Фридрих Незнанский - Место преступления

• Название: Место преступления
• Автор: Фридрих Незнанский
• Издательство: ООО «Издательство Астрель», ООО «Агентство «КРПА Олимп»
• Жанр: Детектив
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-271-26950-9 (Астрель), 978-5-7390-2390-0 (Олимп)

В маленьком городке Смоленской области бушуют почти шекспировские страсти. Словно все беды большого государства сошлись на малом географическом пространстве. Погиб бизнесмен, владелец единственного на всю округу предприятия. Никто не сомневается, что предприниматель, потерявший свой бизнес, покончил с собой. И только сотрудники агентства «Глория» открывают правду.

---

Фридрих Евсеевич Незнанский Место преступления

Глава первая К ВОПРОСУ О ЗОЛОТУХЕ

— Мне кажется, я люблю тебя без памяти…

После этой фразы, произнесенной страдальческим, почти скорбным тоном, она посмотрела на него «со значением» и замерла в ожидании ответа.

— М-да? — он на миг задумался, не отрывая пристального взгляда от письма. — Это — по причине глубокой комы? Или — временной амнезии?

— Ты — бесчувственное полено! — воскликнула Аля и демонстративно приготовилась заплакать, даже платочек потянула из серебристой сумочки, стоявшей рядом с ней, на письменном столе.

— Очень точно подмечено, дорогая, Буратино из меня так и не получился, — Турецкий вздохнул, сложил письмо и небрежно кинул его в открытый ящик письменного стола. С ласковой улыбкой взглянул на девушку: — Чего ты забиваешь свою прелестную головку всякой дурью? У меня жена есть, и ты это прекрасно знаешь. Как и то, с какой нежностью и почти отцовской заботой я отношусь к тебе.

— У меня есть свой отец, — упрямо возразила Аля, — и второй мне не нужен. А мне нужен… — Но окончание ее фразы прервал дверной звонок.

Турецкий дурашливо развел руки в стороны, показывая, что, видит Бог, он не виноват. Но, с другой стороны, и не его это дело — открывать посетителям двери агентства, на то имеется секретарь. И Алевтина покорно вздохнула и поднялась, чтобы выйти в холл.

Давно уже не возникали такие «беседы». Очевидно, у девушки снова «накипело» в душе после того, как руководство «Глории», в лице Голованова и Турецкого, вынуждено было временно лишить ее «живого дела». Случилось это по той причине, что одна из клиенток агентства, молодая журналистка, условно осужденная в результате преступных действий милицейских «оборотней» и уволенная «из журналистики», была защищена агентством, а стараниями адвоката Гордеева с нее сняли и условную судимость. До этого момента она, принятая на работу в «Глорию» по просьбе Алевтины, заменяла ее в секретарской должности, в то время как сама Аля, дипломированный юрист, занялась наконец долгожданной следственно-оперативной работой, твердо обещанной ей, между прочим, самим же Турецким еще при ее поступлении в ЧОП «Глория».

Но все хорошее почему-то быстро кончается. Оправданная журналистка с глубокой благодарностью покинула агентство, приютившее ее в минуты полнейшего отчаяния, и вернулась в свою газету, к привычной работе. Вот и Але тоже пришлось возвратиться с «оперативного простора» в опостылевшие родные стены. Пусть и временно, как снова пообещали ей, но сесть за надоевший стол секретаря-помощника руководителя «сыскной конторы». Находясь вне стен, девушка, вполне возможно, и забывала на время о «любимом Сашеньке», но здесь, когда он почти постоянно находился в непосредственной близости, фактически рядом, былая страсть к ней, видно, возвращалась. А отсюда — и подобные признания. Они, конечно же, имели основания, — главным образом, в прошлом, пусть и не таком далеком. И, по правде говоря, у Александра Борисовича все-таки имелись возможности облегчить муки исстрадавшейся души, ноне здесь же, не в кабинете директора. А других, более приспособленных для утешений, мест у Турецкого, к счастью, не было, и Аля это знала. Как знала и то, что к ней домой он тоже никогда не поедет, существует все-таки профессиональная этика. Там, в соседнем доме, размешались аудитории милицейской юридической академии, в которой относительно недавно Турецкий читал лекции слушателям, и его легко могла узнать любая окрестная собака. Многие из соседей также прекрасно знали и красавицу Алевтину — дочь генерала, помощника министра обороны. Так что о собственной квартире и речи быть не могло. Ни у нее, ни у Александра Борисовича, а мотаться по друзьям и знакомым им не позволяла элементарная осторожность.

