Марк Лахлан - Фенрир. Рожденный волком

• Название: Фенрир. Рожденный волком
• Автор: Марк Лахлан
• Жанр: Иностранное фэнтези
• Год: 2013
• ISBN: 978-966-14-5559-6

Соласно пророчеству, в день Рагнарёка волк Фенрир поглотит солнце, убьет бога Одина и мир погрузится во тьму… Но есть один человек, который может спасти землю, – девушка Элис, сестра графа Эда Парижского.

На Элис начинают охотиться посланцы Вещего Олега и короля викингов Зигфрида. Их тоже привело сюда пророчество. Чем же закончится противоборство мистических сил? И что на самом деле связывает девушку с чудовищным волком?

---

Ее взгляд туманился, луна плясала и кружилась, расплывалась и наконец вовсе исчезла из поля зрения. Дуга яркого света прорезала сумрак, и сначала Элис подумала, что это снова месяц. Но это был не месяц. Ей показалось, будто она стоит в пещере, и полукруг света очерчивает вход в пещеру. Она пошла на свет и увидела, что пещера образовалась в стене головокружительно высокого утеса. Ветер несся мимо нее, обрывки облаков висели под ногами, словно горные привидения. У нее в руках была такая-то тяжесть – мужчина. Он был мертв, он погиб за нее. Она обернулась. Где-то там, в глубине пещеры, остался еще кто-то, тот, кого она, несомненно, любила.

В ее голове зазвучала гортанная ритмичная песня:

Один вступил
с Волком в сраженье…[4]

Элис никогда не слышала такой песни раньше, но знала, что эти слова тесно связаны с ее жизнью. От холода все тело пошло мурашками, однако это было не просто физическое ощущение – нечто как будто шипело и плевалось в ее сознании.

Теперь она видела кое-что еще: гигантский волк с окровавленной головой, с багровой пастью терзал павшего воина в широкой мрачной долине под небом, испещренным воронами. Пока он тряс тело и рвал человеческую плоть, перед мысленным взором Элис начали проступать какие-то рисунки, и она поняла, что это такое – магические символы, знаки, отображающие самые главные связи мироздания; живые существа, способные поселиться в темных уголках разума, чтобы сиять и звучать.

Она произнесла слова, рождающиеся в голове:

Руны взяла
у умершего бога,
в долине Вигрид,
где Волк грыз людей…

Она могла бы умереть, знала Элис, однако внутри нее жили эти сущности, которые умирать не хотели, и они не позволят погибнуть и ей, пока она не достигнет какой-то цели.

Элис увидела еще один символ – зазубренную прореху на ткани голубого неба. Это был один из магических символов, руна, как говорилось в песне, но только она отличалась от остальных. Что же она означает? Крюк, ловушку, капкан для Волка. Однако эта руна значила для нее больше, чем все остальные вместе взятые: больше той руны, которая покрывалась цветами, увядала и зацветала вновь – символа возрождения; даже больше той руны, которая походила на щит, закрывающий ее со всех сторон; даже больше той руны, которая болтала без умолку и посмеивалась, обещая несметное богатство.

И снова в голове зазвучал голос. Она как будто узнавала его. Он походил на детский, но только усталый и суровый после многочисленных испытаний.

Привязь не выдержит,
вырвется Жадный.
Ей многое ведомо,
все я провижу
судьбы могучих
славных богов.[5]

Странное чувство охватило Элис. Она не умрет, потому что через эти диковинные символы связана с чем-то бо́льшим, чем она сама, руны пустили в ней корни еще в той жизни, в которой она видела, как бог гибнет в пасти Волка. Один из символов ярко сиял в сознании – руна лошади, которая обливается потом и топает копытом, а теперь еще и рвется с места в карьер. Но и другие руны тоже сияли в ней, шептали ей что-то, расцветая.

Элис пришла в себя. Она все еще держится за ствол дерева в воде. Ворон по-прежнему сидит на корточках, сжимая в руке грозный нож.

Увидев, что Элис пошевелилась, он поднялся и отступил на шаг, однако она все равно оставалась на расстоянии вытянутой руки от него, а нож был нацелен прямо на нее. Она выползла на берег, легла на землю, содрогаясь от позывов к рвоте. Ворон потыкал ее ногой, рассматривая, словно пытаясь понять, что это за женщина, которую он назвал своим врагом. В голове у Элис послышался звук, похожий на шум крови в ушах, на бой шаманских бубнов, вызывающих дождь.

Она не знала, откуда берутся слова, однако произнесла их:

– Нить моей судьбы соткана. Она оборвется не сегодня.

Ворон, кажется, не заметил, что Элис говорит на его языке – языке, который она даже не понимала. Он лишь пожал плечами и схватил ее за шею.

Глава двадцать первая. Соборование

– Исповедник. Исповедник. Бог! Святой!

Голос звал его обратно к жизни, хотя Жеан понимал, что останется в сознании недолго. Ему казалось, будто он стоит на краю бездны, его мысли словно пошатывались, грозя сверзиться в пустоту.

Где он был? В темноте, глубоко под землей, где скальная порода источала капли воды, где его ждал враг.

– Нет, Вали, нет. Ты теперь иное существо, попавшееся в ловушку судьбы. Ты конец всего, разрушение. – Голос женский, говорит на языке норманнов. Это голос Элис.

