Александр Барышников - Клад Соловья-Разбойника

• Название: Клад Соловья-Разбойника
• Автор: Александр Барышников
• Жанр: Исторические приключения

---

Она неторопливо разложила принесенные с собой сухие ветки, перемешанные с большими лоскутами бересты, несколько мгновений подержала в ладонях горячий горшочек с углями. Кытлым не виноват, поэтому я должна спасти его, подумала девушка и медленно повернула горшочек мерцающим зевом вниз:

Кыглым и Николка одновременно услышали, как где-то неподалеку сполыхнулся приглушенный крик множества глоток, как всполошились за дверью стражники, послышался топот, удаляющийся в сторону растущего крика, через несколько мгновений — глухой удар и стон поверженного.

сразу после этого — обиженный плач отодвигаемого запора и сердитый скрип отворяемой двери.

— Айда! — шепнула Юма, но Кытлым не двигался — железные руки чужака сжали его в железных объятьях.

— Васька? — позвал Николка. — Тащи воеводу — уходим!

— Я остаюсь, — послышался спокойный голое Петрилы. — Негоже воеводе бросать своих воинов. А ты беги. найди Невзора, может, еще успеете:

— Успеем, будь уверен. Пошли, Васька!

— А кто за хворым приглядит? — так же спокойно спросил из темноты Васька. — Засов задвинь, чтоб дольше не хватились.

— Прощайте, братцы, не доминайте лихом!

— С Богом! — напутствовал воевода.

Пожар не успел разыграться, биары быстро раскидали горящие ветки, залили водой дымящуюся стену сарая, пинками и подзатыльниками успокоили полоняников. Когда улегся переполох, к храму прибежал Суксун в сопровождении сына.

— Кто? — гневно спросил главный жрец.

— Все хорошо, — пытался успокоить его один из воинов. — Огонь погасили, запоры на месте.

— А это что? — Суксун указал на скорчившегося у дверей пристроя воина, который, схватившись руками за голову, тихонько стонал.

— Откройте! — потребовал Суксун. Открыли дверь, осветили темницу факелами — двое полоняников мирно спали, но третий чужак и нечестивец Кытлым исчезли.

— Кто тебя ударил? — Чермоз хорошенько встряхнул увечного дозорщика, тот застонал, но сказать ничего не смог.

— Кто тебя ударил? — допытывался Чермоз.

А Суксун внимательно смотрел на лежащую неподалеку толстую палку.

— Тихо! — крикнул главный жрец. — Всем молчать!

Суксун опустился на колени, закрыл глаза и замер. Вскоре воинам показалось, что главный жрец уснул, а через несколько мгновений любой из них мог бы поклясться, что посланец великого Йомалы на земле вовсе умер, и тело его превратилось в холодный камень.

Но нет! Правая рука Суксуна шевельнулась, двинулась с места и медленно зависла над лежащей на земле палкой.

— Юма: — с удивлением и пробудившейся ненавистью произнес главный жрец. — Юма. Кони. Где? Там: Нет! Туда: Они скачут гуда:

Суксун очнулся, открыл глаза и с недоумением оглядел окружавших его воинов.

— Ах, да! — он окончательно пришел в себя и выпрямился в полный рост. Чермоз! Они скачут к Большой Реке.

— Не уйдут! — пообещал Чермоз, и вскоре конный отряд воинов устремился в погоню:

Не зная дороги, Николка решил не отставать от бывшего своего сополоняника и его освободительницы. Но когда она привела беглецов к тому месту, где были спрятаны две лошади, ватажник понял, что за конными ему не угнаться. Не долго думая, он запрыгнул на одну из лошадей, и его спутникам ничего не оставалось, как вдвоем забраться на другую.

— Не сердись на него, — оказала Юма, удобно устроившись в объятьях Кытлыма. — Он задвинул засов обратно, а это значит, что нас не скоро хватятся.

Спасенный Куакар

Когда-то племена южных вотов, которые зовут себя калмезами, занимали обширные пространства в междуречье Камы и Серебряной реки. С закатной стороны их владения почти достигали Кашана — одного из городов Великой Булгарии. Булгары называли соседей арами, а их земли, лежавшие поблизости от Какала — Арским полем. В те благословенные времена Куакар — священный город калмезов — находился в самой средине их необозримых земель.

Но шло время, и под натиском воинственных чирмишей калмезский народ вынужден был отступать в восхожую сторону. Князья и верховные жрецы калмезов обращались с жалобами к великим ханам, но булгареких властителей не трогали беды одного из множества подвластных им народов.