«Да, — прекрасно понимал Турецкий, — Але не нужны слова утешения, ей бы часок абсолютной свободы и душевной раскрепощенности, вот и успокоилась бы… Но где ее взять, эту свободу?..». Оставалась еще одна возможность снизить накал, — это придумать, что ли, короткую командировку? Но куда?.. И не догадывался Александр Борисович, что его «спасение» только что позвонило в двери агентства «Глория». И приехало это «спасение» на дорогом «лендровере», и было оно чрезвычайно возбуждено, и оттого казалось еще более очаровательным. Ну да, несколько минут спустя вынужден был мысленно признаться Александр Борисович, как верно заметил простой и великий народ, у нас «если не понос, так золотуха»…

Вера Краснова — весьма эффектная женщина тридцати лет отроду — прекрасно знала себе цену. Но не в обывательском, довольно-таки унизительном понимании смысла слова «цена», а, что называется, по высшему счету. Будучи, стараниями родного и любимого брата, далеко не бедной, она умела следить за собой, и в одежде предпочитала не яркие и вызывающие тона, свойственные «безбашенной» молодости, а спокойные и уверенные, подчеркивающие природную красоту ее внешности. К тому же эксклюзивное исполнение ее темносинего костюма, явно предназначенного для официальных визитов, говорило само за себя. Милые веснушки, весело разбежавшиеся по ее щекам от переносицы, подчеркивали натуральный, рыжевато-золотой блеск пышных волос, перехваченных на затылке синей муаровой лентой, а легкая скуластость придавала молодому и свежему лицу удивительную нежность и привлекательность.

Все это сразу отметил опытный глаз Турецкого, едва невысокая, стройная женщина с медлительным достоинством вошла в кабинет, сопровождаемая Алевтиной. А вот во взгляде Али, устремленном на него, Александр Борисович заметил смятение, даже похожее на небольшую панику. «Зря, — подумал он, — Алька ничуть не проигрывает в соревновании, — и мысленно добавил: — Балда, ты ведь моложе! Ты же… о, Господи, неужели нужно объяснять простые истины? У тебя, в отличие от нее, есть все для твоего полного счастья, а у нее — этого нет, иначе чего бы она делала в нашем агентстве? За радостью сюда, увы, красивые женщины не ходят…». Но ведь этого не скажешь вслух, тем более что посетительница, взглянув на поднявшегося при ее появлении, пусть и не совсем молодого, но вполне «жизнеспособного» мужчину, легко спрятала скользнувшую по губам ухмылку и протянула руку — так подают ее для поцелуя, а не для пожатия. И Турецкий, опуская голову навстречу белой холеной кисти, искоса взглянул на Алю и успел подмигнуть ей прежде, чем его губы коснулись прохладных и душистых пальчиков. А подняв голову, ускользающим взглядом он заметил, как удовлетворенно усмехнулась Алевтина, приняв его «игру», и, довольная, удалилась в холл, чтобы не мешать беседе. Появится нужда, и Александр Борисович немедленно пригласит ее с подобающим при этом пиететом. Все ж это было давно отработано, и не только для того, чтобы произвести на посетителей нужное впечатление, а иногда даже просто для порядка. Уважение и еще раз уважение.

Что же касается внешней эффектности дамы, представившейся Верой Борисовной Красновой, то таких посетительниц не раз уже встречала Алевтина. Поначалу они бывают уверенными и недоступными, а на поверку оказываются суетливыми, слезливыми и перепуганными дурами, нередко по собственному почину загонявшими себя в такие ситуации, где за вход платили рубль, а за выход — два, в лучшем случае. Очевидно, и у этой в запасе подобная история. Ну, что ж, надо будет, Сашенька поделится. Его лукавый глаз убедил девушку в том, что Турецкий, так же как и она, разгадал «секреты» этой «независимой» женщины, делающей одолжение какому-то агентству, которое будет ей обязано… и так далее. И Аля снова ухмыльнулась, вспомнив, как Сашенька нередко ставил в тупик особо самонадеянных клиентов, начинающих свои речи со слов: «Вы должны мне…». Он обычно перебивал в таких случаях грубоватым встречным вопросом: «Сколько, простите?» — и лез в карман. Посетитель терялся. «Что значит, сколько?» — «Вы только что сказали, что мы вам должны. Так сколько?» — и доставал бумажник. Даже самый упертый «дуб» на миг лишался самообладания, и короткая пауза всегда давала Турецкому существенное преимущество в позиции.

Усаживая посетителей, Александр Борисович иногда снимал трубку с телефонного аппарата и клал ее рядом, на стол. Этим он демонстрировал свою готовность выслушать внимательно, не отвлекаясь на посторонние телефонные звонки. А на самом деле это был сигнал Але включить диктофон и начать запись беседы. Не самому же это делать! Клиент обычно смущается, и тогда исчезает особая доверительность. Вот и теперь, усадив женщину, Турецкий снял телефонную трубку и, улыбнувшись, демонстративно отложил ее в сторону. После этого он уперся локтями о стол, скрестил пальцы и положил на них подбородок, изобразив позу очень внимательного и терпеливого слушателя.

— Я весь внимание, уважаемая… Вера Борисовна. — Аля ведь уже назвала ее, пропуская впереди себя в директорский кабинет. — Если можно, пожалуйста, расскажите поподробнее о себе, я имею в виду то, что вы сочтете нужным, а затем и о том, какие тяжкие заботы привели вас в наши «Палестины»?