Энтони Берджесс - Эндерби снаружи

• Название: Эндерби снаружи
• Автор: Энтони Берджесс
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Современная проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-9524-0523-1

Энтони Берджесс — известный английский писатель, автор бестселлеров «Заводной апельсин», «Влюбленный Шекспир», «Сумасшедшее семя», «Однорукий аплодисменты «Доктор болен» и еще целого ряда книг, исследующих природу человека и пути развития современной цивилизации.

В бармене Пигги Хогге нежданно оживает творческий дар прежнего Эндерби — его желание и способность писать стихи. Сталкиваясь со всеобщей профанацией искусства, он бежит на Восток, где отдает все, включая вновь обретенное имя, за возможность работать со словом. Волны времени забирают у поэта даже кровного врага, и они же дарят ему, словно Афродиту, юную музу нового времени.

Поэт, сталкиваясь с тотальной профанацией искусства, бежит от пластмассово-синтетического мира в себя, но платит за это потерей творческого дара. Благодаря или вопреки лечению доктора Уопеншо, в бармене Пигги Хогге проступает личность Эндерби, его желание и способность творить. Теперь Поэту нужно только Слово…

---

Где она — вот вопрос! Где она, чтоб он вошел, разоблачил ее, всю богопротивную шайку, перед небесами всевышними, которых не существует? Хогг прищурился в полумраке и вроде увидел ужасную шляпку из перьев. Потом в маленькой группе у открытых дверей началась какая-то бурная суета, послышался шум, неожиданно острый запах жареной еды. Две горничные завизжали, вцепились друг в друга. Барабаны на подиуме грохотали, как сумасшедшие. Йод Крузи отплясывал безумный пьяный танец, задирая ноги, точно шагал по загаженному коровнику. Автономный рот издавал пронзительный визг, глаза косились, разыгрывая низменную комедию. Толпа хлопала.

— Эй, на, — выдохнул Джед Фут и сунул что-то Хоггу. Хогг автоматически взял, — бармен привык брать. Для коньячного бокала слишком тяжело. Джед Фут зайцем шмыгнул в коридор.

— Огня, огня! — крикнул кто-то, король в «Гамлете». — Его подстрелили, он ранен!

Йод Крузи, брыкаясь, упал. Самые тупые «Грузи-друзи» еще скалились, неслышно пели. Однако барабаны стали утихать. От Хогга начали пятиться — Джон, не веривший своим глазам, визжавшие, тыкая пальцами, горничные, младший поваренок, как кролик на скошенном поле, гадавший, попискивая, куда бежать. Хогг опустил взгляд на собственную руку и увидал в ней дымившийся пистолет.

Шем Макнамара вопил:

— Вон он! Держите его! Я узнал его голос! Заклятый враг поп-искусства! Убийца!

Джон-испанец, возможно не чуждый подобным южным актам публичного насилия, оказался проворным. И абсолютно не по-испански собакой залаял на Хогга:

— Аут аут аут аут аут аут аут! — Будто рефери из ночного кошмара мистера Холдена.

Хогг, инстинктивно наученный немногими виденными фильмами, с восторгом прицелился в Шема Макнамару. Кое-кто из гостей еще думал, будто все это входит в программу. Другие требовали врача. Хогг с пистолетом в руке побежал, помчался по коридору к служебному лифту. Табло показывало, что тот стоит на другом этаже. На вызов лифт лениво отвечал, что идет. Хогг по-прежнему держал нацеленный пистолет. Джон преграждал всем дорогу, но некоторые подумывали погнаться за ним. Веста сейчас рыдает над своим любимым клиентом, щелкают равнодушные камеры-оппортунисты. Лифт пришел, Хогг шагнул в кабину, пребывая все в том же восторге. Вооружен и опасен. Двери лифта отсекли звук бегущих шагов. Пьяные, вот в чем их проблема; все пьяные. Хогг стоял, как в тумане, в фантастической подвешенности, пока светящийся указатель отсчитывал вниз этажи. Он почему-то нажал кнопку В — на подвальный этаж. Как можно ниже. Приземлился в каменном коридоре, полном народу, таскавшего мусорные баки. Бесполезно надеяться удержать. Вопрос в том, чтоб пробежать, если получится, грязный короткий пролет к черному выходу первого этажа. Он не забыл, чуть не до смерти задыхаясь, выбросить пистолет с верхней ступеньки лестницы. Тот упал, звякнул, как-то умудрившись при снятом предохранителе сам собой выстрелить в пустоту. El acaso inevitable. Ненадежная баррикада. Тает ли уже наверху замороженный монумент с развалившимся в первую очередь Йодом Крузи? Люди бежали на звук выстрела. Хогг выскочил в аут, на очень непрезентабельную служебную автостоянку. Ибо время само понесет. В мощной машине. Такси. Лондон лежал в осенних послеобеденных сумерках, автомобильные гудки ревели и тявкали. Скорей. Время само, само. Хогг жадно пил воздух.

— Такси, — выдохнул он, бешено, но слабо размахивая руками. Как ни странно, одно остановилось. — Само, — сказал он, — само.

— Самолет? — Шофер был в зловещих темных очках. — Аэровокзал? Кромвель-роуд? — Голова Хогга упала на грудь; таксист принял это за кивок. — Ладно, шеф. Прыгай. — И Хогг прыгнул. Скорее, упал.

