Филип Фармер - Т. 16. Дейра. Повести и рассказы

• Название: Т. 16. Дейра. Повести и рассказы
• Автор: Филип Фармер
• Издательство: Полярис, 1997. — 415 с.
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1997
• ISBN: 5-88132-290-8

В очередной том собрания сочинений известного американского фантаста вошли фантастико-приключенческий роман «Дейра», а также повести и рассказы разных лет.

---

Он стал тихо напевать:

— N’yaez par per, vous n’avez rien a craindre. Pourquoi pleurez vous, ici, toute seule?

Он замолчал, чтобы дать ей возможность продолжить партию Мелисанды: «Ne те touchez past Ne те touchez pas! Ne me touchez pas!»[4] Он хотел вступить с утешительными словами Голо: «Не бойтесь! Я не причиню вам зла. О, как вы прекрасны!»

И он бы не преувеличил. Она была прекрасна. Ее кожа была белоснежной и гладкой, а волосы — блестящими и золотистыми, как лютик.

Но она не пожелала отозваться на его приглашение попеть. Нижняя губа у нее задрожала, а голубые глаза наполнились слезами. Она неожиданно разрыдалась.

Он пришел в замешательство. «Что такого я сказал?»

Она порывисто закрыла рукой лицо, продолжая плакать.

Растерявшись и стараясь как-то отвлечь ее, он стал петь партию Фауста из «Любовного дуэта»: «Laisse-moi, laisse-moi contempler ton visage»[5].

Но она упорствовала в своем нежелании открыть ему свое лицо.

Он перестал петь.

— Простите, если мои слова каким-то образом вас обидели. Я только пытался хоть немного развлечь вас.

Всхлипывания прекратились.

— Нет, это вовсе не так, — сказала она. — Просто я очень рада, что мне есть с кем поговорить, что я сейчас не одна.

Она протянула к нему руку, но на полпути отдернула ее.

— Вы… вы ведь не находите во мне… чего-то неприятного, правда?

— Нет. С какой стати? Я считаю, что вы очень даже симпатичная. И уж конечно, вели вы себя вовсе не отвратительно.

— Я не то имела в виду. Впрочем, неважно. Если вы не… Просто за последние три месяца со мной никто не разговаривал, кроме Клакстона и папы. А потом папа запретил мне…

— Запретил что?

Она ответила торопливо, словно боялась, что кто-нибудь войдет и помешает ей высказаться:

— Разговаривать с Питом. Он говорил со мной два месяца назад. С тех пор…

— Да?

— С тех пор отец и сам больше молчал, а поговорить с Питом наедине мне удалось лишь однажды. Это произошло как раз перед тем, как я впала в кому или как она там называется. А вообще…

Поколебавшись, она докончила, сжав пухлые губы:

— Я упала в обморок, когда разговаривала с ним.

Голерс взял ее руку и погладил. На мгновение она смешалась, но руку не отняла. Он удивился тому, как подействовало на него прикосновение к ее нежной коже. Он даже вынужден был сделать глубокий вдох, чтобы умерить полувосторженное, полуболезненное ощущение.

В ту же секунду профессиональный интерес в нем слегка посторонился, уступая дорогу интересу личному.

— Кто такой Пит Клакстон? — поинтересовался он. И снова удивился. Оказывается, существование этого парня и то, что он для нее значил, взволновали его.

— Второй помощник, штурман. Он старше меня, но он славный, очень славный.

Голерс подождал, пока не понял, что она больше ничего не собирается рассказывать. Казалось, Дебора Эверлейк раскаивается, что слишком много наговорила ему. Закусив губу, она безучастно глядела куда-то поверх его плеча. И как часто случается с людьми, голубизна глаз которых очень бледна, от этой бледности ее глаза казались пустыми, больше похожими на глаза животного или восковой модели, чем на человеческие. Он отвел взгляд. Пустота ее глаз не нравилась ему, потому что она лишала Дебору ее красоты. У людей с такими светлыми глазами видимость пустоты в них была общим недостатком. Возможно, именно поэтому он предпочитал темноглазых женщин.

Чувствуя неловкость, он встал.

— Я сейчас вернусь, — сказал он.

Она продолжала молча и безучастно смотреть в стену. Повернувшись, он открыл дверь. И едва не натолкнулся на капитана, устремившегося в дверной проем. Голерс остановился, чтобы пропустить его. Эверлейк, казалось, даже не заметил его. Он шел так, будто дверь открылась под воздействием фотоэлемента.

Голерс посмотрел на неестественно застывшее лицо и удалился. Одного капитанского вида было довольно, чтобы заболела и здоровая девушка.

Дверь позади него закрылась.

— Рода, — спросил он, — ты…

Он запнулся. Дверь в каюту была закрыта, но даже она не смогла заглушить пронзительный крик, рвущийся изнутри.

Худая, но сильная рука Располда помешала Марку Голерсу ворваться в каюту.

— Полагаю, он сообщил ей, — сказал Располд, невесело осклабившись.

— Что сообщил? — спросил Голерс, хотя в тот же миг перед ним яркой вспышкой блеснула истина и он уже заранее знал, что скажет ему детектив.

