Борис Рыбаков - Киевская Русь и русские княжества XII -XIII вв.

• Название: Киевская Русь и русские княжества XII -XIII вв.
• Автор: Борис Рыбаков
• Издательство: Наука
• Жанр: История
• Год: 1982

---

Между этими четырьмя горами исследователи и распределяли «грады» трех героев летописной легенды. Конечно, при анализе тех приурочений, которые производились в связи с легендой о трех братьях, следует исходить из того, что двое из них могли получить свои имена от существовавших местных топонимических названий. Впервые такое предостережение сделал еще В. Н. Татищев[115]. Большинство исследователей сходится на том, что город Кия это — Андреевская гора, город Щека — Щековица, а город Хорива — или Лысая гора или же Замковая гора.

Щековица не вызывает сомнения потому, что так она называлась в эпоху Мономаха («идеже ныне зоветься Щековица»), так ее именовали в XVII в.[116], так она называется и в настоящее время.

Хоревица, с которой связали имя третьего брата, определяется различно. Ни летописной, ни более поздней традиции нет. Возможно, следует присоединиться к давнему мнению В. Б. Антоновича (поддержанному М. К. Каргером и П. П. Толочко), что Хоревица — это Лысая гора. Судя по своеобразному наименованию, это была одна из тех ритуальных гор, на которых, по народному поверью, проводили свой шабаш киевские ведьмы. Рядом с Лысой горой находился огромный языческий курганный могильник[117]. Хоревица, названная в армянской записи Хореан, в поздних источниках XVI–XVII вв. отождествлялась с Вышгородом[118]. Теоретически это можно допустить, так как в той же армянской записи только Хореан отмечен как город, находящийся «в области Палуни» (Полян), т. е. как бы в стороне от городов старших братьев. Город (или область) Хореван знает Ибн-Русте, упоминая, что здесь русы размещают пленных славян[119]. Но Вышгород ли это или гора Хоревица (Юрковица) в Киеве, остается неясным.

Сложнее обстоит дело с городом основного героя легенды — Кия. Не оспаривая единодушного мнения исследователей о том, что город построен на Андреевской, Старокиевской горе, где впоследствии на протяжении четырех столетий (с IX по XIII в.) находился центр жизни Киева, следует внести совершенно необходимую поправку: крепость на Андреевской горе была не первичным, а вторичным местом пребывания князя Кия. Это непреложно следует как из русской летописной записи, так и из армянской записи Зеноба Глака в «Истории Тарона».

Вглядимся внимательнее в летописный текст.

«И сидяще Кый на горе, идеже ныне увоз Боричев… И сътвориша градък во имя брата своего старейшего и нарекоша имя ему Кыев»[120].

Здесь совершенно ясно речь идет о двух разных ситуациях: 1. Резиденция Кия на какой-то горе близ Боричева взвоза. 2. Постройка городка во имя Кия (местоположение городка не указано). Во всей литературе об основании Киева указание летописца на «Боричев увоз» понимается как не подлежащее сомнению указание на Старокиевскую гору, где в X в. был город Владимира, а в одном из его углов археологами еще в 1908–1910 гг. выявлены следы небольшой крепости конца V–VII вв., справедливо сопоставляемой с «градком» времен Кия. При этом молчаливо подразумевалось, что и гора, на которой сидел Кий до постройки градка, и место, где этот градок воздвигнут, являются одним и тем же топографическим пунктом.

Обратим внимание на то, что если принять такое отождествление горы Кия и града Кия, то крайне странно будет выглядеть топографическое пояснение летописца Никона: «там, где ныне Боричев увоз». Подходит ли оно к древнейшей части Киева на Старокиевской горе? Ведь здесь находились каменные княжеские дворцы, стояла Успенская Десятинная церковь («Святая Богородица»). Для того чтобы пояснить киевлянам XI в. местоположение крепости Кия, вполне достаточно было бы такого общеизвестного ориентира, как Десятинная церковь, примыкавшая вплотную к засыпанному рву древнего градка Кия. Летописец, воскрешавший прежнюю топографию Киева, именно так и поступал в других случаях, пользуясь сопоставлениями с самыми заметными городскими ориентирами. Церковь Ильи определена «яже есть над Ручаєм, конец Пасынъче беседы и Козаре»; построенная Владимиром церковь в Херсонесе — как находящаяся «на месте посреди града, идеже торг деют корсуняне». Битва с печенегами в 1036 г. локализована на поле, «идеже стоить ныне святая Софья». Использована в качестве ориентира и Десятинная церковь, но с ее помощью отмечается не городок Кия, а местоположение бронзовой квадриги, привезенной из Корсуни и поставленной «за святой Богородицей». Определяя местоположение терема Ольги, летописец снова упоминает Десятинную церковь: «за святой Богородицей над горою», т. е. прямо на месте древнего городка Кия.

