Мари-Бернадетт Дюпюи - Возлюбленная кюре

• Название: Возлюбленная кюре
• Автор: Мари-Бернадетт Дюпюи
• Жанр: Зарубежные любовные романы
• Год: 2016
• ISBN: 978-617-12-0832-2, 978-5-9910-3585-9, 978-617-12-1172-8, 978-617-12-1175-9, 978-617-12-1173-5, 978-617-12-1174-2

Матильда была слишком юной, когда родители выдали ее замуж за респектабельного доктора Колена. Сейчас у нее есть положение и достаток, но ведь она женщина и ей хочется любви. Прибытие в Сен-Жермен нового аббата Ролана Шарваза в корне меняет жизнь красавицы. Кюре по необходимости, но не по призванию, он влюбляется в нее. Невольным свидетелем их порочной связи становится набожная служанка Анни. Ослепленные желанием, молодые люди готовы на все, ведь страсть и грех всегда рядом…

---

– Папочка тебя полечит, дорогой! Не надо плакать!

Она посмотрела по сторонам. Красивый буржуазный дом, служивший им жилищем, Матильде нравился. Единственное, чего она предпочла бы больше никогда не видеть, – это три могилы в глубине ухоженного просторного сада, оставшиеся от старинного кладбища.

– Мне не нравится смотреть на эти кресты, – в сотый раз пожаловалась она. – Колен, надеюсь, скоро их наконец перенесут в другое место. И для нашего мальчика это тоже слишком грустное зрелище.

– В том, что Жером упал, ни могилы, ни кресты не виноваты! Он носится как угорелый! Я прав, сынок?

– Я споткнулся о большой камень… там, возле могилы, – пробормотал мальчик, которому уже исполнилось восемь с половиной.

– Вот! – торжествующе вскричала Матильда. – Поговори об этом с мэром, Колен. Ты не должен оплачивать эти работы. Идем, Жером! Замажем ранку йодом и наложим повязку.

Всхлипывая, мальчик встал, подал одну руку отцу, а другую – матери, и они все вместе пошли к дому. Сюзанна наблюдала за ними из кухни. Она слышала, как сокрушалась ее госпожа, но не испытывала к ней и тени сочувствия. Кому вообще нужны эти кресты и замшелые могилы? Главное – получать хорошее жалованье и чтобы хозяйка не прекратила дарить кружевные платочки, которые вдруг перестали ей нравиться.

Сен-Жермен, в субботу 30 июня 1849 года

Ролан Шарваз соскочил с подножки мальпоста[1], которым приехал из Ла-Бранд. Возница указал ему на дорогу, ведущую к городку Сен-Жермен.

– Вы не заблудитесь, отче. Это прямая дорога.

Кюре сердечно его поблагодарил. Этот тон, отработанный до автоматизма, наиболее соответствовал образу церковнослужителя. Из багажа у кюре имелся только кожаный чемодан. Черная сутана его была безукоризненно чистой, равно как и белый воротничок. Взгляд его светлых, почти прозрачных глаз зацепился за колокольню, видневшуюся меж двумя белоснежными облачками. «Знать бы, что ждет меня в этом городке…» – подумалось ему.

Он машинально схватился рукой с крепкими, сильными пальцами за нагрудный крест. У кюре Шарваза, коренастого мужчины тридцати двух лет от роду, были черные волосы на косой пробор и атлетическое сложение, но роста при этом он был среднего. Его нельзя было назвать красавцем, но всему его облику был присущ некий шарм – ощущение выносливости и силы, характерное для жителей горных районов его родной Савойи.

– Что ж, в путь! – вслух подбодрил он себя.

По дороге к приходской церкви Ролан Шарваз пытался предугадать, как сложится его будущая жизнь. Как выглядит храм? Старинная ли это постройка или более новая? И что за люди его будущие прихожане? Пару минут он забавлялся, представляя себе фермеров, представителей местечковой буржуазии и женщин с детьми в нарядных воскресных одеждах.

Сердце его забилось быстрее при мысли, что среди местных дам наверняка найдутся одна-две с хорошеньким личиком и фигуркой. «И в этом нет ничего дурного, – сказал он себе. – Всегда приятнее беседовать с молодой и веселой особой, нежели с каким-нибудь хмурым стариканом!»

Кюре Шарваза уведомили о причине перевода его предшественника из Шаранты в Бордо. Своим поведением отец Биссет вызвал много нареканий, и главным обвинением стало то, что юбками он увлекается больше, нежели чтением проповедей.

«Мог бы быть и похитрее… В таких делах нужна осторожность. Постоянно держать себя в руках и не давать повода для сплетен, – мысленно рассуждал Ролан Шарваз. – Служение Господу не обязывает нас ни к одиночеству, ни к уничижению плоти. Разве не сказал Иисус, что нужно возлюбить ближнего своего и ближнюю свою?»

В уголках его губ залегли лукавые морщинки. Он как раз проходил мимо первых домов Сен-Жермен. Впереди показалась церковь – прекрасный образец романской архитектуры с квадратной в основании колокольней, словно бы парящей над крышами ближних домов. Когда же новый кюре подошел к окованной металлом широкой двери, откуда-то из переулка навстречу ему бросился мужчина с желтовато-седой курчавой шевелюрой.

– Мсье кюре, я вас дожидаюсь! У меня ключ и от церкви, и от пресбитерия[2].

– Значит, вы ризничий? – добродушно поинтересовался Ролан Шарваз.

