Максим Григорьев - Обыкновенный фашизм: военные преступления украинских силовиков (2014–2016)

• Название: Обыкновенный фашизм: военные преступления украинских силовиков (2014–2016)
• Автор: Максим Григорьев
• Издательство: Кучково Поле
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2016

Название книги Максима Григорьева — «Обыкновенный фашизм». Это не случайно: в 1967 году с таким названием вышел документальный фильм Михаила Ромма. Ничего лишнего — только кадры исторической кинохроники, фотографии и документы с момента возникновения фашизма в Германии и до его конца.

Каждое слово книги «Обыкновенный фашизм: военные преступления украинских силовиков (2014–2016)» точно также подтверждено историческими свидетельствами: сотнями интервью жертв пыток и обстрелов на Донбассе, документами органов власти, докладами и расследованиями международных организаций, сотнями фотографий, материалами средств массовой информации.

---

Жительница Горловки Людмила Ивановна, Наталья и ее дочь Алена, проживающие рядом с домом Анны Тув, рассказывают английскому журналисту Г. Филлипсу об обстреле Горловки 26 мая 2015 г. Во время интервью слышны выстрелы из автоматического оружия.

Людмила Ивановна: «Я говорю, мы хотим мира, хотим жить спокойно. К нам летит постоянно не пойми что. Падают такие снаряды. Все свистит, все падает, это такой страх. Господи. Стреляет Украина, они нас убивают. Вот наших соседей убило, Украина убила. Летит с той территории, где стоят украинские войска. Вооруженные силы Украины, называется. Летит оттуда, мы уже год живем в таком страхе. Год. Немного только передых был, и опять вчера началось все. Мы обращаемся, Алена говори. Мы обращаемся ко всей мировой общественности. Не хочу больших, красивых фраз говорить. Дайте жизнь только нам. За что вы нас убиваете? Мы уважаем любую культуру. Любую политику. Мы любим нашу Украину. Мы любим Россию. Мы любим всех, мы хотим только жить в мире. Мы можем на украинском говорить. Вот она закончила украинскую школу. Мой сын на украинском языке говорит. Мы готовы ко всему, но зачем нас бомбить? Зачем убивать? Скажите им, пожалуйста, всему миру. Мы готовы на японском разговаривать. Лишь бы не было войны. На украинском. Не надо только на нас снаряды, мы год под снарядами живем уже».

Наталья: «За что? И наших детей. Они же ни в чем не виноваты. Они говорят, что дети — это сепаратисты, какие они сепаратисты? Это наши соседи. Катя очень хорошая девочка была, и родители ее тоже очень хорошие люди. И вот она погибла. За что? Ни за что».

Алена: «Мы обращаемся ко всей мировой общественности, защитите нас. Потому что Порошенко хочет войны. И он хочет крови людской. И он не понимает, что такое мир» [353].

Позднее британский журналист Г. Филлипс взял интервью у самой Анны Тув. В интервью она рассказывает об обстоятельствах обстрела, в результате которого ее дом был полностью разрушен, погиб муж и 11-летняя дочь, а сама она получила тяжелое ранение, из-за которого ей ампутировали руку. В своем интервью А. Тув также высказывает свое отношение к украинской власти, представители которой очередной раз заявили, что Горловку обстреливали «сепаратисты». На руках у Анны Тув осталось двое детей — 3-летний Захар и двухнедельная дочка. Ниже приведен полный текст интервью.

