Вальтер Скотт - Вальтер Скотт. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 14

• Название: Вальтер Скотт. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 14
• Автор: Вальтер Скотт
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1964

Вальтер Скотт – автор очень популярных исторических романов, основоположник самого жанра «исторический роман» в Англии.

Главные герои романа – Джулиан, сын Джефри Певерила, и Алиса, дочь Ралфа Бриджнорта. Они воспитываются как брат и сестра под кровлей старого замка; однако вражда отцов надолго разлучает детей. Несколько лет спустя политические события случайно сводят молодых людей вместе. Теперь они связаны дружбой и любовью; но религиозные и политические раздоры, которые определили отношения и судьбу их семей, становятся причиной новой разлуки. В конце концов Джулиан и Алиса находят друг друга, и свет на башне Певерилов возвещает об их свадьбе. До этого, однако, Джулиан попадает в Тауэр, куда брошен и сэр Певерил: их обвиняют в причастности к папистскому заговору. Тем временем Алиса едва не становится жертвой политических и личных интриг Эдуарда Кристиана. Ее спасает Фенелла, которая сама была орудием в его руках, но полностью освободилась от его власти, движимая любовью к молодому Певерилу.

---

В ответ Джулиан мог лишь сказать, что обиды эти — давние, нанесенные когда-то в порыве горячности, и что христианская любовь не позволяет майору Бриджнорту питать злобу, когда открыт путь к примирению.

— Довольно, молодой человек, — отвечал ему Бриджнорт, — вы не знаете того, о чем говорите. Прощать личные обиды — весьма похвально, это наш христианский долг, но нам не велени прощать оскорбления, нанесенные долу веры и свободы; мы не вправе даровать прощение и пожимать руку тем, кто пролил кровь наших братьев.

Он опять взглянул на портрет Кристиана и, помолчав несколько минут, словно боясь дать волю своему возмущению, смягчил голос и продолжал:

— Все это я говорю вам, Джулиан, чтобы показать, сколь невозможен в глазах мирянина тот союз, которого вы желаете. Но небо порою открывает путь там, где человек не видит никакого выхода. Ваша мать, Джулиан, хоть и не познала истины, но, говоря языком света, одна из лучших и мудрейших женщин; и провидение, даровавшее ей столь прекрасный облик и вложившее в нее душу столь чистую, сколь возможно при первородной слабости низменной природы нашей, надеюсь, не потерпит, чтобы она до конца дней своих оставалась сосудом гнева и погибели. Об отце вашем я не скажу ничего — он такой, каким сделало его время, пример других и советы его надменного священника; скажу только, что я имею над ним власть, и он бы давно уже ее почувствовал, если бы в его Доме не было существа, которое должно будет страдать вместе с ним. Я не хочу вырвать с корнем ваш древний род. Хоть я и не одобряю вашу похвальбу фамильною честью и родословной, я не желаю их истреблять, подобно тому как не стал бы разрушать заросшую мохом башню или рубить старый дуб — разве лишь с целью выпрямить дорогу для удобства жителей округи. Итак, я не питаю вражды к униженному дому Певерилов, напротив, я уважаю его в его падении.

Он еще раз умолк, как бы ожидая ответа Джулиана, Однако, несмотря на пыл, с которым молодой человек добивался своей цели, он был воспитан в высоком мнении о знатности своего рода и в похвальном чувстве почтения к родителям и потому не мог без досады слушать некоторые выражения Бриджнорта.

— Дом Певерилов никогда не был унижен, — возразил он.

— Если бы вы сказали, что сыны этого дома никогда не признавались в своем унижении, вы были бы ближе к истине, — отвечал Бриджнорт. — Разве вы не унижены? Разве вы не состоите прислужником при высокомерной женщине и компаньоном при пустом юноше? Если вы оставите этот остров и явитесь к английскому двору, вы убедитесь, какое уважение будут там оказывать древней родословной, ведущей ваш род от королей и завоевателей. Грубая, непристойная шутка, развязные манеры, расшитый плащ, горсть золота и готовность проиграть ее в карты или в кости продвинут вас при дворе Карла лучше, чем древнее имя вашего отца или рабская преданность, с которой он жертвовал кровью и состоянием за августейшего отца нынешнего монарха.

— Это более чем вероятно, — сказал Певерил, — по двор — не моя стихия. Подобно моему отцу, я стану жить среди своих людей, заботиться о них, решать их споры…

— Воздвигать майские шесты и плясать вокруг них, — перебил его Бриджнорт со своею мрачною улыбкой, которая вспыхивала на лице его подобно тому, как в окнах церкви отражается факел могильщика, запирающего склепы. — Нет, Джулиан, теперь не такое время, когда можно было бы служить нашей несчастной стране, исполняя скучные обязанности сельского мирового судьи или занимаясь ничтожными делами сельского землевладельца. Зреют великие планы, и надо сделать выбор между богом и Ваалом. Древнее суеверие — проклятие наших отцов — под покровительством земных владык поднимает голову и расставляет повсюду свои сети; но это не остается незамеченным: тысячи истинных англичан ждут лишь сигнала, чтобы подняться и доказать князьям земным, что все их козни были напрасны! Мы разорвем их путы, мы не пригубим чашу их порока!

