Александр Сурков - Пираты сибирского золота

• Название: Пираты сибирского золота
• Автор: Александр Сурков
• Издательство: Волшебный фонарь
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-903505-14-2

Жанр этого произведения, по мнению автора, - познавательно-историко-околонаучно-авантюрно-криминально-фантастический. Все действующие лица, географические названия, коллизии - вымышленные. Совпадения случайны.

Природа, ее часть - минералы, в том числе самородное золото, способы его добычи и поиски, встречи с медведями и другими жителями тайги, взаимоотношения между людьми, некоторые моменты истории, в том числе истории науки, вполне реальны и могли быть или таковыми были. Странные, иногда страшные находки в тайге также могли быть реальными.

ОГЛАВЛЕНИЕ

Две фляжки со спиртом и золото

Верный человек

Беседа Сурова со старцем Василием

История старца Василия

Шахта на золотой жиле и ручей Порожистый

Скелет человека и самородок золота

Василий и Егорыч

Набег хунхузов на прииск

Фрол

Михей

Тетрадь горного инженера-геогноза

Джао Косой и Василий

Одиссея Федьки-Корявого

Тимоха

Василий и Тимоха

Федька Корявый и Тимоха

Заброшенное зимовье

Тайна нарымского купца А. Д. Родюкова

Я не вор — я пират

Аромат жасмина и подлая жестокость из-за золота

Как случилось, что Джао Косой не погиб

Странная вещица

Тайное расследование старца Василия

Заботы старца Василия

Всеволод (Сева) — внук старца Василия

Заветная карта, подсвечник и икона старца Василия

Новый Тимоха

Конец старца Василия

---

   Доски для проходнушки они отнесли на берег ручья, а рядом разбили палатку. Перетащив в неё свои пожитки и положив рядом инструменты, взяли двуручную пилу и отправились в тайгу выбирать лесину для нового воротка. Вблизи были только корявые и какие-то кривые деревья, да ещё и тонкие. Прямые стволы были в глубине. И когда Тимоха услышал звук пилы, слабо доносящийся до поляны, он решился. Пильщики его видеть не могли. Он вышел, подбежал к связанному, быстро разрезал верёвки.

     —   Это  варнаки-душегубы,  убили моего  напарника, а меня таскают уже почитай четвёртую неделю, чтобы им наладил промывку, —  мужик растёр кисти, и кинувшись в палатку, выскочил с двустволкой, патронами и пистолетом. — Сосунки, — сказал он. — Ушли в тайгу за деревом, а оружие оставили.

Звук пилы стих и снова возобновился.

— Этих надо кончать, они друга моего сгубили. Проверив, заряжено ли ружьё, он перегнул стволы, вынул сначала один патрон, осмотрел его, затем другой.

— Оба с картечью, — сказал он вслух.

Вернув стволы в боевое положение, спросил:

     — Ты — спаситель мой, может думаешь, что их не надо кончать?

Тимоха ответил:

— Я с тобой! — и снял карабин с плеча.

   Они ушли с поляны в тайгу и, пройдя вдоль края, затаились у того места, откуда должны были выйти дровосеки. Кряхтя и устало переговариваясь, треща по сучкам ногами и напрягаясь под двумя не очень толстыми, но ровными лесинами под полторы сажени, ничего не ожидающие варнаки попали под залп. Дуплетом с небольшого расстояния в Александра Аркадьевича выстрелил давешний пленник, а второго срезал Тимоха. Убиенные так и не успели ничего  понять. Два заряда картечи снесли голову первому, второй сверкал бельмом — пуля вошла ему в видящий глаз.

     — Ну вот, теперь давай знакомиться, — сказал рябой мужик.

   Так Тимоха повязал себя кровью с Федькой Корявым. Бросив до утра придавленные мешками останки, они вернулись к палатке. Заварили кулеш, чай, во вьюке нашли штоф водки. Выпили, поели, и Корявый поведал Тимохе, что это место он отыскал прошлой осенью, найдя в верховьях лога кварцевую жилу с видимым золотом. Сюда они с товарищем пришли, когда сошёл снег и в речке упала вода. Решили пробить два шурфа. Первый почти ничего не дал, а второй взял много сил, но оказался с россыпью, как мыслил старатель, уходящий вверх по логу к той самой коренной кварцевой жиле. Мало того, что с россыпью — с «бешеным» металлом и самородками. Они решили быстро дойти до посёлка, собрать своих ещё человек пятьшесть и назад. Двоим с работами не справиться. Когда они разглядывали первые самородки, их оглушили и повязали. Товарища убил Егорша, а Фёдора оттащили в зимовье, где жил беглый каторжник — их подручный.

   Тот почти три недели стерёг Корявого, пока его приятели в посёлке добывали снаряжение и продукты, продав самородки, забранные у сидельца и убиенного. Уходя с зимовья, они и своего другана не пожалели. Труп его закопали, вырыв яму прямо в зимовье . Вот такие дела. Как говорится, не рой другому яму — сам в ней сгниёшь.

   С этого времени они сдружились и много лет работали вместе, разошлись не по вражде или ссоре, а в силу обстоятельств и плохо друг о друге не только не говорили, а даже в мыслях не держали.

Заброшенное зимовье

(Из воспоминаний старца Василия)

К Николе зимнему старатели, вернувшиеся после тяжёлого сезона промывки золота и, по большей части, прогуляв деньги, полученные за металл, по-утихомирились. Семейные, а потому более степенные, занялись починкой жилищ, заготовкой леса и подлёдным рыболовством. В разросшемся посёлке чаще стучали топоры и звенели пилы, чем слышались разгульные песни и стрельба по пьяному делу.

