Игорь Заседа - Без названия (2)

• Название: Без названия (2)
• Автор: Игорь Заседа
• Жанр: Детектив

---

Я молчал, потеряв голову. Она поняла мое молчание по-своему. Голос у нее задрожал.

- Умоляю тебя...

- Завтра я буду в Москве...

- Улица Горького, четырнадцать, квартира семь... Это как раз над магазином "Грузия", у площади Маяковского...

Я бросил трубку, но тут же схватил ее снова. Набрал знакомый редакторский домашний номер.

- Ефим Антонович? Это Романько.

- Добрый вечер, Олег Иванович, что-нибудь по номеру?

- Нет, с номером порядок. Подписал по графику, жду сигнальный. Мне нужно завтра срочно уехать, на два дня...

- У вас, кажется, есть еще неиспользованные дни отпуска?

- Есть.

- Счастливого пути, Олег Иванович!

- Спасибо.

...В Москве трещала, обметала ноги поземкой настоящая зима - повсюду огромные сугробы, мороз под двадцать, да еще с ветром. Пока доехал из Внуково, у меня околели ноги - так было холодно в такси. Дом на улице Горького я знал хорошо, по соседству когда-то жил друг моей спортивной юности Серега Скворцов. Вход со двора, подъезд нашел сразу. Но дверь была закрыта, и мне пришлось звонить. Выглянула лифтерша - в пуховом платке и валенках, поинтересовалась, в какую квартиру иду, и лишь затем впустила. В подъезде было тепло, я постоял, отогреваясь.

Поднялся на четвертый этаж и нажал кнопку звонка.

Дверь распахнулась сразу, как будто меня ждали.

У Наташки были сумасшедшие глаза, она прикусила губы, словно боялась проронить хоть одно слово.

Мы стояли, смотрели друг на друга, и никто не решался первым пошевелиться.

- Вот и я...

Спортивная сумка выпала на пол, мы почти одновременно, расставив руки, бросились друг к другу. От Наташкиных волос пахло июльской луговой свежестью, я целовал ее и не мог нацеловаться, и голова пошла кругом словно прильнул к прозрачному ручью в иссушающий полдень после долгого и трудного пути.

- Ты, ты... - шептала Наташка. - Я глупая, какая я глупая - столько мучаться, когда это так просто, так прекрасно - прижаться к тебе... Я люблю тебя... готова на все, как ты скажешь, как прикажешь, так и будет... буду твоей любовницей, наложницей, кем угодно... только бы видеть тебя хоть изредка, только слышать твой голос...

Она шептала и шептала, а сердце мое разрывалось на части, потому что оно предчувствовало разлуку, конец всему, я потерплю крах в жизни и уже никогда - знал это наверняка! - никогда не поднимусь. Пусть говорят, что так не бывает, но с той минуты, как увидел ее глаза там, в Карпатах, вдруг понял, что не жить мне без этой девчушки; и оттого что знал - у нас нет будущего, было так горько - хоть на край света беги. Да разве убежишь от самого себя?

- Мы вместе, Натали, вместе, и никто не разлучит нас.

- Ты веришь в это?

- Пока ты этого будешь хотеть...

- Ты плохо знаешь меня.

Да, я и впрямь не знал ее, и мои представления базировались на собственном опыте, а в моем возрасте уже трудно быть без опыта, который предсказывал, что все это непрочно и призрачно, как тень от свечи или лунная дорожка: не тронь их - они есть, а попытайся поймать, ощутить - и ты схватишь пустоту. Двадцатилетняя девчушка, наивно верящая в святые каноны любви, когда с милым - и в шалаше рай, но вовсе не представляющая, что для одной любви - жизнь слишком длинная штука. Незвано приходит привычка, а с ней - холодок в отношениях, и кажется - все есть: дом, интересная работа, друзья, а люди незаметно, по сантиметру, удаляются друг от друга, и у каждого образуется собственный мир, куда другому становится все труднее и труднее проникнуть. А потом и вовсе худо - ты оттягиваешь час, когда нужно возвращаться домой, и радуешься, что можно уехать на неделю, а то и на две в командировку... Но ничего этого Наташке я не сказал.

Она отпустила меня.

- Раздевайся, вот вешалка.

Мы прошли в комнату, и я увидел камин, самый настоящий, облицованный мраморными плитками и черный изнутри..

- А дрова? - спросил я.

- А магазин "Грузия" зачем? - вопросом на вопрос ответила Наташка.

Не одевая куртку, кинулся вниз, не дожидаясь лифта. Лифтерша подозрительно посмотрела на меня, но ничего не сказала ("Наверное, все же произвожу солидное впечатление", - подумал я). Выскочил во двор и выбрал два пустых ящика из-под вина. Ломать их не стал, так целиком и потащил наверх.

