Джерри Койн - Вера против фактов: Почему наука и религия несовместимы

• Название: Вера против фактов: Почему наука и религия несовместимы
• Автор: Джерри Койн
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-9614-4424-7

В своей провокационной книге биолог-эволюционист Джерри Койн показывает, почему способы познания религии, в арсенале которой вера, догма и откровение, приводят к неверным, непроверяемым или противоречивым выводам. Когда факты подменяют верой, принимая важнейшие решения о судьбах нашего мира, это вредит как отдельным людям, так и всей планете. За последние пять веков наука и религия прошли путь от яростных столкновений до условно мирного сосуществования. Сегодня все большую популярность приобретает «примиренчество» – убежденность в том, что между наукой и религией нет никакого конфликта. Но стоит ли соглашаться с таким положением дел?

---

Мой основной тезис намного уже и, как мне кажется, более доказуем: к пониманию реальности (в смысле способности использовать известное для того, чтобы предсказать неизвестное) лучше подходить с помощью инструментов науки, ведь методами веры этого просто не достичь. Свидетельство тому – общепризнанные успехи науки в познании всего, от мельчайших частиц до происхождения Вселенной. Сравните это с провальными попытками религии рассказать нам хоть что-то о богах, в том числе существуют ли они в принципе. В то время как научные исследования сходятся на единых результатах, религиозные изыскания расходятся, порождая бесчисленные секты самого разного толка, противоречия между которыми неразрешимы. Пользуясь научными прогнозами, мы научились отправлять космические зонды не только на далекие планеты, но и на кометы. Мы выпускаем препараты против конкретной формы рака у конкретных людей. Мы с высокой вероятностью можем определить, какие вакцины против гриппа будут эффективными в наступающем сезоне. Мы придумываем, как окончательно избавить Землю от таких напастей, как оспа и полиомиелит. Что касается религии, она не в состоянии даже объяснить, существует ли жизнь после смерти (не говоря уже о том, на что та похожа).

Подлинный вред примиренчества состоит в ослаблении разума путем внедрения бесполезных методов поиска истины, особенно связанных с верой. Сэм Харрис отмечает:

Дело не в том, что мы, атеисты, способны доказать, что религия приносит больше вреда, чем пользы (хотя сам я считаю, что это заявление можно обосновать, и, на мой взгляд, чаша весов с каждым днем склоняется в сторону зла). Дело в том, что религия остается единственной формой дискурса, которая побуждает взрослых мужчин и женщин делать вид, что они знают вещи, которых явно не знают (и знать не могут). Если в мире и существовали взгляды, идущие вразрез с наукой, то это они. А правоверных побуждают и дальше удерживать на плечах этот неподъемный груз лжи и самообмана. Побуждают все, кого они встречают на своем пути, – как единоверцы, так и люди другой веры, а теперь с поразительной частотой еще и ученые, которые, по их собственным утверждениям, не имеют веры.

Я утверждаю, что наука – это единственный способ по-настоящему познать Вселенную. Но я вовсе не призываю к созданию общества, полностью управляемого наукой. Большинство людей видят такое общество как мир роботов, в котором нет места эмоциям, отсутствуют искусство и литература, а человек не жаждет быть частью чего-то большего, чем он сам, – а ведь именно эта жажда приводит многих к вере. Такой мир, вне всякого сомнения, был бы однообразным и безрадостным. Скорее я бы сказал, что научный взгляд (в широком смысле) не только помогает нам принимать лучшие решения как для себя, так и для общества в целом, но и оживляет бесчисленные чудеса науки, недоступные тем, кому она ошибочно кажется чем-то далеким и опасным. Что может быть более завораживающим, чем наконец-то понять, откуда мы (и все прочие виды) взялись, – вопрос, который я изучаю всю свою жизнь? А самое главное, никакого обесценивания эмоциональных потребностей человека. Я живу по принципам, которые рекомендую в этой книге, но встретив меня на вечеринке, вы никогда не догадаетесь, что я ученый. Я не менее других эмоционален и люблю живопись. Хорошее кино или книга без труда вызывают у меня слезы, и я всегда стараюсь помогать тем, кому меньше повезло в жизни. Но веры у меня нет. У меня есть все необходимые человеку эмоциональные качества – за исключением уверенности в загробной жизни – без религиозных суеверий.

Тем не менее я не готов обсуждать, чем и как следует заменить религию, когда она исчезнет с лица Земли. (А уверен, что рано или поздно это неизбежно произойдет.) Очевидно, что это зависит от наших эмоциональных потребностей. Тем, кто интересуется возможными решениями этой проблемы, стоит заглянуть в прекрасную книгу Филипа Китчера «Жизнь после веры. Дело для светского гуманизма» (Life After Faith).