Слова ваши темны, майор Бриджнорт, — сказал Певерил. — Коль скоро вы так хорошо меня знаете, вы могли бы но крайней мере заключить, что я, слишком много раз бывший свидетелем заблуждений Рима, вряд ли могу желать их распространения в нашем отечестве.

— Без этого я не стал бы так свободно и откровенно говорить с тобой, — отвечал Бриджнорт. — Разве я не знаю, с какою живостью юношеского ума ты отвергал коварные попытки священника этой женщины отвратить тебя от протестантской веры? Разве я не знаю, как осаждали тебя за границей и как ты устоял, поддержав притом колеблющуюся веру своего друга? Разве не сказал я тогда: «Это сын Маргарет Певерил! Он еще держится мертвой буквы, по настанет день, когда семя взойдет и принесет плоды». Но довольно об этом. Сегодня этот дом — твой дом. Я не хочу видеть в тебе ни слугу этой дочери Ваала, ни отпрыска человека, который угрожал моей жизни в посрамил мою честь; нет, сегодня ты будешь для меня сыном женщины, без которой прекратился бы род мой.

С этими словами он протянул Джулиану свою худую, костлявую руку, по приветствие его было так печально, что, несмотря на всю радость, которую сулила юноше возможность пробыть столько времени вместе с Алисой Бриджнорт, несмотря на то, что он понимал, сколь важно снискать благосклонность ее отца, какой-то странный холод объял его сердце.

Глава XIV

Пусть нынче будет мир, а все

                                раздоры

Отложим до утра.

Отвэй

Дебора Деббич явилась на зов своего господина с чрезвычайно встревоженным видом, прижимая к глазам платок.

— Я не виновата, майор Бриджнорт, — пролепетала она. — Что я могла сделать? Рыбак рыбака видит издалека — молодой человек все равно приходил бы сюда, молодая девушка все равно бы с ним встречалась.

— Молчи, неразумная женщина, — прервал ее Бриджнорт, — и слушай, что я тебе скажу.

— Я слишком хорошо знаю, что ваша честь хочет сказать, — отвечала Дебора. — Как не понять, что места теперь не достаются и не передаются по наследству; одни люди умнее других, и если б меня не переманили из замка Мартиндейл, то я теперь имела бы собственный дом.

— Молчи, безумная! — воскликнул Бриджнорт, но Дебора так старалась оправдаться, что ему лишь с трудом удалось вставить это замечание между ее возгласами, которые следовали один за другим, как это обыкновенно бывает, когда люди, желая избежать заслуженного выговора, начинают шумно оправдываться еще до того, как их в чем-либо обвинили.

— Неудивительно, что я была обманута и позабыла свои выгоды, поскольку надо было заботиться о прелестной мисс Алисе. Я не польстилась бы на все ваше золото, ваша честь, если б не знала, что без меня и без миледи эта несчастная малютка совсем пропадет. И вот теперь всему конец. Недосыпала, недоедала — и вот награда! Но советую вашей чести быть поосторожнее — у мисс Алисы еще не прошел кашель, и она должна весной и осенью принимать лекарство.

— Да замолчи же, болтунья! — сказал Бриджнорт, воспользовавшись мгновением, когда Дебора переводила дух. — Уж не думаешь ли ты, что я не знал о визитах этого молодого человека в Черный Форт и что, если б они мне не нравились, я не нашел бы средства их прекратить?

— Да неужто я не знала, что ваша честь все про это знает? — торжествуя, воскликнула Дебора, которая, подобно большинству людей ее звания, ради своей защиты не побрезговала бы самой глупой и невероятной выдумкой. — Да неужто бы я иначе позволила ему приходить сюда? За кого вы меня принимаете? Да неужто я стала бы им помогать, если б не была уверена, что ваша честь желает этого больше всего на свете? Осмелюсь доложить, я свои обязанности знаю. Да неужто я приглашала бы в дом кого другого — ведь я же знала, что ваша честь — человек мудрый, а ссоры не могут длиться вечно, и где кончается ненависть, там начинается любовь, и право же, они любят друг друга и рождены друг для друга, да и поместья Моултрэсси и Мартиндейл подходят друг к другу, как нож к ножнам.

— Придержи свой язык, болтливый попугай, — сказал Бриджнорт, терпение которого истощалось, — а уж если ты непременно должна болтать, ступай к своим друзьям на кухню и вели поскорее накрыть на стол, потому что мистеру Певерилу далеко ехать.

— С превеликим удовольствием, — отвечала Дебора, — и если на всем острове Мэн найдется хоть несколько кур жирнее тех, что сейчас прилетят к вам прямехонько на стол, то ваша честь может назвать меня не только попугаем, но и гусыней.

С этими словами она вышла из залы. Проводил ее многозначительным взглядом, Бриджнорт сказал:

— И вы могли думать, что я слепо вверил мою единственную дочь попечениям такой женщины! Но довольно об этом; предоставим ей действовать в области, которая доступнее ее разумению, а сами, если хотите, пойдем, прогуляться.