Кристофер Гортнер - Принцесса Ватикана. Роман о Лукреции Борджиа

• Название: Принцесса Ватикана. Роман о Лукреции Борджиа
• Автор: Кристофер Гортнер
• Жанр: Зарубежные любовные романы
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-389-12433-2

«Бесчестье – не прихоть судьбы. Это – яд в нашей крови. Такую цену мы платим за то, что носим имя Борджиа».

Италия. XV век. С вступлением на папский престол Родриго Борджиа, принявшего имя Александр VI, в Риме началась новая эпоха. Лукреция, ни в чем не знавшая отказа с детства и любимая отцом, стремится поскорее вступить во взрослую жизнь и играть роль в семейных делах. Рим соблазнителен и опасен, правящие династии Италии борются здесь за власть, союзы создаются и рушатся мгновенно. В поисках союзников против Франции отец Лукреции решает выдать дочь замуж за члена влиятельной семьи Сфорца. Но Лукреция, узнав жестокую правду о своем браке, пускается в опасную игру, которая требует всего ее ума, изворотливости и хитрости. После расторжения первого брака у нее появляется шанс обрести счастье со страстным неаполитанским принцем, но этому мешают скандальные слухи, обвиняющие ее в убийстве и инцесте. Лукреция вынуждена рисковать всем, чтобы победить страшную судьбу, на которую ее обрекает кровь Борджиа.

Названная бессердечной соблазнительницей, которая стала роком для нескольких мужчин, была ли она на самом деле такой злодейкой? Или же стала жертвой семейных интриг, вынужденной выбирать между преданностью и жизнью?

Впервые на русском языке!

---

– В такой час? Но сейчас же самая…

Я отмахнулась от нее:

– Сейчас слишком поздно, и никто меня не увидит. Я останусь на лоджии.

Закутавшись в бархатный халат и засунув ноги в туфельки без каблуков, я поспешила из спальни, и в этот момент почувствовала еще один сильный желудочный спазм. Жемчужное сияние окутывало коридоры и cortile внизу. Щупальца тумана висели в густом воздухе. Дневная жара уступила место влажности; даже отсюда я чувствовала едкий запах Тибра. Меня пробило по́том, и я принялась глубоко дышать, чтобы облегчить боли в животе. В этот момент раздался удар грома. Я перевела взгляд на нижнюю аркаду, предполагая увидеть первые капли дождя. Ждала, прислушиваясь к сухим пока столкновениям туч наверху, и тут поймала себя на том, что опять размышляю над словами Чезаре.

Если его шпион не врал и семья Джованни участвовала в заговоре против моей семьи, то мой муж не знал об этом. Об этом свидетельствовало его потрясение за трапезой. На мой взгляд, его влекло ко мне так же мало, как меня к нему, однако сейчас он наверняка был сильно озабочен. А если он знал о той статье из нашего брачного договора – не мог не знать, – то у него имелись все основания беспокоиться. Папочка допускал аннулирование нашего брака. В любом случае для меня это не имело никакого значения, если не думать о старике Ферранте в Неаполе и его трупах в подвале. Я не хотела оказаться женой одного из его сыновей. Пусть Джованни из Пезаро далек от идеала, но он, по крайней мере, находился во власти моей семьи, тогда как другой муж мог иметь иные обязательства.

«С этого момента ты должна проявлять осторожность, – говорила мне Джулия. – Пусть и формально, но теперь ты замужняя женщина».

Услышав мысленно этот укор, я решила поговорить с Джованни. Я не видела от него ни грубости, ни жестокости, мы были мужем и женой. Может быть, мы сумеем понять друг друга и это поможет нам выпутаться из клубка, в котором оказались наши семьи. Как и я, он явно не хотел аннулирования нашего брака.

Сняв туфельки, я на цыпочках поднялась по лестнице в аркаду, но остановилась: не слишком ли я нарушаю приличия? Напуганная громом и возможностью, что кто-то увидит меня здесь, я уже совсем было собралась повернуть назад. Лучше возвратиться в постель. Какие бы решения ни были приняты касательно моего замужества, я должна с ними смириться. Но я пошла дальше, невзирая на новый спазм в животе. Мы только поговорим. По меньшей мере я должна выслушать моего мужа.

Перед входом в крыло Джованни я помедлила.

Хотя он и жил здесь со дня нашей свадьбы, крыло казалось необитаемым: даже запах краски и гипса еще не выветрился. Ни драпировок на стенах, ни ковров на полу, ни стульев, ни столов, ни свечей в подсвечниках. Больше всего меня обеспокоило отсутствие челяди. Где слуги, спящие на тюфяках, где постельники, ночью несущие стражу у дверей?

Я поднималась по лестнице на второй этаж – я полагала, что там находятся личные покои Джованни, – слыша эхо собственных шагов. Почему он не нанял прислугу и не купил мебель? Неужели предпочитает жить как незваный гость? Или же он просто слишком беден и не в состоянии приобрести самое нужное? Это неприемлемо! Неужели мой муж должен прозябать в нищете, когда Джулия владеет всем этим палаццо?

На втором этаже повсюду лежал мусор после ремонта: деревянные балки, ведро с засохшей краской, сломанные молотки и мастерки. Я не помнила в точности, где находится спальня, в которой мы недолго возлежали вместе на брачной постели, но, приблизившись к коридору, освещенному – наконец-то! – чадящим факелом в кронштейне, смутно припомнила, как в ту ночь именно этим коридором и вела меня Джулия.

