Вольфганг Фауст - Следы «Тигра». Фронтовые записки немецкого танкиста. 1944

• Название: Следы «Тигра». Фронтовые записки немецкого танкиста. 1944
• Автор: Вольфганг Фауст
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-9524-5206-0

Механик-водитель немецкого танка «Тигр» описывает боевой путь, который он прошел вместе со своим экипажем по военным дорогам Восточного фронта Второй мировой войны. Обладая несомненными литературными способностями, автор с большой степенью достоверности передал характер этой войны с ее кровопролитием, хаосом, размахом уничтожения, суровым фронтовым бытом и невероятной храбростью, проявленной солдатами и офицерами обеих воюющих сторон. И хотя он уверен в справедливости войны, которую ведет Германия, под огнем советских орудий мысленно восклицает: «Казалось, вся Россия обрушила на нас свой гнев и всю свою ярость за то, что мы натворили на этой земле».

---

– Прекрасно, – снова произнес Хелман.

– Хорошо! – пробурчал рядом со мной Курт. – С такими талантами тебе надо быть главным инспектором всех танковых сил рейха.

– «Тигры» перебираются через ров следом за нами, – гордо произнес Хелман. Его командирская башня имела круговой обзор, тогда как я мог видеть только участок дороги прямо перед собой. – Два танка уже вышли на эту сторону вслед за нами, а теперь уже три.

Он усмехнулся своим странным смехом, который могли разобрать только хорошо знавшие его люди.

– Не стой на месте, изображая из себя неподвижную мишень, парень. Давай-ка расчистим эти крысиные гнезда, и высотка – наша.

Я подвел танк к остаткам ближайшего дота. Это было широкое приземистое бетонное строение с длинными узкими амбразурами, в которых виднелись стволы противотанковых орудий,[21] торчавших под странными углами, поскольку они были придавлены разрушенным от взрыва бомбы куполом. Когда мы на танке подошли поближе, я увидел среди этих развалин вспышки выстрелов и услышал, как автоматные пули ударили по нашей броне. Одна из этих пуль попала в край прибора наблюдения и вызвала длинную трещину в стеклоблоке. Наш наводчик тут же опустил ствол орудия и послал один за другим три осколочно-фугасных снаряда в остатки разбитой амбразуры. Стены дота обрушились, погребая под собой и всех остававшихся в нем защитников своей родины.

Из более далеких обломков выбралась горсточка оставшихся в живых защитников. Их стеганые ватники были изорваны и покрыты сажей. Они подняли руки над головой и стояли, качаясь на ногах и глядя на нас. Курт положил их одной длинной очередью из МГ, а затем принялся, бурча себе что-то под нос, менять магазин пулемета. Русские лежали прямо перед нами на снегу, испуская последнее дыхание.

– Ну что ж, мы захватили и расчистили рубеж для нашей мотопехоты, – подвел итог Хелман и приказал Курту, который исполнял в танке также обязанности радиста, связать его по радио с остальными командирами танков.

* * *

Спустя пять минут мы уже полностью контролировали ситуацию по эту сторону противотанкового рва.

Хелман, принявший теперь командование над нашим батальоном тяжелых танков, попытался доложить по радио командованию дивизии о нашем успехе. Это оказалось довольно трудно сделать, поскольку наша рация была куда менее мощной, чем на командирской машине, и надежно обеспечивала только связь между танками батальона, но не на столь далекое расстояние. Пока радист устанавливал связь, я получил разрешение выйти из танка и осмотреть ходовую часть, то есть гусеницы и опорные катки, на предмет повреждений.

Я выбрался на корпус танка и обвел взглядом картину нашей победы. Вдоль всей бывшей линии обороны русских, чуть выше их дотов, стояли наши танки, занимая господствующие позиции, с которых они могли контролировать пространство удара нашей Kampfgruppe (боевой группы) по центру русских позиций, в 10 километрах к югу.

Таков был план, и план этот уже начал осуществляться.

Я проверил звенья гусениц и опорные катки и нашел их в хорошем состоянии, хотя звенья не мешало бы подтянуть, а задние натяжные ролики и смазать. Траки были густо покрыты человеческими останками после нашей схватки с русской пехотой перед противотанковым рвом – волосы, обрывки сапог, пальцы и длинные окровавленные куски человеческой плоти. Очищать их было крайне малоприятным делом, которое мы обычно сваливали на пленных.

Вот и они – около одного из дотов сбились в кучку десять оставшихся в живых русских, которых мы решили взять в плен, поскольку они оказались частью команды радистов, работавших в этой полосе обороны. Группа радистов была хорошим трофеем, поскольку они обычно довольно много знали; но, как и всем остальным пленникам, им сначала предстояло заняться очисткой наших гусениц, а потом таскать все необходимые нам тяжести, прежде чем их уведут в тыл для допроса.

Один из этих пленных, в частности, привлек особое внимание наших парней. Собственно, это была она, молодая девушка, по всей видимости радистка в первом офицерском звании, которой мы хотели уделить особое внимание из-за ее звания и возможной осведомленности. Она стояла с хмурым выражением лица, сложив руки перед собой, одетая в мужскую военную форму, ее темно-медного цвета волосы вились и ниспадали ниже шеи.

