Филип Фармер - Миры Филипа Фармера. Том 07. Темный замысел

• Название: Миры Филипа Фармера. Том 07. Темный замысел
• Автор: Филип Фармер
• Издательство: Полярис
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1996
• ISBN: 5-88132-157-X

Составляющий эту книгу роман «Темные замыслы» продолжает эпическую сагу о Мире Реки. Ее герои стремятся отыскать истину, скрытую от них экспериментаторами-этиками, но сами оказываются вовлечены в их темные замыслы.

---

— О черт! — простонал Фаррингтон. — Да как он вообще может оказаться одним из них? Они же в сравнении с людьми — супермены, верно? А этот Фрайгейт уж точно никакой не супер! Только ты уж не обижайся, Пит.

Том, прищурившись, поглядел на Фрайгейта:

— Так он же мог и притвориться человеком… Впрочем, не думаю, что кому-нибудь удалось бы носить такую маскировку двадцать шесть лет.

— Мастак ты болтать, приятель.

— Еще поглядим, кто больше болтает-то! Истинный вождь Открой-Рот-Пошире!

Фаррингтон зажег еще одну сигарету. Райдер последовал его примеру, а потом спросил:

— Хочешь подымить, Пит?

— Значит, порешили меня дымом удушить? — улыбнулся Фрайгейт. Он вытащил сигару из своей висевшей через плечо сумочки. — А еще я не отказался бы от выпить чего покрепче.

— Этого нам всем недостает. Том, позаботься насчет выпивки. А потом мы все ему расскажем. Господи, как полегчало-то!

Глава 55

— Это была темная бурная ночь, — начал Том. Он усмехнулся, показывая, что умышленно пародирует классические вступления к рассказам о привидениях. — Джек и я…

— Пусть будет — Мартин, Том. Помнишь наш уговор? Даже если мы наедине…

— Конечно, помню, но тогда ты был еще Джеком. Разумеется, в те дни я уже был знаком с Кидом, но близкими друзьями мы еще не стали. Наши хижины стояли близко одна от другой, и мы оба служили моряками на патрульной шлюпке местного диктатора.

Однажды, когда я был свободен от дежурства и мирно спал в своей хижине, я вдруг проснулся. Разбудили меня не молнии и не гром. Просто кто-то тряс меня за плечо.

Сначала я подумал, что это Говардина — моя женщин. Ты помнишь ее, Кид?

— Красотка была, — пояснил Мартин Фрайгейту. — Рыжая как огонь шотландка.

Фрайгейт заерзал на скамейке, а потом сказал:

— Знаете, мне бы очень хотелось поскорее добраться до сути дела.

— О’кей, тогда обойдемся без литературного украшательства. Тем более что это была не Говардина — та крепко спала. Затем вспышка молнии высветила темную фигуру, которая склонилась надо мной. Я хотел вскочить, а рука уже готовилась скользнуть под подушку, за лежавшим под ней томагавком. Но двинуться я не мог.

Думаю, меня либо усыпили, либо я был под каким-то особым психическим воздействием. Я подумал — ой, ой, этот парень меня достал, он каким-то образом парализовал меня и сейчас искренне ваш получит свое!

Конечно, возможно, я просто проснулся в каком-то совсем другом месте, но ведь я не чувствовал, что меня волокут из хижины!

Еще две вспышки молний позволили мне рассмотреть этого парня чуть подетальнее. И вот тут меня просто оглушило. Заметьте, мне не стало страшно, я просто удивился. Его фигура была закутана в большой черный плащ. А голова! Да ее просто не было! Я хочу сказать, она была накрыта большим сосудом, вроде круглого аквариума для рыб. И эта штука была тоже черной, так что черты лица рассмотреть не удавалось. А он каким-то образом видел меня отлично.

Но если двигаться я не мог, то уж говорить-то — извольте! Я спросил: «Кто ты такой?» Сказал это нарочито громко, чтоб разбудить Говардину, но она даже не пошевельнулась за все время нашего с ним разговора. Я решил, что ее тоже одурманили, только еще сильнее, чем меня.

Чужак заговорил басом, ответив мне по-английски:

— У меня мало времени, и я не могу отвлекаться на мелочи. Мое имя значения не имеет. Да к тому же я бы тебе его все равно не назвал, ибо тебя могут обнаружить и развернуть твою память.

Я не знал, что это значит «развернуть память». Все происходящее и без того выглядело сплошным безумием. Я знал, что не сплю, и очень об этом сожалел.

— А если бы они это сделали, то узнали бы обо всем, что говорилось и делалось в этой хижине, — продолжал этот hombre[85]. — Это все равно что снять кинофильм с того, что заключено в твоей памяти. А из него они могут вырезать все, что сочтут нужным, чтоб ты позабыл, и ты это действительно позабудешь. Но даже если они это сделают, я все равно явлюсь к тебе еще раз и мы поговорим о многом.

— А кто такие эти они? — спросил я.

— Это те люди, которые восстановили эту планету и воскресили вас, — ответил он. — А теперь слушай и не перебивай, пока я не кончу.

