Антология - Зеленый рыцарь. Легенды Зачарованного Леса (сборник)

• Название: Зеленый рыцарь. Легенды Зачарованного Леса (сборник)
• Автор: Антология
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-097606-5

Истории о Зачарованном лесе и существах, его населяющих. Вы встретите здесь ведьм, волков, дриад, людей-оленей, парочку фей и бесчисленное множество духов природы (и даже дружелюбного зеленого великана). Таинственная тропинка ведет в волшебные земли через леса, пустыни, горы, города и трущобы. Над головами шепчутся кроны дубов и ясеней, а из теней наблюдают за каждым шагом зеленые существа…

---

Нил Гейман – коренной британец, сейчас живущий на американском Среднем Западе. Его перу принадлежит знаменитая серия графических новелл «Sandman» («The Sandman. Песочный человек»), а также романы «Neverwhere» («Никогде») и «American Gods» («Американские боги»). Вместе с художником Чарльзом Вессом Гейман работал над графическим романом «Stardust» («Звездная пыль»), а вместе с Терри Пратчеттом – над книгой «Good Omens» («Благие знамения»).

Также Нил Гейман известен как поэт и автор многочисленных рассказов. Некоторые из них публиковались в сборниках сказок для взрослых Эллен Датлоу и Терри Виндлинг и антологиях «The Year’s Best Fantasy and Horror» («Лучшее за год: Мистика. Магический реализм. Фэнтези»). Его короткая проза собрана в книгах «Fragile Things» («Хрупкие вещи»), «Smoke And Mirrors» («Дым и зеркала») и «Trigger Warning» («Осторожно, триггеры»).

Сайт Н. Геймана: www.neilgaiman.com

От автора

В средневековой европейской мифологии встречается «вудвуз» или «вудхаус» – дикий человек, живущий в лесах. Иногда его ассоциируют с легендарным Зеленым человеком. Это стихотворение родилось из размышлений о том, как мог бы выглядеть современный «вудвуз», и традиционных изображений Зеленого человека как мужчины с человеческим лицом, изо рта которого прорастают листья.

Делия Шерман Центральный парк

В детстве я никак не могла взять в толк, почему деревья, растущие вдоль дорожек, окружены железными оградами. Даже ребенку, никогда не видевшему настоящего леса, было понятно: эти милые и слабые деревца просто не могут сделать ничего плохого. За что же их тогда посадили в клетки? И если они это все-таки заслужили, не опасно ли подходить к ним слишком близко?

Такие мысли приходят в голову только малышам, которые учатся во втором классе. Только они могут всерьез обсуждать с друзьями, зачем запирать на замок деревья, как найти на карте город, если даже примерно не знаешь, где его искать, и почему старшеклассники, заслышав фамилию миссис Топинамбур, начинают истерически смеяться.

Мою лучшую подругу звали (да и сейчас зовут) Галадриэль – но это, конечно, не ее вина. Ее так называет только мама, а для остальных она просто Эльфа. Но я не об этом, а о деревьях. В Нью-Йорке. Я уже упоминала, что живу в Нью-Йорке? Да-да, на Западном берегу, недалеко от Центрального парка.

Я всегда любила Центральный парк. Для ребенка вроде меня, выросшего на Манхэттене, это была единственная возможность погулять на природе. Честно говоря, я и сейчас предпочитаю именно такую природу. Здесь есть все, что можно найти в настоящем лесу: камни, цветы, деревья. Даже белки, голуби и прочая живность водится. Правда, все они – городские, привыкшие жить бок о бок с людьми. Это не делает их ручными, скорее – умудренными опытом. Вот вам пример: белки. Видели вы когда-нибудь сбитую белку на дорожках парка? А на пригородных дорогах? Понимаете теперь, о чем я?

Еще в Центральном парке живет магия. Это не я придумала, это чистая правда. Как только мама начала отпускать меня подальше, я нашла себе отличное место для игр: возле Пруда, в маленькой бухте у подножия огромного утеса. Стоило там спрятаться, как прочий мир словно исчезал: оставалась только вода. Она сияла и переливалась, будто подол украшенного блестками шелкового платья. Позади высилась серая каменная громада, а прямо надо мной склонялась ива, окуная в воду свои золотисто-зеленые косы. Если сидеть тихо-тихо, с берега доносился шум, плеск, смех и обрывки разговоров, но людей разглядеть не получалось. Зато можно было увидеть фею, которая прилетала со мной поиграть.

Мама говорит, что фею я придумала сама: такое часто случается с детьми, у которых нет братьев и сестер и которые слишком много читают. Но поверьте, будь это так, моя воображаемая подружка оказалась бы куда менее проказливой. Фея была крохотной, с продолговатыми стрекозиными крылышками и ни секунды не могла усидеть на месте. Она соглашалась играть со мной в принцесс или Питера Пэна, но через пару минут теряла терпение и начинала дергать за волосы. Еще она дразнила меня: называла огромным, глупым, глухим и слепым человечищем. Иногда, заскучав, фея разговаривала с камнями и ивой: бабочки и те были для нее слишком медлительны.

