Вячеслав Барковский - Русский транзит 2

• Название: Русский транзит 2
• Автор: Вячеслав Барковский
• Жанр: Детектив

---

— Вы победили, — глубоко вздохнув, тихо сказал Счастливчик, — но сия победа Пиррова. Вы уже обречены…

Крестовского с силой перевернули на живот и стали развязывать ему ноги. Наконец он услышал голос:

— Поспешите, милостивый государь, к котловану. Там уже захоранивают ваш смертоносный мутаген.

Счастливчик узнал этот голос. Это был голос того энергичного блондина в черных очках и дорогом элегантном костюме.

«Ну нет! — подумал Счастливчик, с трудом поднимаясь на ноги и пытаясь освободить за спиной руки, веревки на которых были только лишь ослаблены неизвестно откуда взявшимся освободителем. — Это несправедливо! Я должен, должен умереть! За все хорошее: за глупость, за самомнение, за эту безмерную гордыню! Мне и так слишком долго везло!» — кричали его мысли, пока он все более ослаблял на запястьях веревку и, набирая скорость, бежал к котловану, рядом с которым суетились рабочие и работал кран.

Счастливчик был уже свободен. Головная боль прошла, сердце трепетало от одной мысли, что теперь надо успеть остановить их всех там, у котлована, остановить или умереть.

— Стойте! — закричал он издалека, видя как тот самый контейнер, качаясь на стропах, уже начал опускаться вниз. — Остановитесь!

Но контейнер уже ухнул куда-то вниз и кран направил стропы к следующему грузу. В котлован опускались ящики и другие емкости, поднимая облака пыли.

Когда Счастливчик с вытаращенными глазами подбежал к месту захоронения, уже работали бульдозеры, закрывавшие котлован грунтом.

— Идите отсюда, вам тут нельзя. Здесь запретная зона, — один из работников гнал прочь Счастливчика, на губах у которого, как заезженная пластинка, все вертелось «Не надо, не надо…»

Отойдя от котлована в сторону, он сел на землю и заплакал. Он уже не боялся ни Корейца, ни страшного старика, теперь они для него не существовали. И его собственная жизнь уже ничего не стоила.

Недалеко от себя он увидел милиционеров, которые разговаривали к кем-то из рабочих полигона. Счастливчик поднялся и сделал несколько шагов к ним, но вдруг остановился: где-то в городе его ждала Ксюша. Нет, милиция его уже не отпустит и не поверит ни одному его слову. Крестовский повернулся и, сгорбившись как старик, поплелся в сторону леса, ни от кого не прячась.

И это последнее обстоятельство спасло его. Милиционеры при всем желании не могли заподозрить в тот медлительном человеке преступника, поисками которого они здесь занимались уже пятнадцать минут. За двоими подозрительными уже гнался наряд, а этот был похож на местного доходягу.

— Да ходят сюда бичи, шакалят потихоньку, — сказал Семенов милицейскому лейтенанту, когда тот спросил о подозрительном человеке, который отправился в сторону леса. — Не трогайте его. Он насквозь радиоактивный, наверно…

Хмурое Утро, пристроившись к широкому лучу света, пробивавшемуся сквозь отверстие под потолком просторного складского помещения, читал Апокалипсис.

Эта книга — Новый Завет и Псалтирь — досталась ему в наследство от геолога Славы, который весь полевой сезон пробовал читать ее, но у него из этого так ничего и не вышло.

— Нет, не могу. Не цепляет. Ничего не понимаю… Вот уж воистину: много званых да мало избранных. Не могу я. Хмурое Утро, Библию читать: все мысли рассеиваются, разлетаются куда-то. Читаю одно, а думаю совсем о другом, о какой-то гадости. Вот от детектива оторваться не могу, хотя и понимаю, что дрянь читаю. А это ведь — великая книга, боговдохновленная, а не могу… Возьми ты ее себе, что ли. А мне от нее толка нет никакого…

Бич тогда спрятал Евангелие в карман просто так, на всякий случай, все же книга… Но когда открыл и начал читать Евангелие от Матфея — оторваться уже не смог. Читал он в КАПШе при свете керосиновой лампы, и ему все время казалось, что кто-то еще здесь присутствует, стоит рядом. Он даже несколько раз откладывал книгу в сторону и резко оборачивался, но в КАПШе никого, кроме него, не было… И все же был кто-то, Хмурое Утро ощущал это… Позже он понял. Кто это был…

Тогда же бич, задыхаясь от радости, побежал рассказывать Славе о своих ощущениях: он рассказал о своих открытиях, о вдруг изменившемся, нет, не то, просветлевшем взгляде на мир. Да, он сам писал когда-то книжки, и его за них даже хвалили, но все это было не то. Книжки эти были суетны: его собственная душа металась там в потемках и, все время натыкаясь на какие-то невидимые углы, никак не могла найти себе выхода. Почему он пил тогда? Да от этой самой душевной неустроенности, а точнее — теперь Хмурое Утро знал это точно — от бездуховности. Нет, конечно, он всегда был задушевным человеком, приятным собеседником и собутыльником, но разве знал он прежде, что значит Дух?..