– Он самый. Алсид Ренар к вашим услугам, мсье кюре! К завтрашней мессе уже все готово.

Внешность нового пастыря (а мэр местечка Сен-Жермен привык именовать священников именно так) произвела на ризничего благоприятное впечатление. Он, каждый раз приподнимая берет, отвесил приезжему еще пару поклонов и с улыбкой продолжил:

– Я помогу вам обустроиться на новом месте, отче. Погода стоит теплая, но огонь в очаге придется развести, чтобы вы смогли приготовить ужин.

Кюре Шарваз вежливо отклонил это предложение.

– Премного вам благодарен, мсье Ренар, но я вполне удовлетворюсь холодным ужином. Не нужно лишних хлопот. Я подготовлюсь к завтрашней проповеди, а потом прилягу отдохнуть. Дорога не показалась мне короткой.

– Еще бы! Но теперь-то вы приехали. Поднимайтесь к себе, а я принесу вам перекусить: холодные свиные ребрышки, корнишоны, хлеб и кувшин вина.

– От этого не откажусь, милейший мой Ренар. Спасибо, что так радушно меня встречаете. А теперь не покажете ли мне пресбитерий?

Приятно пораженный изысканной речью и словоохотливостью нового кюре, Алсид Ренар заковылял к домику священника. Этот краснолицый пожилой человек, обремененный круглым животиком и двойным подбородком, к своей церкви и обязанностям относился с трепетом: украшал алтарные вазы розами и лилиями из своего сада, начищал предметы культа и беспрестанно вощил скамеечки для молитвы и скамьи прихожан.

– Обернитесь, мсье кюре, и посмотрите туда. Пресбитерий – это вон тот дом с наружной лестницей, над которой черепичный навес. Входная дверь – на самом верху лестницы, надо подняться.

Эта замысловатая постройка, типичная для Шаранты, напомнила Ролану Шарвазу шале его родного местечка в Савойе.

«Надо же, как мне повезло! – сказал он себе. – Кто бы мог подумать…»

В доме доктора Салиньяка в тот же день, часом позже

Сюзанна вздрогнула, когда ее госпожа, нарядная и с красивой прической, вбежала в кухню. Сегодня была суббота, и семья Салиньяк, как обычно, пригласила гостей.

– Не забудь засунуть под кожицу птицы ломтики трюфелей! – распорядилась Матильда. – И поджарь белые грибы, что принес наш фермер.

Служанка как раз начиняла цыпленка. Руки у нее были жирные, к ним прилипли мелкие кусочки фарша и зелени петрушки.

– Я еще ни разу не давала мадам повода ругать мою стряпню, – отозвалась она сухо. – Ваши гости не будут разочарованы.

– Знаю, Сюзанна, знаю, но иногда ты бываешь рассеянной. Лучше уж я тебе напомню.

– Сущая правда, мадам. Прошу меня простить.

Своим местом Сюзанна была довольна. Она делала, что прикажут, и повиновалась без разговоров. Но уж если Матильда де Салиньяк задержалась в кухне и все вертится у стола, стараясь не запачкать свое изящное желтое платье, значит, ей хочется поболтать или же выспросить у служанки последние новости. Догадка Сюзанны оказалась верна.

– А скажи мне, Сюзанна, ты ведь выходила сегодня из дома в полдень?

– Конечно, мадам. Пришлось сходить к старой Адели за яйцами. Вечером я сварю одно всмятку для маленького мсье Жерома. Он так любит всмятку!

– Сегодня его нужно уложить пораньше… Скажи, Сюзанна, а не приехал ли в Сен-Жермен новый кюре? Я все время молю Господа послать нам святого человека преклонных лет, чтобы нашим сплетникам не о чем было злословить. Слухи, которые ходили о несчастном отце Биссете, доставили мне и моему супругу столько неприятностей!

– Ваша правда, мадам, это вы точно подметили, – ответила служанка, вытирая лоб.

В кухне было очень жарко из-за растопленной дровяной печи. Матильда обмахнулась веером, который не забыла прихватить с собой.

– Мне жаль тебя, бедная моя Сюзанна! Можешь выйти минут на десять. На улице приятнее, чем тут.

– Мне нельзя отлучаться, мадам. Если я выйду, ужин не поспеет вовремя.

– Поставь цыпленка запекаться, а остальное подождет. Можешь даже сходить к пресбитерию, посмотреть, приехал ли новый кюре. Расскажешь мне потом, какой он, чтобы я могла успокоить мужа.

Служанка растерянно посмотрела сначала на кучу картофеля, который ей предстояло перечистить, потом на корзинку с грибами.

– Как вам будет угодно, мадам. Доделаю потом. А если я случайно встречу хозяина? Они с мсье Жеромом как раз должны вернуться с прогулки…

– Милая моя, об этом не волнуйся! Ты их не встретишь, потому что они ушли на ферму. Жером так хотел посмотреть на козлят, что родились третьего дня! А я тем временем найду пару шелковых чулок, которую решила тебе подарить. На одном есть прореха, но, если зашить, никто и не заметит.

Шелковые чулки! От таких подарков не отказываются. Сюзанна поспешно развязала фартук, сунула цыпленка в печь и вышла.

Идти было удобнее вдоль домов, в густой и прохладной тени. Известковые почвы местности поставляли отличный строительный камень приятного светлого цвета и легкий в обработке, и именно из него были построены самые роскошные дома городка – со строгими очертаниями, близкими к квадрату, под крышами из черепицы оттенка охры с легкой розовинкой.