Михаил Башкиров - Глоток в пустыне

• Название: Глоток в пустыне
• Автор: Михаил Башкиров
• Жанр: Научная Фантастика

---

— Они, вероятно, и спят в обнимку с кобурами?

— Обязательно уточню на месте и проинформирую вас. А недоверие, которое вы испытываете к бластерами, рождено завистью…

— Да, с таким проницательным умом, как ваш, трудно рассчитывать на успех.

— Что-то мне расхотелось созерцать ваши натюрморты. Лучше вернемся к «Мадонне».

— Не сердитесь… Я просто не хочу, чтобы вы превратились в приложение к бластеру. Не подведите старика. А «Мадонна» все же другая, с фальшивинкой. Не ощущается груз времени. Облегченный балласт…

— Значит, штурману нет прощения?

— Прощения нет никому из нас. Потомки ведь не поймут, почему их лишили подлинников, а взамен предложили суррогаты, пусть и искусно сделанные.

— Получается, причина уничтожения должна быть веской. А вдруг музейная трагедия — всего лишь глупое стечение обстоятельств, наслоение обыкновенных деталей? Давайте вернемся к «Мадонне» перед самым уходом…

9

После музея Александр сразу откололся от неумолкающего свидетеля и пошел в тир. Но, завидя бронированные двери, резко свернул и зашагал на разноцветные, мигающие в темной листве огни аттракционов. Потом миновал фонтан — имитатор кваканья старался на всю мощь — и побрел вдоль затененных скамеек. Почти на каждой целовались. Александр перешагнул бордюр и пошел напролом через кусты, у самой ограды наткнулся на свободное место под старой дуплистой липой.

Липа рассеивала кроной зарево ближайшей улицы, и дрожащая, искристая вуаль окутывала скамейку. Черные кусты заглушали неумолкающее кваканье.

10

Вера лихо посадила «Беркут» на поляну, едва не задев макушки черных елей. За разреженным лесом начинались зазубренные скалы, а дальше в сизом тумане угадывались громоздкие, неуклюжие горы.

Вера отключила связь, сняла гермошлем и, не дожидаясь Александра, спрыгнула в высокую траву, распугав однотонных юрких мотыльков.

— А тебе не нагорит от Стасиса? — Александр засунул гермошлем за сиденье.

— Имеем мы право один раз в жизни побраконьерничать? — Вера попыталась поймать ладошкой мотылька, но промахнулась. — Такое наслаждение мять настоящую траву!

— Тебя лишат права пользоваться «Беркутом», а мне запретят появляться в заповеднике, — Александр осторожно спустился по трапу. — Ты этого добиваешься?

— Ну иди же, иди, — Вера закрыла глаза, развела руки.

Мотыльки неутомимо вились над травой.

Александр обнял Веру, поймал нетерпеливыми губами ее вялые губы. Она упорно не отвечала на поцелуй. Он отстранился. Она разомкнула его руки и, отступив на шаг, ударила растопыренными пальцами по рою мотыльков.

— Я выхожу замуж… За Стасиса!

11

Трансгалактический лайнер спецрейса к Первой линии миновал уже половину пути. Александр Глинс торчал безвылазно в тире, игнорируя обеды и пробиваясь бутербродами. Тренажеры никогда не пустовали. Александр не стесняясь присматривался к очередному стрелку, восхищенно следил за верными, отточенными движениями, а часто и работал на пару.

Сегодня ему повезло: ветераны разведки пригласили для участия в обвале. Вообще, тренажер «Ущелье» был весьма популярен на лайнере.

— Предлагаю вариант «в тумане» с корректором, — инженер-электронщик, с которым Александр в перерывах между стрельбами прямо у барьера сыграл сотни две партий в классические шахматы, остановился перед большим пультом. — Не возражаете, коллеги?

— С условием — вести стрельбу с неудобной руки, — командир Зонда-восемь первым вышел на исходную.

— Подумайте о стажере, — археолог занял позицию рядом с командиром. — Для него, мне кажется, будет чересчур.

— Глинс, вы же не сбежите? — электронщик отошел от пульта, надел гермошлем. — Для полного блаженства корректировка будет индивидуальная.

— Я бы на месте стажера не рисковал, — археолог обернулся к Александру. Откажись, пока не поздно, а то получишь комплекс неполноценности.

— Ерунда, плевать я хотел на эти камушки — расщелкаю, — Александр втиснулся между электронщиком и командиром. У обоих исключительная реакция… Для пользы дела надо продержаться как можно дольше…

— С учетом коллективных действий я заказал сотню. Глинс, внимание: начало движения — по вспышке, и не забудьте подключить корректор.