Когда хозяином куакарской Бадзым Куалы стал жрец Кылт, священный город калмезов стоял уже у самой границы с землями беспокойных чирмишских соседей. Нынешней весной куакарский князь Седмурш, измученный постоянными набегами, предложил верховному жрецу перенести Куакар в более тихое и безопасное место где-нибудь на берегах Калмез-реки. Кылт не принял предложение князя — добровольное отступление могло быть истолковано народом так, будто Инмар, Шундыр и прочие вотские боги отвернулись от калмезов и не хотят или не могут защитить их. Собственноручное сожжение Бадзым Куалы есть добровольное разрушение веры, а без веры нет народа.

Князь настаивал: любой ближайший набег чирмишей может привести к падению города, к захвату и осквернению главного святилища калмезов, а это еще хуже. Кылт медлил, надеясь на лучшее, но лучшее не случилось. Напротив, в один из весенних дней прискакавший с закатной стороны гонец сообщил, что на город движется большое чирмишское войско.

Князь Седмурш собрал своих воинов, вооружил всех пахарей, рыбаков, охотников и бортников, рядом с мужьями и братьями встали калмезские женщины. Когда куакарское войско вышло в поле за городом, вдали шевелилась уже большая туча пыли.

Я предвидел это, думал князь Седмурш, сидя в седле лучшего своего коня. Я предупреждал и склонял упрямца к разумному шагу. Послушай он меня, чирмишам досталось бы безжизненное пепелище, а наша святыня и наши люди были бы спасены…

Все это он хотел высказать Кылту, но верховного жреца не было рядом.

А чирмиши тем временем приблизились, их было так много, что князю стало страшно. Кылт все не появлялся. Неужели он струсил, думал с горечью князь, неужели бросил город и спасается в одиночку?

А чирмиши подошли совсем близко и встали против куакарского войска.

Теперь можно было разглядеть их решительные лица с широко посаженными глазами, в которых, казалось, не было ничего, кроме желания битвы и жажды крови. Уже предводитель их начал медленно поднимать руку, чтобы направить своих воинов в бой:

И тут появился Кылт: Он был не одан — рядом, опираясь привычно о длинный посох, шел неспешно вождь дзючей Доброслав. Он был стар, но крепок, седая борода укрывала его могучую грудь, грива густых и таких же седых волос клубилась над широкими лопатками. Вот он склонился к низкорослому Кылту и что-то сказал ему. Верховный жрец калмезов согласно кивнул и направился к князю Седмуршу:

Дзючи уже несколько лет жили неподалеку от Куакара в небольшом селении на берегу Пышмы-реки. Они были хорошими соседями, мирно пахали землю, сеяли хлеб, разводили скот, охотились, бортничали и ловили рыбу. Их гончары лепили и обжигали красивую и прочную посуду, которая славилась далеко вокруг, вплоть до берегов Калмез-реки. Их кузнецы ковали серпы и плуги. служившие намного дольше калмезских, а подкованные ими лошади тянули вдвое больше поклажи. За работой дзючи пели такие прекрасные песни, что хотелось слушать их вечно.

Казалось, что именно эти песни, смешиваясь с размоченной глиной и раскаленным металлом, делают горшки такими звонкими, а топоры и лопаты такими прочными и долговечными. А когда в праздник кто-нибудь из них начинал бряцать на удивительном рукотворном дупле с натянутыми поющими жилами — ноги сами пускались в пляс, хотелось еще сильнее любить всех, кто был близко и не близко, и еще искреннее благодарить великого Инмара и сына его Шундыра, которого дзючи звали веселым именем Ярило, — за дарованный ими мир и прекрасную жизнь в этом мире.

Мудрый вождь дзючей Доброслав искусно лечил больных, не разбирая при этом ни своих, ни чужих. Лесные и полевые травы слушались его и отдавали недужным всю свою живительную силу. Он окунал новорожденных в лохань с водой, где кузнец закаляет раскаленное железо, и дети после этого росли крепкими, как это железо, и веселыми, как присказка кузнеца. Если же откуда-то издали приносили хворое, немощное, неудачно рожденное чадо, Доброслав укладывал его в печь на теплую золу, а обратно доставал сквозь большое хлебное кольцо, которое дзючи звали смешным словом колач. Малыш рождался заново, а зола-Огонь, круг-Солнце и хлеб-Земля делали его здоровым.

Доброслав помогал всем, но решений своих, даже неоспоримо верных, никому не навязывал, — властью своей пользовался осторожно, в чужие дела не вмешивался, без зова ни к кому не являлся. Но в этот день он изменил своему правилу. С утра старца одолевали нехорошие предчувствия. Привычные дела и разговоры не могли отвлечь его от смуты, наседавшей на обеспокоенное сердце. И тогда Доброслав отправился в Куакар. В половине недлинного пути встретился ему испуганный Кылт. Он был так взволнован, что не мог положиться на гонца и сам отправился в селение дзючей. Успокоив калмеза словом и взглядом, Доброслав продолжил свой путь и вскоре вышел к тому месту, где стояли друг против друга два очень неравных числом войска.