За нашими спинами через противотанковый ров уже была наведена нормальная переправа: подоспевший саперный взвод прибыл со складным мостом на шасси танка Pz IV и перебросил его через противотанковый ров несколько в стороне от разрушенной насыпи и разбитого Т-34, которые мы использовали в качестве импровизированной переправы. Поддерживавшая нас мотопехота перебралась через ров по стальному мосту в колесно-гусеничных бронетранспортерах «Ханомаг» и заняла позиции позади «Тигров», так что мы воистину стали представлять собой небольшую оккупационную армию, расположившуюся на этих русских высотах.

Кто-то из этих мотопехотинцев крикнул мне, когда их бронетранспортер миновал наш танк:

– А кто это столкнул русского в тот ров, Фауст?

– Да я сам, – ответил я.

– Лихо! Ты, похоже, многому научился с тех пор, как твой папаша водил трамвай!

Я взял под козырек, а они отсалютовали мне в ответ, когда их бронетранспортер переваливал через гребень высотки. Да уж, думал я, глядя на измятую пряжку солдатского ремня, повисшего на переднем ведущем зубчатом колесе моего танка. Я научился многому, когда мой отец водил трамвай, а я сидел у него на коленях, слушая его рассказы о Первой мировой войне…

– Проснись, парень! – услышал я громкий голос Хелмана. – Ты сегодня отлично поработал. Так не засыпай же пока.

– Герр полковник…

Я повернулся и взглянул на Хелмана.

Более 190 см роста,[22] с гладко выбритым лицом, в полковничьей фуражке, пошитой в Берлине, слегка сдвинутой на одно ухо. Железный крест на шее,[23] широкая грудь обтянута черной полевой формой танкиста, на плече – пистолет-пулемет МР-40. От него исходил слабый аромат коньяка, были заметны тени под серыми глазами, напоминающими кошачьи.

– Наш батальон отлично повоевал сегодня, Фауст, – сказал он. – А ты просто первоклассный водитель.

– Благодарю вас, герр полковник.

Мне еще ни разу не приходилось выслушивать такие слова от него. Может быть, то, что он сегодня принял на себя командование, сделало его столь щедрым на слова, ведь командир нашей части тяжелых танков застрял где-то позади нас в степи.

И, словно прочитав мои мысли, Хелман тут же добавил:

– Командир непременно узнает об этом. Он будет здесь с минуты на минуту.

– Герр полковник, полагаю, он вместе с экипажем прибудет сюда в одном из бронетранспортеров.

– Да-да.

Взор серых глаз Хелмана обратился к широкой степи, на которой сегодня развернулось наше сражение. Подбитые Т-34 обороняющихся еще горели, дымились или медленно погружались в грязь, а с нашими подбитыми машинами уже работали эвакуационные команды, отчаянно стараясь как можно быстрее доставить их в полевые ремонтные мастерские, располагавшиеся западнее.

– Вот это подходит последний «Ханомаг», – произнес через несколько минут Хелман. – Уверен, шеф будет в нем.

Вместе с ним мы наблюдали, как последний «Ханомаг» осторожно пробирается по полю сражения, медленно лавируя между воронками и «лисьими норами», в которых русские поджидали подхода наших танков. Наши наводчик башенного орудия и заряжающий выбрались из корпуса танка, где они занимались тем, что выбрасывали стреляные снарядные гильзы и пополняли боекомплект 88-миллиметровых снарядов для башенного орудия и патронов к пулеметам МГ-34 из доставивших их транспортно-заряжающих тягачей, которые подошли вместе с бронетранспортерами.

Вильф, наш наводчик, был ироничным молчаливым снайпером, любившим жить прямо в танке. Богатую шевелюру своих волос он стриг под короткий ежик, чтобы они не лезли ему в глаза. Он немного говорил по-русски и по секрету поведал нам, что русские женщины обладают никогда им ранее не виданным аппетитом.

Штанг, заряжающий 88-миллиметрового орудия и пятый член нашего экипажа, страдал от раны в голову, полученной им год тому назад в сражении под Харьковом, и редко когда пускался в разговоры, предпочитая только исполнять отдаваемые ему приказы, но был тем не менее самым быстрым заряжающим во всем батальоне.

Наполовину высунувшись из люка в корпусе «Тигра», здесь же стоял и мой громадный неуклюжий товарищ Курт – даже не сняв наушников от радиостанции с головы, он тоже следил взглядом за приближающимся бронетранспортером.

Колесно-гусеничный бронетранспортер осторожно перебрался через ров по наведенному мосту, немного забуксовал в грязи на склоне, но все же перевалил через него и стал пробираться между обломками бетона и телами, разбросанными здесь повсюду. Скрежетнув гусеницами, он остановился рядом с нами, и его командир, молодой капитан, спрыгнув из открытого кузова, отдал честь Хелману.