Вдруг я остановилась. Что же я делаю? Размышляя над собственным безрассудством, я услышала из комнаты неподалеку приглушенный смех. Этот смех разбудил что-то во мне, мучительную жажду разузнать хоть какую-то из множества окружавших меня тайн. И хотя я понимала, что самое разумное сейчас – повернуть назад, как можно дольше оставаться тем невежественным ребенком, которым меня все считали, я пошла на звук.

Пора уже мне вести себя как женщина, которой я вскоре стану.

Дверь оказалась не заперта. Я открыла ее, поморщившись от скрипа несмазанных петель, и вошла в темную комнату. Здесь мебель была: вероятно, тут и живет мой муж. Я различила выцветшие гобелены на стенах, открытые кофры, стулья, длинный стол, канделябр с потушенными свечами. В углу лежали колчан со стрелами, кожаные щитки на запястья и другое охотничье снаряжение.

Странный смех раздался снова. Теперь он звучал громче. Развернувшись к закрытой двери, ведущей, вероятно, в его спальню, я помедлила. Что я увижу внутри, если открою ее?

Чье-то дыхание распушило волосы у меня на затылке.

– Мадонна уверена, что ей это нужно?

Я развернулась, сдерживая испуганный крик. Передо мной стоял Джем – словно из ниоткуда. Его светлые глаза сверкали на смуглом лице, и сам он был темен, как тень.

– Вы… Я не знала, что вы… – начала я, но он оборвал меня, прижав палец к моим губам.

Его движение было неагрессивным, чуть ли не братским – так мог поступить Чезаре, чтобы не дать мне сказать лишнего.

– Вы говорите слишком громко – они услышат, – прошептал он.

Он так близко наклонился ко мне, что я почувствовала терпкий запах его тела, сырость ночи и аромат сандалового дерева, впитавшийся в его одежду. С Джемом я почти не сталкивалась – он был спутником Хуана, словно преданная собака. Ничего другого я в нем и не видела. Но теперь, стоя перед ним, я уловила дикий блеск зубов за полными губами, презрительную усмешку на лице и поняла, что совершила ужасную глупость, придя сюда одна.

Он был нехристь. Турок. Его соплеменники совершали грабительские налеты на наше побережье, захватывали женщин и детей, обращали в рабство. Он был не собакой Хуана, а его волком.

– Мне нужно идти, – тихо сказала я, не пытаясь, однако, пройти мимо него.

Без единого слова он ухватил меня за руку. Никто, кроме Хуана, не осмеливался так обращаться со мной, и я смерила его сердитым взглядом.

– Вы пришли посмотреть. Для этого есть много способов, моя госпожа.

Повернувшись к двери, он сдвинул небольшую металлическую задвижку. Открылся светлый кружок.

Словно невидимая рука потянула меня к нему. В дверях имелся глазок, чтобы бдительный постельник мог видеть своего спящего господина.

– Вы должны вести себя очень тихо, если не хотите, чтобы они узнали о вашем присутствии, – предупредил меня Джем.

Поначалу я видела только круг, в котором среди темноты мерцали свечи. Я напрягла зрение, и тогда стали различимы подробности: графин и кубки на столике, винные подтеки на их ободках, пьяный человек на стуле. Нет, это не человек. Груда одежды.

Скосив глаза налево, я увидела громадную кровать, на которой несколько кратких мгновений пролежала с Джованни. Красный полог был откинут, словно приглашая меня заглянуть. Комнату освещали три тонкие свечи в канделябре.

Если бы рядом со мной не стоял Джем, чье дыхание я чувствовала ухом, я бы отвернулась.

То, что я видела, не имело смысла. Я моргнула. По моей щеке скользнула слеза – вероятно, из-за соринки, попавшей в глаз. Все предстало передо мной с убийственной четкостью.

На кровати на коленях стояла обнаженная женщина, выставив бледные ягодицы, на ее лицо ниспадали растрепанные волосы. За ней пристроился мужчина, в котором я, несмотря на его оскорбительную наготу, узнала Джованни. Я разглядела его торчащий орган и прижала ладонь ко рту, чтобы сдержать смех. Никогда прежде не видела я мужчину с восставшим членом, который показался мне похожим на гриб-переросток.

Он положил руки на женщину. Она застонала, выгибая спину. Джованни хохотнул. Именно его смех я и слышала в коридоре, подходя к комнате, только тогда не смогла опознать его, потому что прежде никогда не слышала, как он смеется. Джованни сунул пальцы между ног женщины, и по ее телу прошла сладострастная судорога. Потом мой взгляд привлекло какое-то движение за кроватью.

От ужаса и чарующей силы увиденного я оторопела. Там был Хуан. Он подошел с обнаженной грудью, все его мышцы играли под кожей. Не веря своим глазам, я наблюдала, как он потерся носом о горло Джованни. Мой муж откинул назад голову, а руки Хуана принялись обшаривать узкую грудь Джованни, ущипнули его соски. Джованни застонал, начал еще интенсивнее ласкать женщину. Хуан укусил его в шею и грубо сказал:

– Говори мне, чего ты хочешь, сфорцевская свинья.

Женщина на кровати раскачивалась туда-сюда, словно в отчаянном неутоленном желании.

– Ну так что? – Хуан укусил Джованни еще раз с такой силой, что на коже остался след. – Я не слышал.

– Тебя! – надрывно прокричал мой муж. – Я хочу тебя, мой господин!

Джем издал журчащий, жестокий смешок. При всем желании я не смогла бы шевельнуться – как зачарованная смотрела на Хуана, который отстегнул свой гульфик. Джованни, дрожа, склонился над женщиной. Теперь я увидела ее белую щеку среди буйных кудрей. Ее глаза закрылись, словно в экстазе, когда Джованни рванул ее на себя, и я увидела безошибочно узнаваемый профиль.