Я перестала в нее верить – или просто перестала видеть фей, – когда мне исполнилось восемь. Но тогда это меня ни капли не расстроило, потому что мы подружились с Эльфой. Она меня почти не дразнила. Правда, и в фей тоже не верила, зато любила читать. Чем старше мы становились, тем больше была моя благодарность за эту дружбу. Понимаете, мисс Популярность – это не про меня. Я любила литературу и не любила спорт – уже достаточно, чтобы заслужить репутацию гика. Добавьте сюда очки и насущную потребность сбросить несколько килограммов (не спрашивайте, сколько именно – я вам все равно не скажу!). Словом, школьный обед в моем обществе любого сделал бы мишенью для насмешек. Эльфа со мной и не обедала. Зато мы вместе гуляли после занятий, а остальное меня не волновало.

Бухточка, где я играла в детстве, была нашим укромным местом. Там мы обсуждали преподавателей (интересно, учитель французского ненавидит лично меня или всегда такой злой?) и одноклассников (думаешь, Патти Грегг действительно крутая или просто задирает нос?). Летом можно было сбросить туфли и опустить ноги в воду, которая шелестела вокруг ивовых корней.

Все это случилось, когда мы, как обычно, сидели в нашем укрытии и болтали. Стояла осень, мы только что перешли в одиннадцатый класс и в тот момент обсуждали парней. Хотя правильнее будет сказать, что это Эльфа говорила о своем парне, а я просто кивала в нужных местах. Наверное, я отвлеклась, потому что поймала себя на размышлениях о фее, с которой дружила в детстве. Как же ее звали? Колючка? Злючка? Нет, это было какое-то цветочное имя… Вдруг что-то кольнуло меня в затылок – будто кто-то изо всех сил дернул за волосок. Я вскрикнула и провела рукой по больному месту.

– Извини, это комар. Так что сказал твой парень?

Странно, но Эльфа вдруг потеряла интерес к разговору. На лице ее появилось выражение крайней сосредоточенности, какое бывало, когда она прислушивалась к дыханию младшего брата из соседней комнаты.

– Ты слышала? – прошептала она.

– Слышала что?

– Тс-с!

Я прислушалась. Тихо шлепали о берег волны, вдалеке скрипели уключины, откуда-то доносились крики, смех и плеск. Шелестел ветер в листьях ивы.

– Ничего не слышу.

– Да помолчи же! – прошипела Эльфа. – Ты его пропустила. Щелканье. Вон оттуда доносится.

В ее голубых глазах читался страх.

– Ты пытаешься меня напугать, – сообразила я. – Начиталась про женщину, которую ограбили в парке, и теперь решила меня разыграть. Вот спасибо!

Эльфа, кажется, обиделась.

– Неправда! – она была напряжена, как собака, которая увидела голубя. – Сейчас, слушай!

Я навострила уши. Внезапно наступила полная тишина. Смолк даже шепот листьев.

– Ой-ой-ой, – выдохнула Эльфа. – Только не оборачивайся, но, по-моему, там кто-то стоит и на нас смотрит!

Меня будто холодом обдало. Я вроде как и не хотела ей верить, но тело поверило сразу.

– Клянусь, если ты врешь, я тебя прибью! – Я обернулась, чтобы проследить направление ее взгляда. – Где он? Ничего не вижу.

– Я же сказала, не смотри! Он заметит!

– Уже заметил, если он, конечно, не полный идиот. В любом случае здесь никого… Ой!

И тут я увидела. Из-за скалы выглядывал парень в шерстяной шапчонке. Лицо его было каким-то серым, на щеках – щетина. Но главное, он был там… не все время. Я не отводила взгляда, но упорно не могла понять, что вижу: то ли человека, то ли чей-то дождевик, наброшенный ветром на куст. Сердце заколотилось как бешеное. Из нашего укрытия без лодки можно было выбраться только двумя путями.

– Увидела теперь? – прошептала Эльфа. В голосе ее слышался триумф.

– Вроде того.

– И что будем делать?

Когда я позже вспоминала этот момент, то не могла решить, действительно она испугалась или только притворилась, потому что пугаться – здорово. Но тогда я ей поверила. Этот человек перекрывал нам выход на тропинку, так что мы могли сбежать от него только вверх по утесу. Я не спортсменка и боюсь высоты, но странных людей я боюсь еще больше, поэтому мы решили лезть на вершину.

Никогда не забуду, как мы поднимались. Не хочу об этом говорить. Тогда казалось, что подъем меня прикончит. А еще я ужасно злилась на Эльфу, как будто, если бы она не заметила того парня, его бы там и не оказалось. Пот лился градом, очки постоянно съезжали с носа и… Нет. Не будем об этом. Вам надо знать только, что Эльфа добралась до верха первой и легла на живот, чтобы протянуть мне руку.

– Скорее, – выдохнула она. – Он позади тебя. Нет, не оборачивайся!

Ха! Будто бы я нашла в себе силы обернуться!

– Скорее!

Я совершенно выдохлась, когда наконец вскарабкалась на утес и поднялась на ноги, но Эльфа даже не дала мне перевести дух – сразу схватила за руку и, спотыкаясь, потащила к дорожке. Тут я и поняла, что творится что-то странное. Сами посудите: середина ясного воскресного дня, а вокруг ни души. Обычно в это время здесь как на Таймс-сквер, только деревьев побольше! А еще я почему-то не могла бежать – так обычно бывает во сне.