   К празднику в усадьбе Сурова готовились серьёзно. Ждали обоз из Иркутска. У промышленника по результатам сезона промывки не хватало полпуда золота, которое он обязался поставить кабинету в качестве уплаты за новый участок. Участок могли отобрать, а он только обустроил прииск и начал вскрышные работы. Старец приболел, и беседу они вели один сидя в кресле, а другой лёжа на тахте. Демьяныч обрадовал Василия тем, что с обозом должен приехать врач с хорошими китайскими лекарствами, которые его враз поднимут, и возвращающийся на пару недель сын, который наладил в Иркутске пробирное дело. После чего спросил совета:

     — Как найти полпуда металла, когда все старатели уже всё продали и в посёлке незанаряженного золотого песку нет?

   Василий, прихлёбывая чай с малиной и кислицей, задумчиво помолчал, а потом, как бы вспомнив (на самом деле он ничего и никогда не забывал) что-то, заговорил:

     — Ты мой спаситель, и я живу как у Христа за пазухой при тебе уже не один год. Осталось мне недолго.

     — Что ты, что ты, вот лекарь приедет, он светило в медицине, учился в Китае и на Тибете вылечит, ещё плясать будешь, — воскликнул с жаром Суров.

   Этот лекарь со всеми его лекарствами и проездными, а также гонораром стоил купцу что табун лошадей. Купец хотел, чтобы, кроме старца, приезжающий и его попользовал. Временами Демьянычу самому было худо, а причины  он  не  знал. Старик  выслушал сказанное и спросил, знает ли купец Каборожью падь, что у падуна[48] Буйного. Тот ответил, что о падуне слышал, но там никогда не был — далековато.

     — Однако там есть золотая схоронка, пуда на два металла.

Глаза купца загорелись. Он поскучнел и проворчал:

— Падь-то где, а мы где, да и зима. На что старец заметил:

     — Тебе металл зело нужен или ты просто для разговора у меня?

— Стал бы я тебя по безделице беспокоить.

     — Если металлишко надо — сбегаешь и вернёшься, и холода здесь не к месту. Только условие  у меня к тебе будет. Ехать с сыном и нашего сторожа третьим возьмёшь — Харитона. Куда, зачем — на охоту сына побаловать, он, чай, в настоящей таёжной зиме и не бывал. По Витиму вниз по льду на оленях до устья Перентуя, там вверх по реке ещё вёрст сто двадцать. Здесь у якутов сменишь оленей. Своих оставь и одной упряжкой далее. Карту я тебе дам. Якутов на эти места с собой не бери, да они и не пойдут. Идите втроём, оглядываясь. Если кто увяжется — закопать! Кто попало туда не ходит, — жёстко сказал старец. — Места суровые. Не дай те Бог навести на это место чужака. В нартах с собой только тёплая одежда, шатёр, кукули, лыжи — оружие при себе — забери мои пистолеты под доху. Продукты в зимовье есть, хоть до весны живи. Однако не задерживайся. И вот ещё что. Возьми с собой две фляжки со спиртом.

   Он многозначительно посмотрел на вздрогнувшего от воспоминаний купца.

     — А вот и порошочек. Сдобришь спиртик-то в той обтянутой кожей фляжке. Чай они у тебя в сохранности?

У Сурова защемило в груди.

     —  Золото в суконных мешочках разложено по полпуда. Теперь о тайнике.

   Он рассказал, как его найти, вскрыть и закрыть. Предупредил о том, что бы он там ни увидел — должно стереться из его памяти навсегда. Это дела прошлые, угрюмые. Пусть уходят в небытие.

     — А что я там могу увидеть такого особенного? — спросил Константин Демьяныч.

     — Что тебе ответить, забыл, давно это случилось. Однако может ты помнишь ватагу вольных старателей, удачливого Яшку Цыгана, который набирал артель и всем аванс выдал немалый. Снарядился и ещё по зиме ушёл в тайгу. Тому уж лет двадцать пять как.

Суров вспомнил этот случай.

     — Дак никто из них — более двадцати душ — по осени из тайги не вышел, — продолжал старец. — Удивляло то, что и слухов про них никаких не ходило. Сгинули людишки. А  ведь этому Яшке я денег на снаряжение и авансы дал. Место мне дурной якут указал. Головой он болел. Взрослый мужик, а как семилетний пацан. Здоровые якуты туда не ходили из-за своих духов. Жилище-де у них в этих местах.  Этот полоумный олешке ездовому рога  облепил  пластинками  золота,  плющенного на камне. Я его встретил перед стойбищем, верстах в трёх, дал водки и уговорил, как детей малых уговаривают. Припас у меня был, так он и привёл меня в эту Каборожью падь. Показал, где пластинки золота плющил. Эти пластинки прямо в ручье собирал. А размером они были от полутора до почти трёх дюймов — чисто плоские такие самородочки, да и жила, из которой они сыпались, ручейком подмывалась. Я его каждое утро поил чаем со спиртом. Вот он целый день и спал. Я в то время лазил окрест и попробовал на золотце все притоки. Золото в них было, но малое.

   А в том месте, где этот златокузнец обряжал своего оленя, под самым бережком я ямку вырыл в аршин[49] глубиной, помыл в ковшичке и вынул из гравия дюжину таких пластинок. Уж на золотой песок в шлихе и не глядел — смыл его в ручей. Такие ямки я понарыл числом

16 вниз по ручью и везде 5–8 самородочков и на дне ковша песочку по золотишку с лихом. Семнадцатая яма мне не далась. Её водой залило, я только четверть ковша набрал, да и глубже она была. Эта малость породы дала, 42 доли[50] золотого песочка. Водка у меня кончилась, и якут помер.