— Слава, у меня там, — Хмурое Утро приложил ладонь к левой стороне груди, открылось. Даже сам не знаю как. Что-то теплое, нет, скорее горячее. Легко-то как!

А Слава тогда, отложив в сторону какой-то роман Чейза, грустно улыбнулся и сказал:

— Вот видишь. Хмурое Утро, я же говорил: много званых… А ты как раз оказался избранным. Что ж, поздравляю, — И он, махнув рукой, ну, мол, иди-иди, вновь уткнулся в свой детектив…

Кстати, перед отъездом сюда, в Питер, бичу кто-то рассказывал о его бывшем начальнике. Слава неожиданно бросил свою геологию и за какие-то полгода вышел в люди. Он и два его товарища открыли магазин дамского платья и наладили прямые поставки шмотья из Парижа. Слава по-хорошему округлился, заматерел, стал ходить, по-хозяйски подав вперед немного нарочитый живот свой, и наконец приобрел завершенность образа: у него появился «мерседес»…

«…знаю твои дела; ты носишь имя, будто жив, но ты мертв», — прочитал бич и надолго задумался.

В помещение склада вновь зашли, важный господин в очках и таможенник. Они вполголоса переговаривались.

Таможенник что-то горячо пытался объяснить важному господину, который солидно кивал головой и все время говорил: «Ну что же тут особенного? Ничего страшного в этом нет!» А таможенник, взопрев, все говорил и говорил о каких-то трудностях, о большом риске и о том, что будет с ним и, главное, с его семьей, если только все откроется. Таможенник хватал себя двумя руками за горло, словно показывая, что именно будет с ним, его женой и двумя малютками, если только все откроется…

— Ладно, все, хватит! — веско, но без тени раздражения произнес солидный господин. — Я все понял. Сколько же вы хотите?

— Пять.

— Пять? Ну и аппетиты у вас, ну и аппетиты, — господин покачал головой и задумался. — Значит, за пять никакой заминки у нас не будет, и все пройдет гладко?

— Никакой, гарантирую…

— Да что вы можете гарантировать, молодой человек… Ну ладно, пять ток пять! Но чтобы…

— Ни-ни! Я же сказал, гарантирую, — уже внятнее произнес таможенник.

— Значит, только за пять таможня дает добро? — усмехнулся важный господин и похлопал повеселевшего таможенника по плечу.

— Только за пять! — отчеканил таможеник. — А где ваш контейнер?

— Вот он.

— Ах до, вспомнил… А тот, с агрохимией, Вроде тоже ваш?

— Не мой, моей фирмы. Им, голубчик, без меня заниматься будут.

— А третий? Ах да, третий — с архипелага. Говорят, адмиральский… Да, вот что, Эдуард Львович, надо бы ваш контейнер покрасить. Это последнее наше требование. А то, знаете, неудобно как-то: за границу — и такой обшарпанный. Его ведь на палубу поставят…

— Я думаю, что за такие деньги вы и сами…

— Хорошо, хорошо…

— Это с каких это пор ты, Леня, Эдуардом стал? — Навстречу важному господину и оторопелому таможеннику шел отставной адмирал дядя Петя в кителе с орденскими планками, широких брюках и фуражке.

Важный господин отпрянул от таможенника, оттолкнул его и пошел навстречу адмиралу, широко улыбаясь и разводя для объятий руки.

— Ну, так скажи мне, Леонид Михайлович, с каких это пор ты — Эдик? спросил адмирал товарища после того, как они поцеловались.

— Эх, Петя, да что говорить об этом! А ты чего к нам? В отпуск, что ли?

— Да какой отпуск, я теперь на пенсии. Флоту больше не нужен. Ленька, ты что, за кардон бежишь? Значит, как крыса с тонущего корабля?

— Значит, как крыса, Петя…

— А в контейнерах, выходит, грехи твои? Почки, печень, селезенки младенцев невинных, а? Да, накопили мы с тобой грехов…

— Не в контейнерах, а в контейнере.

— Брось, Леня, — улыбнулся адмирал, — я же слышал ваш разговор. Оба контейнера твои. Просто вон тот с какой-то фигней.

— Эх, адмирал-адмирал, нехорошо подслушивать чужие разговоры, — посетовал Леонид Михайлович со сдержанной улыбкой, как бы предлагая сменить тему.

— А чего плохого! Вон ты даже имя поменял. А просто так имена не меняют. Меняют обычно те, кто от закона скрывается… И паренька этого, таможенника, небось купить хочешь. Я-то знаю, ты Ленька такой, шустрый!