Ты ведь знаешь меня, Кид. Я же ни от кого не потерплю панибратства. Но этот тип говорил со мной так, будто весь мир — это его ранчо, а я — слуга при нем. А впрочем, я все равно ни черта сделать не мог!

— «Они», — сказал незнакомец, — живут в Башне, что стоит в самом центре Полярного моря на севере. Может быть, ты слыхал какие-нибудь разговоры об этом? Ведь кое-кому из людей и в самом деле довелось пройти через горы, окружающие это море.

В этом месте его рассказа я мог бы спросить его, не он ли тот, кто оставил висеть длинную веревку, чтоб люди могли подняться с ее помощью на скалу, и не он ли пробил туннель, но тогда я еще не слыхал этой истории.

— Но им не удалось проникнуть в Башню, — продолжал он. — Один из их отряда умер, упав в море со скалы. Ему было дозволено снова воскреснуть где-то в Долине.

Том помолчал.

— Должно быть, у упавшего все же сохранились какие-то воспоминания.

А незнакомец меж тем продолжал:

— Другим же это не было дано. Они… впрочем, неважно…

— Значит, — ухмыльнулся Том, — ему не все было известно про этих египтян. Он явно не знал, что одному из них удалось все же бежать. А если и знал, то по какой-то причине решил от меня это утаить. Но не думаю, что этот факт был ему известен. Иначе он вряд ли позволил бы тому египтянину уйти… А может, и позволил бы?..

Во всяком случае, незнакомец продолжал:

— Быстрота, с которой слухи распространяются по Долине, поразительна. Кажется, вы это явление называете «сарафанным радио»? Человек, упавший со скалы, рассказал свою историю после своего воскрешения, и она разошлась по всей Долине. Скажи, ты-то слыхал про тот поход?

— В первый раз слышу, — ответил я.

— Ладно, наверняка в будущем ты ее услышишь. Ты отправишься вверх по Реке, и тебе обязательно расскажут ее либо в одном сильно переработанном варианте, либо в другом. Но в своёй основе она правдива.

Без сомнения, ты думал над тем, зачем вас воскресили и поместили здесь?

Я кивнул, а он продолжал:

— Мой народ — этики — совершил это в качестве научного эксперимента. Они перенесли вас сюда, смешали все расы и народности из разных времен лишь для того, чтобы изучать ваши реакции. А потом их записывать и классифицировать.

А затем (тут в его голосе появились нотки возмущения), после того как они подвергли вас этому эксперименту, после того как возбудили в вас надежду на вечную жизнь, они прикроют этот проект! И вы умрете, но уже навсегда. Не будет вам больше воскрешений! Вы превратитесь в прах и прахом пребудете во веки веков!

— Мне все это кажется возмутительной жестокостью, — сказал я, позабыв, что еще не получил разрешения высказывать свои мысли.

— Нечеловеческая жестокость, — подтвердил он. — А ведь в их силах дать вам жизнь вечную! Во всяком случае, столь же долгую, как жизнь вашего солнца! Даже большую, так как вас всегда можно перевезти на другую планету, где солнце еще молодо.

Но нет! Этого они не сделают! Они считают, что вы не заслуживаете бессмертия!

— В высшей степени неэтично, — отозвался я. — А еще именуют себя этиками! Чистейшей воды нахальство!

Это его остановило, и он сказал:

— А это потому, что они считают неэтичным разрешать жить вечно таким жалким и никудышным созданиям, как вы!

— Надо признаться, их мнение о нас не слишком-то лестно, — заметил я.

— Как и мое, — ответил незнакомец. — Но высоко ли, низко ли представление о человечестве, основанное на мнении en masse[86], оно не имеет ничего общего с этическим аспектом проблемы, о которой идет речь.

— Но как можно любить то, что презираешь? — спросил я.

— Это нелегко, — ответил он, — но ведь все, что истинно этично, дается с большим трудом. Однако пока все разговоры с тобой — зряшная трата моего дорогого времени.

Тут откуда-то возник довольно яркий голубоватый свет, и я увидел, как он выпростал руку из-под плаща. На ее запястье было укреплено некое приспособление, по размерам чуть больше карманных часов. Оно-то и испускало голубоватое сияние. Я не сумел разобрать, что там было на циферблате, но заметил, что приборчик к тому же еще что-то говорит — тихо, ну как приглушенное радио.

Слов я не разбирал, но мне показалось, что это какой-то иностранный язык, которого я никогда не слыхивал. А голубой свет зато показал мне шар, что был надет на голову незнакомца — черный и блестящий. Рука была крупная, ладонь широкая, но с длинными тонкими пальцами.

— Мое время истекает, — сказал незнакомец и спрятал руку под плащ. В хижине стало сразу темно, если не считать вспышек молний, время от времени озарявших стены. — Я не могу сейчас сказать, почему избрал именно тебя, — продолжал он, — но твоя аура показывает, что ты являешься хорошим кандидатом для этой работы.