Ю Несбё - Охотники за головами

• Название: Охотники за головами
• Автор: Ю Несбё
• Жанр: Иностранный детектив
• Год: 2014

Роджер Браун – блестящий «охотник за головами», незаменимый специалист по подбору топ-менеджеров для крупнейших норвежских фирм. Чтобы удержать красавицу-жену, Роджер давно уже живет не по средствам и, пользуясь своим служебным положением, крадет дорогие картины у кандидатов на руководящие должности.

Однажды он встречает голландца Класа Граафа – идеального кандидата и одновременно владельца картины Рубенса, которая поможет Роджеру решить все семейные и финансовые проблемы. Но внезапно «охотник за головами» сам превращается в добычу…

---

– О’кей, Клас, – услышал я собственный голос. – Сдаюсь. Все именно так, как ты говоришь.

Греве снова откинулся на спинку кресла. Он выиграл и теперь облегченно выдохнул и улыбнулся. Не торжествующей, а просто довольной улыбкой – оттого, что все позади. «Привык побеждать», – черкнул я на листке, понимая, что тут же все равно его выброшу.

Примечательно, однако, что это не воспринималось как поражение, скорее как облегчение. Да, настроение у меня было превосходное.

– Заказчик требует, однако, определенности, – сказал я. – Не возражаешь, если мы продолжим разговор?

Клас Греве закрыл глаза, соединил кончики пальцев и кивнул.

– Отлично, – сказал я. – Тогда я хотел бы, чтобы ты рассказал мне о своей жизни.

По мере того как Клас Греве рассказывал, я делал записи. Он был младшим из троих детей в семье. Родился и вырос в Роттердаме. Это портовый город с жесткими нравами, но семья принадлежала к привилегированному сословию, отец занимал высокий пост в «Филипсе». Норвежский язык Клас и обе его сестры освоили, потому что каждое лето проводили на даче у дедушки и бабушки в Суне. Отношения с отцом были напряженные – тот считал, что младшего слишком балуют и ему недостает дисциплины.

– Он был прав, – улыбнулся Греве. – Я привык добиваться результатов и в школе, и в спорте без всяких усилий. Но лет в шестнадцать все это мне наскучило, и я завел знакомство с разными сомнительными компаниями, найти их в Роттердаме труда не составляет. Старых друзей у меня тогда не было, новых тоже не появилось. Но у меня были деньги. И я начал систематически пробовать все, что было запрещено. Алкоголь, марихуану, проституток, мелкие кражи и кое-что похуже. Дома отец считал, что я занимаюсь боксом и поэтому прихожу домой с распухшим лицом, расквашенным носом или подбитым глазом. А я проводил все больше времени в таких местах, куда меня пускали, но главное – где не лезли в душу. Я не знаю, нравилась ли мне моя новая жизнь, окружающие видели во мне эдакого чудика, одинокого подростка, который непонятно откуда взялся. И именно это меня привлекало. Спустя какое-то время мой образ жизни начал сказываться на отметках; впрочем, я не особенно переживал. Но отец вдруг спохватился. И я словно добился наконец того, чего так хотел все время: внимания отца. Он говорил со мной спокойно и серьезно, я в ответ огрызался. Несколько раз казалось, что он вот-вот сорвется. Я был в восторге. Он отправил меня к дедушке с бабушкой в Осло, где я доучивался три года в школе. А как у тебя складывалось с твоим отцом, Роджер?

Я записал три слова, начинающиеся на «Сам»: «Самоуверенность. Самостоятельность. Самоанализ».

– Мы с ним болтали иногда, – сказал я. – Мы были довольно разные.

– Как? То есть он умер?

– Он и мама погибли в автомобильной аварии.

– Чем он занимался?

– Дипломатической работой. В британском посольстве. Мать встретил в Осло.

Греве разглядывал меня, склонив голову набок.

– Тоскуешь по нему?

– Нет. А твой отец жив?

– Вряд ли.

– Вряд ли?

Клас Греве, подавив вздох, прижал одну ладонь к другой:

– Он исчез, когда мне было восемнадцать. Не пришел домой к ужину. На работе сказали, что он ушел, как обычно, в шесть часов. Всего через несколько часов мать позвонила в полицию. Они сразу подключились – как раз в то время в Европе левацкие террористические группировки похищали богатых бизнесменов. Но не случалось никаких аварий на шоссе, никого не доставляли по неотложке. Его не оказалось ни в одном из списков авиапассажиров, и его машина тоже нигде не была зарегистрирована. Отца так и не нашли.

– Что произошло, как ты полагаешь?

– Я ничего не полагаю. Может, уехал в Германию, поселился в мотеле под чужим именем, не сумел застрелиться, отправился дальше глухой ночью, нашел глубокое лесное озеро и въехал в него на полной скорости. Или был похищен на автостоянке напротив офиса «Филипса» двумя вооруженными мужчинами, усевшимися на заднем сиденье. Машина вместе с отцом могла столкнуться с другой в ту же ночь, могла быть расплющена в железную лепешку, а потом порезана на куски автогеном. А может, он где-то сидит, в одной руке бокал коктейля с зонтиком, в другой – продажная девица.