Александр послушно нашарил пальцем «индивидуалку». Поверхность гермошлема была шершавой от бесчисленных тренировок в «Ущелье».

Погас свет, и тотчас же далеко впереди, разрывая черноту глубокого ущелья, взметнулась багровая ракета.

Шагая в цепи, Александр, пользуясь темнотой, предварительно расстегнул кобуру.

Сверху начал медленно оседать матовый туман, подсвечиваемый редкими «сигналками». Где-то там готовили увесистые «подарки» скалистые гребни.

Александр едва различал рядом с собой крадущиеся человеческие фигуры в гермошлемах.

Наконец доведется испробовать «глюк» при индивидуальной корректировке… Теперь надо оставить надежду, что выручит сосед… У каждого своя глыба…

Вдруг дно ущелья дрогнуло, загудело, и невидимые скалы завибрировали, обрушивая козырьки, уступы и раскалывающиеся на лету пики.

— Сектор три, угол атаки сорок, упреждение восемь-шесть…

Александр, повинуясь, разнес первую цель — из тумана брызнули на гермошлем мелкие осколки.

— Сектор десять, угол атаки…

И опять по гермошлему вкрадчиво застучало, заскребло.

Александр на удивление легко приспособился к одиночным глыбам, но тут корректировщик выдал сразу три цели.

Разнес три боковые, но на последний выстрел по пикирующей не хватило секунды. На гермошлем обрушилась невидимая кувалда, а долей раньше сработал страховочный люк, и, даже не почувствовав удара, Александр провалился под пол на пружинистые маты.

Полежал, отдохнул и, сняв гермошлем, вернулся на исходную и стал дожидаться разведчиков.

В тумане размытыми молниями обозначивались вспышки «глюков». Докатывался сухой шум осколочного дождя.

Вскоре загорелся верхний свет, туман испарился, и к барьеру вышли довольные разведчики.

— Стажера, как муху, размазало, — электронщик сунул гермошлем в шкаф. Любой на его месте со стыда бы сгорел, исчез бы с глаз, а он — уже и шахматы приготовил.

— На Земле мало тренировался, — Александр двинул ферзевую пешку на два хода. — Думал от курсов как следует отдохнуть. Один раз вместо тира подался в музей. Увидели «глюк» — моментально пропустили. Картин там навешно до безобразия много.

— Хотел, наверное, перещеголять придурков, — командир Зонда-восемь достал из холодильника банку фруктового пива. — Ну понимаю, не понравилась рожа намалеванная — плюнь. А зачем за «глюк»-то хвататься?

— Народ сплошь какой-то чокнутый пошел, — археолог навис над шахматной доской. — Все рвутся в паутинные уголки, и редкая душа забредет на выставку с Первой линии, а там одними снимками мертвых планет залюбуешься.

— Вот именно — мертвых, — электронщик оттеснил археолога и сдела встречный ход ферзевой пешкой. — Предложил бы ты публике хотя бы скелет инопланетянина был бы полный порядок, а то лишь намеки, смутные следы, шаткие гипотезы.

— Я что, виноват, если не угостили на славу? Но ведь сам факт тотального уничтожения говорит в пользу внеземников. Какой надо разум, чтобы подчистую смести на сотне планет жизнь!

— Да не было там никакой жизни, — командир достал вторую банку пива. — По крайней мере, разумной. То, что мы принимаем за сознательное действие, может вполне оказаться стихией. Какой-нибудь энергетический смерч.

— Но ведь у мертвых планет идеальное расположение для возникновения жизни! Она обязана была возникнуть и эволюционировать, и наверняка в гуманоидном направлении.

— Итог эволюции налицо, — электронщик поставил коня под пешку. — Шах!

— А могли бы эти цивилизации оставить нам в наследство вирус уничтожения? — Александр принял жертву. — Например, любой, кто соприкоснулся с мертвыми планетами, уже потенциальный разрушитель?

— Лучше, Глинс, научитесь владеть «глюком», — командир швырнул банку под шкаф. — И не задавайте такие вопросы в Первой линии…

12

Астероидное картирование Зонда-десять в нейтральной зоне подходило к концу. Стажер Глинс отличался исполнительностью и необыкновенной любознательностью. Штурман Лопес охотно отвечал на любой его вопрос. У них даже вошло в привычку коротать время после ужина в рубке.

Как обычно, Александр сидел у экрана переднего обзора, то и дело поглядывая на штурмана, который старательно чистил «глюк».

— Поговорим? — Лопес положил бластер на колени. — Устал молчать.

— Опять о мертвых планетах? — Александр включил экран. — Надоело.

— А ты знаешь, что разведка — самое паршивое, самое нудное, самое противное, самое тяжелое занятие на свете?