Наконец, я не буду обсуждать исторические, эволюционные и психологические истоки религии. Существуют десятки гипотез о том, откуда взялись религиозные верования и почему они так живучи. Некоторые привлекают к делу непосредственную эволюционную адаптацию. Другие говорят о побочных результатах эволюции, таких как склонность во всех событиях видеть осознанную волю. Третьи расписывают, как полезна вера в деле объединения людей или способа ими управлять. Определенные ответы неочевидны и, возможно, никогда не будут получены. Чтобы изучить множество светских теорий о религии, начинать следует с «Почему мы верим» Паскаля Буайе[6] и «Разрушения заклятия» (Breaking the Spell) Дэниела Деннета.

Я буду считать, что достиг цели, если к концу книги вы станете требовать, чтобы люди аргументировали свою веру – не только в религии, но в любой области, где возможны доказательства. Я буду считать, что достиг цели, если люди начнут выбирать для себя систему верований столь же тщательно, как выбирают врача. Я буду считать, что достиг цели, если люди перестанут придавать особый вес суждениям о Вселенной и о человеке всевозможных проповедников, имамов и церковников лишь потому, что все это религиозные деятели. И, самое главное, я буду считать, что достиг цели, если характеристика «верующий человек» будет звучать скорее критикой, нежели похвалой.

Глава 1 Проблема

Ибо мы часто говорили о моей дочери, которая умерла осенью от лихорадки. И я считал, что то была воля Господня, но мисс Энни, она говорила, что все дело в сточных трубах.

Альфред Теннисон

В современном мире не кипят горячие споры о примирении с религией спорта, литературы или бизнеса. На повестке дня стоит вопрос о гармонизации науки и религии. Но почему из всех человеческих занятий, которые можно сравнить с религией, нас так беспокоят ее отношения именно с наукой?

Ответ, на мой взгляд, очевиден. Наука и религия (в отличие, скажем, от бизнеса и религии) конкурируют в деле поиска истин о мире. И наука – единственная область, способная опровергнуть претензии религии на истину в последней инстанции. Более того, она неоднократно это делала (вспомним, к примеру, рассказ Книги Бытия, да и других религий, о сотворении мира, историю Потопа и мифический Исход евреев из Египта). Религия, с другой стороны, не способна опровергнуть истины, установленные наукой. Именно эта конкуренция и способность науки разрушить гегемонию веры – но не наоборот – порождает многочисленные дискуссии о том, как две эти области соотносятся друг с другом и как найти гармонию между ними.

Вообще говоря, можно утверждать, что разногласия между наукой и религией начались в тот самый момент, когда естественные науки стали формальной дисциплиной, то есть в Европе XVI века. Развитие науки, разумеется, началось задолго до этого – в Древней Греции, Китае, Индии и на Ближнем Востоке. Но открытый конфликт с религией стал возможен только тогда, когда религия обрела власть и утвердила догмы, что позволяло управлять обществом. Для этого пришлось подождать расцвета христианства и ислама, а также научных результатов, ставящих религиозные истины под сомнение.

Таким образом, последние 500 лет стали временем противостояния науки и веры. Это не было одним непрерывным конфликтом, скорее, эпизодическими и яркими вспышками человеческой враждебности. Два самых известных случая – выяснение отношений Галилея с церковью и «Обезьяний процесс» Джона Скоупса в 1925 г. Галилея в 1632 г. приговорили к пожизненному домашнему аресту за утверждение о гелиоцентричности Солнечной системы. Что касается «Обезьяньего процесса», в его рамках произошла титаническая битва между Кларенсом Дэрроу и Уильямом Дженнингсом по поводу того, имеет ли школьный учитель право говорить ученикам, что человек возник в ходе эволюции (присяжные постановили, что не имеет). Оба эти инцидента богословы и историки из лагеря примиренцев не считают свидетельствами конфликта между наукой и религией, – в подобных случаях обычно вспоминают о «политике», «власти» или «личной ненависти». Тем не менее религиозные корни этих диспутов очевидны. Но даже если оставить в стороне эти эпизоды, можно вспомнить немало случаев, когда церковь того или иного толка осуждала или даже замедляла развитие науки. Чуть позже я коротко расскажу о двух книгах, в которых можно найти описание подобных ситуаций. (Конечно, иногда церковь и способствовала успехам науки. Так, во времена появления вакцинации против оспы служителей церкви можно было найти по обе стороны баррикад. Одни говорили, что вакцинация – это общественное благо, другие – что это узурпация исключительной власти Господа над жизнью и смертью.)

Но до определенного момента никакие конфликтные эпизоды не порождали общественной дискуссии об отношениях науки и религии. Такая дискуссия стала возможна лишь в XIX веке, и толчком к ее началу послужила, судя по всему, публикация книги Чарльза Дарвина «О происхождении видов» в 1859 г. Эта книга – величайший из когда-либо написанных разрушитель Писания. Она (ненамеренно) расправилась с множеством библейских утверждений и наглядно показала, что наблюдаемые в природе закономерности, которые прежде объяснялись существованием Великого архитектора, вполне можно объяснить естественными процессами – эволюцией и естественным отбором.