Я пытался хоть что-то прочесть в лице Греве или услышать в его голосе. Ничего. Либо он слишком часто об этом думал, либо этот черт совершенно бессердечный. Я не знал, что предпочтительнее.

– Итак, тебе восемнадцать лет, ты живешь в Осло, – сказал я. – Твой отец пропал. Ты – трудный подросток. Что дальше?

– Я закончил с отличием среднюю школу и подал заявление в Нидерландский королевский корпус морских пехотинцев.

– Морпехи – это звучит. Элитные такие мачо?

– Точно.

– Туда вроде берут одного из сотни.

– Примерно. Меня пригласили на приемный экзамен – там тебя месяц систематически ломают. А потом – если выживешь – четыре года восстанавливают.

– Видел что-то подобное в фильмах.

– Поверь мне, Роджер, в фильмах ты такого не видел.

Я посмотрел на него. Я ему верил.

– Потом я служил в антитеррористической группе ББЕ в Дорне. Восемь лет. Повидал весь мир. Суринам, Нидерландские Антильские острова, Афганистан, Индонезия, зимние учения в Харстаде и Воссе. Меня захватывали в плен и пытали во время антинаркотической кампании в Суринаме.

– Какая экзотика! Но ты не проронил ни слова?

Клас Греве улыбнулся:

– Ни слова? Да я рта не закрывал, как баба на базаре. Допрос у кокаиновых баронов – это не игрушки.

Я подался вперед:

– Да? А что это?

Греве долго и задумчиво смотрел на меня, приподняв бровь, прежде чем ответить:

– На самом деле я не думаю, что тебе стоит это знать, Роджер.

Я чуть смутился, но кивнул и снова выпрямился:

– А твоих товарищей всех перебили, что ли?

– Нет. И когда они ударили по обнаруженным мной позициям, эти, естественно, разбежались. Я провел два месяца в подвале, где питался гнилыми фруктами и пил воду, полную комариных личинок. Когда ББЕ меня освободили, я весил сорок пять кило.

Я смотрел на него. Пробовал представить себе, как именно они его пытали. Как он это переносил. И как выглядел Клас Греве весом сорок пять килограммов. Иначе, разумеется. Но не то чтобы сильно по-другому.

– Неудивительно, что ты оставил это дело, – сказал я.

– Не поэтому. Те восемь лет в ББЕ были лучшими в моей жизни, Роджер. Прежде всего, все эти штуки, которые ты видел только в кино. Товарищество и чувство локтя. Но вдобавок там я выучился тому, что станет потом моим ремеслом.

– А именно?

– Находить людей. В ББЕ было такое подразделение под названием «Трек». Группа, занимавшаяся отслеживанием людей во всех возможных ситуациях и точках земного шара. Это они нашли меня в том подвале. Я попросился к ним, был принят, и там я научился всему. От доисторического индейского искусства читать следы до методов ведения допроса свидетелей и самых современных электронных способов слежения, какие только есть. Там я и встретился с «ХОТЕ». Они сделали передатчик размером с пуговицу от рубашки. Идея состояла в том, чтобы прицепить ее на человека и потом отслеживать все его передвижения, примерно как в шпионских фильмах шестидесятых годов, только ее никак не могли отладить, чтобы прилично работала. К тому же их пуговица оказалась непрактичной: не выдерживала пота, температуры ниже минус десяти, а сигнал проходил только через самые тонкие стены. Но руководителю «ХОТЕ» я понравился. У него не было сыновей…

– А у тебя отца.

Греве ответил надменной улыбкой.

– Понял, – отозвался я.

– После восьми лет военной службы я пошел учиться на инженера в Гааге, учебу оплачивала «ХОТЕ». За первый год моей работы в «ХОТЕ» мы сделали устройство слежения, работавшее в экстремальных условиях. Через пять лет я был номером вторым в командном звене. Через восемь стал руководителем, а все остальное ты сам знаешь.

Я откинулся на спинку кресла и отпил кофе. Мы были у цели. У нас был победитель. Я даже записал это: «Принят». Наверное, поэтому я медлил; видимо, что-то внутри меня говорило: надо вовремя остановиться. А может, тут было и что-то иное.

– У тебя такой вид, словно ты хочешь еще о чем-то спросить, – сказал Греве.

Я зашел с фланга:

– Ты ничего не говорил о своем браке.

– Я говорил о важных вещах, – сказал Греве. – Ты хочешь услышать о моем браке?

Я покачал головой. И решил закругляться. Но тут вмешалась судьба. Устами самого Класа Греве.

– Тут у тебя хорошая картина, – сказал он и глянул на стенку. – Опай?

– «Сара раздевается», – ответил я. – Диана подарила. Ты собираешь предметы искусства?

– Да вот начал потихоньку.

Нечто внутри меня сказало «нет», но было поздно – я уже спросил:

– Чем можешь похвастаться?

– Есть одно полотно – масло, холст. Нашел его как раз в той тайной комнате позади кухни. Никто в нашем роду не знал, что моя бабушка владела этой картиной.