Если бы летописец Никон, делая свои топографические примечания, хотел обозначить малый городок Кия, достоверно определенный археологами как часть Владимирова города («за святой Богородицей»), то он и воспользовался бы непременно указанием на хорошо знакомый киевлянам храм. Летописец же предпочел определить место первичной резиденции Кия не тем или иным городским ориентиром, а дорогой, идущей вне города, по его окрестностям. Это настолько странно, что заставляет искать эту резиденцию где-то за пределами летописного киевского кремля, там, куда может вывести Боричев увоз.

Местоположение Боричева увоза определялось в деталях различно, но после специального исследования Д. И. Блифельда можно уверенно считать его тождественным современному Андреевскому спуску, начинающемуся невдалеке от городища VI–VII вв.[121]. Наиболее доказательным этот автор считает сообщение грамоты 1694 г. о том, что в пользу Трехсвятительской церкви должны давать «куницу» киевляне, живущие «под горою и на горе… почав от церкви Воздвиженской даже до фортки острожской в ров Боричев по взвоз Рождественский»[122]. По упомянутому выше плану Киева 1695 г.[123]. эта куничная дань налагалась на жителей города по обе стороны от «Киевских ворот и киевского вывода»; Боричев ров, таким образом, совпадает с современным Андреевским спуском, обходящим Андреевскую церковь с запада. Урочище Боричев упоминается в летописи под 945 г.; послы древлян к Ольге «присташа под Боричевом в лодии». При свержении идолов в 988 г. князь приказал Перуна «влещи с Горы по Боричеву на Ручай». «Ручай» протекал посреди Подола и вливался в Почайну у самого ее впадения в Днепр.

Последний раз в средневековых источниках Боричев упоминается в 1185 г. в «Слове о полку Игореве»: «Игорь едет по Боричеву к святей богородици Пирогощей». Князь Игорь уезжал из Киева (где он просил помощи у великого князя) к себе в Северскую землю. Он ехал из княжеского дворца и из города вниз по Боричеву спуску к Пирогощей, находившейся посреди Подола. План 1695 г., на котором нанесены и дороги, помогает представить путь Игоря к Пирогощей: дорога идет от Киевских ворот вниз прямо к Замковой горе (Киселевка) и от ее южной оконечности поворачивает резко на северо-восток именно к месту бывшей Успенской Пирогощей церкви[124]. За 500 лет путь по Боричеву не изменился.

Возможно, что с именем Боричева связан не только непосредственный спуск с горы, но и дальнейший путь мимо Замковой горы через Подол к Днепру. На это намекает и упоминание пристани под Боричевом (945 г.) и последний путь идола Перуна к Ручаю и Днепру (988 г.). Возможно, что после спуска с горы («увоза») путь по ровному месту назывался «током». Боричев ток — улица, сохранившая это архаичное наименование, идет от подножия Андреевской горы к подножию Замковой. Важно отметить, что почти во всех случаях «Боричев» (сначала «увоз», а потом «ток») связывается топографически с Замковой горой, у подножия которой Боричев путь сворачивал к Пирогощей[125].

Замковая гора, лишенная таких общеизвестных ориентиров, как Десятинная церковь, или Софийский собор, могла быть обозначена летописцем для опознания ее киевлянами XI в. близостью к наезженной дороге, ведшей из княжеского кремля к пристани и соприкасавшейся с Замковой горой. Это и наталкивает на логический вывод: гора, на которой «сидел Кий» до постройки «градка», — это и есть Замковая гора. Такой вывод полностью подкрепляется наличием мощного культурного слоя на замковом плато; слой содержит как зарубинецкий горизонт с римскими монетами, так и горизонты V–XI вв. с византийскими и восточными монетами V–X вв. (начиная с фолиса императора Анастасия — 498–518 гг.).

Замковая гора выделялась в V–VI вв. из всех киевских высот, заселенных в то время. Не касаясь совершенно никаких исторических соображений (что в данном случае даже хорошо, так как обеспечивает независимость суждений), П. П. Толочко констатирует: «Как показывают материалы, местом древнейшего поселения была Замковая гора… Не исключено, что именно она являлась тем древнейшим городским ядром-плацдармом, из которого произошло заселение окружающих возвышенностей»[126]. В сочетании с приведенными выше разысканиями эта археологическая констатация приобретает особый интерес.

Продолжим анализ топогидронимики Киева. Крепостные ворота, выводящие на трассу Боричева увоза на плане 1695 г., носили своеобразное название «Киевских». Обычно ворота, как и дороги, именуются в связи с тем пунктом, к которому они ведут. В московском Земляном городе, например, ворота назывались по городам: Смоленские, Тверские, Серпуховские и т. п. «Киевские» ворота в Киеве вели на Замковую гору, которую в данном случае следует понимать как «Киевскую гору». Возможно, что историческая традиция здесь преобладает над представлениями киевлян XVII в. о Подоле как основной части Киева.