— Его дочь не знала, что исчезнувшим был Пит Клакстон.

Голерс выругался.

— Вот скотина! — произнес он. — Неужели он не мог сообщить ей поосторожнее?

— Мне показалось, что он спешил, — ответил Располд. — Я спросил у него, рассказал ли он ей, и он ответил мне, что нет.

Тогда я сказал, что сообщу ей сам, но не успел я объяснить ему, что сделаю это при первом же удобном случае, как он поспешил к ней. А я — за ним, так как наперед знал, что он затевает.

— Что ты собираешься делать?

Располд пожал широченными плечами:

— Не знаю. Понимаешь, он признался, что был последним, кто видел Клакстона живым. А через час Клакстон исчез. Но разве этим что докажешь!

Голерс спросил себя, а известно ли лейтенанту, что Клакстон находился в каюте девушки, когда у той случился припадок? Но стоило ему только об этом подумать, как Располд сообщил:

— Эверлейк утверждает, что они трое разговаривали в ее каюте, когда у нее начались судороги. Он послал Клакстона за помощью. Больше он его не видел.

— Слушай, — произнес Голерс, — а ведь до меня только что дошло. Где врач «Короля эльфов»?

Располд криво усмехнулся.

— Утонул во время праздника на Мелвилле, — ответил он.

Голерс повернулся к Роде:

— Как сейчас уровень сахара?

— Около 120 миллиграммов, доктор.

— Быстро поднимается. Будем постоянно наблюдать за ней. Смотри, чтобы сахар не поднимался слишком высоко или снова не стал падать. Жаль, что у нас нет пенетрометра, чтобы вести поминутный подсчет. Ты ведь, Гарри, наверняка не позволишь, чтобы ее увезли с корабля, а?

Гарази с сожалением покачал головой:

— Пока ты не докажешь, что причиной ее болезни не является чужеродное тело, она останется здесь. А также все, кто есть на этом судне.

— Включая тебя?

— Включая меня. Такова наша работа. Тебе это известно, Марк.

— Расследование, что я веду, отнюдь не закончено, — добавил Располд. — Я бы хотел получить разрешение от начальства использовать небольшую «пилюлю правды». Немного этого снадобья, именуемого «каларошель», совсем не помешало бы. Но пока, должен признать, у меня нет законных оснований прибегать к подавлению свободной воли.

— Ты мог бы попросить подозреваемых добровольно пойти на это.

— Поосторожнее, — фыркнул Располд. — Я даже не имею права употреблять слово «подозреваемый»! Меня ведь могут и к суду привлечь. А если ты хоть на секунду подумал, что я от капитана чего-то дождусь, кроме его презрительной улыбки, то здесь ты, друг, глубоко ошибаешься. В поисках спасательной лодки я тут прочесал все вдоль и поперек и набрел на потрясающую информацию. Это отпечатки пальцев каждого человека на борту данного корабля, и кое-каких отпечатков нет!

Марк недоуменно посмотрел на него:

— В картотеке любого экипажа имеются отпечатки пальцев каждого его члена, а также пассажиров. Проверка не заняла много времени.

Голерс вернулся в каюту. Интуиция подсказывала ему, что девушка поплакала достаточно и сейчас самое время отвлечь ее от горестных мыслей. Как правило, врачи придерживались общепринятой практики: дать пациенту выплакаться до конца, чтобы слезы смыли его психическую травму. Но сейчас Голерс чувствовал, что оставлять ее и дальше с отцом не к добру.

Кроме того, ему хотелось быть рядом с ней — по причинам не только профессиональным. За то короткое время, что он видел ее, он ощутил в себе нечто большее, чем просто интерес.

Капитан сидел на краю постели и очень тихо разговаривал с дочерью. Та лежала к нему спиной, свернувшись в клубок и уткнувшись лицом в ладони. Ее плечи сотрясались от рыданий.

Эверлейк поднял глаза на вошедшего. Голерс решительно произнес:

— Это известие, возможно, оказалось для нее своего рода шоком, особенно в ее состоянии. Было бы лучше сказать ей об этом как-то помягче.

Эверлейк встал и свирепо уставился на него:

— Вы превышаете свои врачебные полномочия, Голерс.

— Ничуть. Моя работа в том и заключается, чтобы беречь здоровье своих пациентов, а также штопать в нем прорехи, если оно прохудилось. На этот счет есть одна старая, но верная поговорка: «Легче болезнь предупредить…»

Он сел на место капитана и, потянувшись к девушке, привлек ее к себе. Она порывисто повернулась к нему и, всхлипывая, позволила ему заключить себя в объятия. Однако стоило ему обнять ее, и слова куда-то исчезли. Вместо них он довольствовался лишь тем, что гладил ее длинные золотистые волосы или вытирал слезы. И хотя от присутствия капитана, тихо стоявшего позади, у него на затылке шевелились волосы, он продолжал держать ее в своих объятиях. Она все еще плакала. Он незаметно нащупал ее пульс и отметил, что он отбивает 120 ударов. Лицо ее снова покрылось бледностью, и девушку зазнобило.