4

Итак, они пытались двигаться на запад по Глостер-роуд, невзирая на оппозицию (предательскую и фривольную) встречного потока и сводивших на нет все усилия красных огней светофоров. Тут, думал Хогг, в квартире той самой женщины, для него начались настоящие бедствия. И теперь неизбежное происшествие гонит его (ну, не скажешь, что гонит) по той же самой длинной улице в бегство из мира не просто Весты, но и Уопеншо тоже. Да, у них один мир, одинаковый. Этот мир не для поэта. А правда ли, что есть мир для поэта? В любом случае, куда он думает ехать? Лучше сообразить. Не скажешь ведь: «Будьте любезны, какие у вас есть самолеты?» Вполне теперь успокоенный, охлажденный своими обидами, он вытащил из тайника пятифунтовые бумажки. Паспорт путешествовал в полной надежности над правым соском. Решительно, нет худа без добра. Это насчет паспортов. Жалко, что багажа никакого. Авиакомпании, думал он, наверняка относятся к багажу точно так, как отели. Все равно ведь вперед платишь, правда? Тем не менее, нельзя вызывать никаких подозрений. Газеты скоро раскричатся на улицах. Мужчина, отвечающий вот такому описанию. Может скрываться под вымышленным именем. Гонятся ли за ним? Он выглянул в заднее окно. Позади полным-полно машин, хотя ни из одной широковещательно не высовывались возбужденные руки и головы. Он уверен, все будет в порядке, с ним все будет в полном порядке. Он же не виновен, правда? Только вел себя, как виновный. Кто за него заступится? Никто. Нацелил заряженный пистолет на Шема Макнамару. Кроме того, если этот ужасный йод мертв, хорошо, что он мертв. У него было намерение, мотив и возможность.

Такси уже въезжало на эстакаду, ведущую к аэровокзалу, голому и кричащему, как какой-нибудь экспонат очень крупной промышленной выставки. Он расплатился с таксистом, дав совершенно незапоминающиеся чаевые. Шофер глянул на них с весьма умеренной кислотой. Вспомнит, просмотрев вечерние газеты? Угу, угу, я его подхватил у отеля. Вид подозрительный. Куда-то полетел. Хогг вошел в аэровокзал. Куда лететь, черт побери? И ему вдруг послышался голос Джона-испанца, который рассказывал о своем брате Билли Гомесе. В каком-то очень экзотическом баре тычет в людей ножом. Где ж это? Хогг имел путаное представление о мавританской империи: грязные люди в хламидах, казбы[47] с современной санитарией, теплый запах целиком пропитанных солнцем вещей, муэдзины, петушиные бои, темные, затаившиеся в щетине мужчины, волны, капризно плещущие в борта суденышек, полных контрабандных товаров. Хогг заметил мужчину в дождевике, который прикидывался читающим вечернюю газету у автомата страховой компании. Там новостей еще нет, только скоро появятся. Толпа народу взвешивала багаж. Хогг с ней смешался. Какой-то женатый мужчина распаковывал на полу чемодан, чуть не плача. Жена его сердилась.

— Надо было как следует прочитать. Ничего тебе нельзя поручить. Ну, твои вещи останутся, не мои.

— Откуда я знал, что на чартерный рейс нельзя с собой брать столько, сколько на обычный? — Он разложил на грязном полу костюм, упакованный в полиэтилен, словно труп. Хогг увидел за стойкой зевавшего служащего. Над ним неоновым египетским курсивом тянулась надпись: ПАНМЕД ЭРУЭЙЗ. Панмед. Значит, за Средиземным морем. Он подошел и вежливо сказал:

— В один конец до Марокко, пожалуйста. — Марокко наверняка где-то рядом со Средиземноморьем, или что-нибудь вроде того. Хогг увидел, как читатель газеты в дождевике взглянул на него. Без багажа, без переброшенного через руку пальто, мужчина очевидно в бегах.

— А? — Служащий перестал зевать. Молодой, рыжий, с очень широко, как у собаки, расставленными глазами. — В один конец? Один билет, вы хотите сказать?

— Точно. Для одного меня. Фактически, довольно срочно. — Не надо было говорить.

— Вы имеете в виду вот этот воздушный круиз? — уточнил молодой человек. — Это вы имеете в виду? Решили в последний момент, да? Не терпится? Надо уехать? — Он как бы репетировал отчет о происшедшем, а также вкладывал слова Хоггу в рот.

— Точно, — подтвердил Хогг. И добавил: — Конечно, не то чтобы надо уехать. Просто мысль показалась хорошей, и все.

— Чарли! — кликнул молодой служащий. И сообщил Хоггу: — Кажется, вам везет. Кто-то в последнюю минуту умер.

Хогг продемонстрировал потрясение известием о чьей-то внезапной смерти. Вышел мужчина по имени Чарли, худой, утомленный, в поношенном костюме, с металлическим значком ПАНМЕД на левом лацкане.

— Они даже не потрудились узнать, — пожаловался Чарли. — Одна пара везет какой-то сундук. Видно, некоторые и читать не умеют.

— Дело в том, — доложил рыжий молодой человек, — что у тебя там отказ, а вот этот вот джентльмен хочет место занять. По теплу стосковался. Не может дождаться вечернего рейса БЕА[48]. Правильно? — обратился он к Хоггу. Хогг очень энергично кивнул. Потом подумал: слишком энергично.

Чарли оглядел Хогга целиком, вроде бы не обратив особого внимания на барменские брюки.

— Ну, — сказал он, — по правде, не знаю. Вопрос в том, может ли он наличными заплатить.