он не знал: он просто стоял, глядя на троих мужчин и видя их не только глазами, прощупывая их всеми чувствами сразу, более тонкими и более многочисленными, чем у них — и в их душах обнаружил еле уловимый запах того, что он искал.

При виде его волос они разразились бранью. Что-то в его поведении и лице заставило их опустить ножи, которыми они обычно подгоняли тех, кто явился сюда незваным. Они сказали ему, что отведут его к Хмару, правителю восьми королевств, и он поблагодарил их.

А потом они каким-то образом потеряли его на заросшей лесной дороге. Наступала ночь, и они принялись кричать и искать его. В конце концов они бросили это занятие, решив, что его схватил леопард, настолько быстро, что они просто этого не заметили, утащил его куда-нибудь в кусты и там сожрал целиком.