Анна: «Моего дома нет уже. Кошмар был внутри. Когда доставала ребенка маленького, мальчика, он сейчас лежит, глазки не открывает. А дочку разорвало напополам, мою девочку, мою красивую. Муж, изувеченный мой. Лежит с оторванными руками, ногами. Все полностью, все разрушилось за один день. Вся наша счастливая жизнь. Девочка десятидневная лежит. Мальчику сильно глаза обожгло. Зашивали осколки тоже, мне руку отрезали до плеча до самого. Дочку разорвало на части. Их завтра в закрытом гробу будут хоронить. На нас два снаряда упало. Один в дом, один в огород. Прямо в коридор, где мы все находились. У меня была контузия, очнулась оттого, что мальчик плачет. Раскопала мальчика, мужа уже достали мертвого с дочкой. Они в грунте задохнулись. Девочке одиннадцать лет исполнилось только два дня назад. Мужу тридцать шесть. Вообще спонтанно. Стояли в огороде, поливали огород, цыплят заносили в дом. Услышали свист, пока занесли коробки. Я услышала второй характерный свист, потом подбежала к дому. Они в доме были, не успела дверь закрыть. И меня накрыло волной, трубами газовыми накрыло. Когда очнулась, я только успела спасти, я 12 мая родила дочку, вот маленькую эту кроху. И два с половиной года ребенку, спасла. Одиннадцать — девочку мою, модель, завтра будут хоронить. Она у меня на манекенщицу училась, самая красивая девочка в школе. Разорвало на две части, нечего даже склеивать, сказали, будут в закрытом гробу хоронить и мужа моего, и ее. Что я еще могу сказать, кто за это будет отвечать, кому мы что плохое сделали. Мы жили своей семьей, занимались сельским хозяйством, у нас многодетная семья. А у мужа еще двое детей, сиротами остались от первого брака. У нас пятеро детей было. Захар, Катя, Милана, Вова, Аня, Полину мы похоронили два года назад. Совсем девочку. А завтра еще буду хоронить мужа и дочку. Мою красивую кучерявую девочку, с отличием школу окончила. В пятницу должен выпускной у нее быть. День рождения 21 мая у нее было. Нету больше. Собаку убило, скотину поубивало. Дома нет, разорвало дом полностью. Я не знаю за что. Мы никому ничего плохого не сделали. Просто я успела забежать, и нам попало, детской комнаты нет и коридора нет. Все находились в коридоре. Чудом спаслась девочка моя маленькая, десятидневная. Она лежала в дальней комнате в кроватке. Я очнулась, у меня не было руки. Я потянула руку, начала из-под завала сына доставать. Услышала, что он кричит. А мы уже с дочкой достали. МЧС приехали газ чинить и достали половину ребенка моего, и мужа всего изувеченного. Тоже с оторванной рукой и ногой. Лицо изувечено полностью, вывернуто наизнанку. Он еще дышал, когда меня увозили. У мальчика тоже контузия, он не открывает глаза. Что-то там засыпало, чем-то сожгло. Девочка в патологии новорожденных лежит маленькая, я грудью еще ее кормлю. Меня сегодня перевели с реанимации сюда. Я думала, что детей мне принесут, но не дают их пока мне, потому что я не встаю. У меня здесь винфлон стоит, мне капают все время. А здесь нет руки, и я не могу ничего — ни подмыть, ни пеленать, вообще ничего. Все на муже держалось хозяйство, вся семья. Только утром сидели все счастливые, как у нас все хорошо. Как у нас детей много, какая у нас жизнь счастливая. Как мы собирались прожить до старости. И в один момент перевернулась вся моя жизнь. Мне тридцать один год, и я инвалид. И у меня две такие маленькие крохи на руках. Ни дома, ничего нет. И любимый мой изувеченный сейчас в морге лежит, с моей доченькой. Вот так. Не знаю, почему они сделали так с нами. У нас по улице куча нежилых домов и попали именно в наш. Ничего не предвещало. Мы думали, что там как обычно, какие-то там учения. Летело с Дзержинска, характерные свисты, пули были. Еще на Катин день рождения 21 мая было такое падение у нас на Зыряновке. А вчера мы услышали, что упало где-то недалеко, мы начали хозяйство, птенчиков заносить и не успели. Так и с коробками они погибли вместе. Меня выбросило на улицу, я очнулась, успела только сына спасти. Дочку маленькую. Мы ее родили 12 мая и сразу поехали домой, потому что бомбежка вечером началась. У нас пятеро детей было. Полину хоронили два года назад. Маленькую, у нас девочка еще умерла. Мы многодетная семья была. Завтра третьих буду хоронить. И двое маленьких детей осталось. Огромная рана на плече, еще и на ноге есть. И у мальчика все обожженное лицо. Я его достала, он кричал сильно. Весь в крови. Даже не знаю, что с ним. Мне их не приносят. Я забежала в дом, им сказала быть в доме. Малой выбегал за мной. Я забежала, услышала свист, успела только забежать в тамбур и крикнула: «Сейчас взорвется». Не успела закрыть дверь. Меня волной, дверью накрыло. На меня посыпались железные трубы. Меня контузило, я потеряла сознание. Меня контузило. Я очнулась и ничего не видела и не слышала. Начала выкарабкиваться, потом через несколько минут услышала, как маленький из-под завала начал кричать. Я повернулась, и у меня нет руки. Я ее замотала и начала доставать сына. «Скорая» ехала. Сильный обстрел начался, я стала доставать сына. И второй снаряд упал нам. И я тогда стала снимать их с кровати на пол — дочку маленькую и сына. И стала доставать мужа и дочку. Они под глубоким завалом оказались. Дочка была под мужем. Девочку напополам разорвало. Мою девочку, мою красивую. Мою поддержку и опору. Она мне все помогала делать. Каждое утро ко мне с букетами приходила, с открытками. С детьми маленькими как мамка нянчилась. А теперь я осталась одна, мне тридцать один год, и я инвалид. С двумя крохами, и любимый мой сейчас лежит весь изувеченный. Я не знаю, как дальше буду жить без него. Без моей дочечки. Друзья приходят. Сын говорит, с закрытыми глазками лежит. Слышит машину, говорит: «Это папа приехал». Постоянно зовет папу и сестру. А они в морге сейчас. Даже их не открывают, потому что нечего там открывать. Их разорвало. Взрывной волной их разорвало. Я не знаю, как мне повезло, что я выжила и спасла этих маленьких детей. А дочку я не спасла, она под ним была, на части разорванная. Муж еще дышал, когда меня увозили. Я не знаю, от травм он скончался, у него в основном в голову были все осколочные ранения железные. Он весь изломанный. И шея, и грудная клетка. Все было переломано на нем. Он от болевого шока, наверное, умер. Хотя он у меня был большой такой, высокий, статный парень, сильный. Я вот, мелкая, с рукой оторванной выжила, а он погиб. И я теперь с ними одна осталась. Нет дома, у меня ничего теперь нет. Там все залито водой, все разрушено. Все что мы строили. Только утром разговаривали о том, что мы будем жить до старости. Растить, воспитывать всех наших детей, вести наше хозяйство. И вот один миг изменил всю жизнь. Десять дней назад я стала матерью. А вчера я стала вдовой» [354].