Вали. Он узнал имя. Элис заразила его разум через прикосновение, расшатала внутри его сознания те укрепления, которые он возвел через отрицание, вольное и невольное. Он желал эту женщину, и Господь показал ему картины того ада, на который эта любовь – нет, Жеан, называй вещи своими именами! – эта похоть обрекает его. В церкви девушка говорила, что опасается, уж не ведьма ли она, и, словно ведьма, одним прикосновением она превратила его в кого-то другого.

– Исповедник! Монах!

Снова этот голос. Жеан страдал от боли, кожа на всем теле как будто натянулась до предела. Раны, оставленные птичьими клювами, начали распухать, причиняя чудовищные муки. Хуже всего обстояло дело с глазом, который пульсировал и сочился влагой. Боль переполняла его, он не мог думать ни о чем другом. Но Жеан заставил себя говорить, хотя нижняя челюсть превратилась в сплошной синяк и распухла в том месте, где впивалась удавка, и у него едва хватало сил шевелить губами. Язык тоже вздулся и распух, однако воля у исповедника была железная. Он произнес:

– Ты северянин, я слышу по твоей речи. Ты веруешь в Господа? Ты священник? Соверши обряд, чтобы я мог спокойно отойти в мир иной.

Исповедник вскрикнул, когда что-то задело его истерзанный нос. Северянин почти не расслышал того, что он сказал, поэтому приблизил ухо к губам Жеана.

– Что за обряд?

– Плоть и кровь Христова. Помажь меня благословенным елеем и подготовь к уходу.

– Ты умираешь?

– Да. Дай мне елеосвящение, чтобы я твердо надеялся попасть на Небеса.

– Что такое елеосвящение?

– Нет, ты не верующий. Я умру без отпущения грехов. Прости меня, Господи, ибо я был твоим недостойным слугой. Как тебя зовут, северянин?

– Серда, святой отец. Твои друзья бросили тебя.

– Тогда ты стань мне другом. Позволь привести тебя к Христу, а потом помолись за меня.

Даже на смертном одре Жеан пытался обратить кого-нибудь в Христову веру.

– Как я могу прийти к Христу?

– Раздели со мной его плоть и кровь. Позволь благословить тебя, как я благословляю себя.

Северянин в ответ фыркнул.

– Я помогу тебе провести обряд.

– У тебя есть хлеб?

– Который станет плотью? Это правда, что вы пьете кровь?

– Да, вино, которое претворяется в кровь, и хлеб, который становится плотью.

– Хлеб у меня есть.

Жеан задумался. У него не было освященного масла, чтобы помазать и очистить тело: руки, лоб, ноги и гениталии, – однако он обязан сделать то, что возможно, пока пребывает в сознании.

Исповедник чувствовал, как все тело содрогается, пока перечислял свои грехи. Гордыня – из-за нее он был так уверен в собственной святости, убежден, что у него достанет сил вытерпеть все испытания, посланные Господом, твердо знал, что его ждут Небеса. Он просил прощения и повторял символ веры из Апостола:

– Credo in Deum…

Жеан с трудом выговаривал слова. Он прочитал молитву «Отче наш» и подготовился к последнему причастию. Взывая к Agnus Dei, Агнцу Божьему, и подбирая слова, подходящие к его плачевному положению, Жеан сказал:

– Дай мне хлеб, чтобы я благословил его.

Послышался короткий смешок, что-то чавкнуло, и раздался тихий стон. Затем звук, похожий на шлепанье губами. Жеан, которому слух зачастую заменял зрение, решил, что режут мясо. Потом к нему подошел человек и приподнял с земли.

– Говори свои слова.

Жеан сказал:

– Вот Агнец Божий, который берет на себя грех мира. Блаженны те, кто призван на Его вечерню. Вот тело Христово. Дай мне хлеб, чтобы я благословил его и ел его. Тебе придется поднести хлеб к моему рту, я не могу поднять руки.

Жеан почувствовал, как что-то шлепнуло его по губам. Это не хлеб. Вкус крови. Он задохнулся и закашлялся.

– Плоть животного не годится!

– Это не плоть животного, – возразил Серда.

– Что же тогда?

– Твой собрат, монах.

Жеан пытался сплюнуть, но не мог. Его тело извивалось в судорогах, изодранный язык пытался вытолкнуть то нечистое, которое затолкали ему в рот, однако вкус крови не исчезал. Он закричал, только его крик получился не громче шепота.

– Твоих друзей здесь нет. Наш союзник Ворон выслеживает девушку, купец удрал, а монах пошел тебе на ужин. Я помогу осуществить твой грязный ритуал, ты, пожиратель плоти, который цепенеет при виде врага и называет это добродетелью.

– Отче наш… – начал молитву Жеан.

Новый мерзостный кусок сунули ему в рот и протолкнули пальцами в горло. Он попытался укусить Серду, но рот не закрывался. Жеан догадался, что удавка, скорее всего, сломала ему челюсть. Волна боли прошла по телу, когда Серда заставил его раскрыть рот. Жеану сунули что-то еще, что-то скользкое и мокрое, оно проскользнуло ему в глотку, словно кровавая устрица. Серда зажимал исповеднику нос, чтобы его рот открылся.