- Да вы бы в лифте, только стенки не поцарапайте, - сказала женщина и открыла дверцу. Нетрудно догадаться - я не первый в этом доме прибегал к услугам магазина.

Это был сказочный день, вечер, ночь и еще день, а потом Наташка провожала меня на Киевский вокзал.

Она надела серо-голубую короткую шубку, джинсы заправила в высокие сапожки, и я не мог налюбоваться ею, и меня злило, что ей вслед оборачивались мужчины.

- Если б ты мог не уезжать, мы пошли бы сегодня в Большой, на "Лебединое озеро", - сказала она.

5

Оставались последние два дня перед открытием Игр.

Пресс-центр напоминал теперь переполненный гудящий улей: в комнатах и комнатушках, в разгороженных стенками коридорах, в спортивном зале лицея, переоборудованном под рабочую комнату пишущей братии, теснились люди молодые и пожилые, одетые изысканно, словно собрались на званый бал, и без всякого почтения к Играм - в жеваных рубашках и поношенных джинсах; кто-то курил, стряхивая пепел прямо на пол, кто-то бросил под ноги пустую пластмассовую чашечку из-под кофе, кто-то просто дремал в кресле...

Нужно отдать должное хозяевам: они держались со стоицизмом людей, которые решили, что самое страшное позади и теперь никакими криками, обидами и угрозами их не прошибешь. Дудки! Мы сделали эти Игры, через считанные часы они начнут отсчет времени, а что еще требовалось от нас? как бы говорили их лица.

Приехал Виктор Синявский, ребята из Риги и Таллина, Ленинграда и Алма-Аты. Мы обменивались первыми впечатлениями и первыми неприятностями.

- Хорош гусь, - незлобиво проворчал Виктор, рассматривая мое жилье. А каково нам? Сто километров туда да сто километров обратно, в автобусе спим, кушаем, готовимся к передачам. Да еще ирод американский на нашу голову попался - водитель наш Джон Хенд, такая ку-клукс-клановская штучка, что держись! У нас есть еще три негра - тоже водители, ты бы посмотрел, как он ими помыкает. А ребята терпят, сносят все молча. Хорошие парни, честные. Сегодня утром два автобуса запоздали, приехали почти на полчаса позже. Мы, знаешь наших, в крик: безобразие, еще, называется, точность. А один из них - худенький такой, как тростиночка, извиняется, глаза виноватые-виноватые, словно мать родную обманул, и говорит: "Мистер Джон уговаривал, чтоб мы объявили забастовку и не возили красных в Лейк-Плэсид, а мы отказались!" Ты только вдумайся: мы наняли эти автобусы, заплатили деньги, а он - бастовать!

- Да, не приходилось нам с тобой видеть подобных олимпиад. Куда ни ткнешься, сплошные накладки - ни пресс-бюллетеней, ни информационной службы, да что говорить, - поработать и то негде присесть!

- Ты знаешь, у меня складывается впечатление, что им эта Олимпиада совершенно не нужна. То есть, оргкомитету нужна, они там просто из кожи лезут, чтобы залатать дыры, а вот Америке, великой и богатой стране, нет. И все тут! Да еще и за нашу Олимпиаду принялись! Но руки, руки, господа, коротки! - Виктор вошел в раж, и теперь его не остановить. Я подумал, что меня не покидает двойственное ощущение: радуюсь, что Игры накануне открытия, и в то же время гложет тревога. С той минуты, когда я услышал, что Зотова убили, мой оптимизм быстро испаряется.

- Ты поедешь на открытие сессии МОК?

- А как же! Не пойдут члены МОК у американцев на поводу. Я рассуждаю: любят они нас или нет - это их личное дело. Но если они выступят против Московской олимпиады, то подрубят сук, на котором сами сидят. Не иначе! Ведь проголосовать против Игр - значит торпедировать олимпийское движение вообще.

- Я уверен, что МОК подтвердит свои прежние решения. Лорд Килланин вот действительно кремень во всем, что касается олимпизма. Да будь у власти Брендедж, ого куда мы уже закатились бы!

Рассиживаться было некогда, и мы собрались уходить. Я запирал дверь, когда услышал телефонный звонок.

- Минутку, Виктор.

Поднял трубку.

- Алло.

- Я хотел бы услышать мистера Романько.

- Он у телефона.

- Ваш друг, который живет за озером, просил прийти к нему после обеда. У него есть важные сведения для вас. Прощайте!

Взглянул на часы: двенадцать ноль три.

- Вот что, Витя. Ты без меня на сессию отправляйся. Расскажешь, что и как. А мне нужно позарез смотаться в олимпийскую деревню, - соврал я. Постараюсь обернуться в срок, но ты ведь знаешь, как здесь ходят автобусы, час, минимум, уйдет...

- А чего там в деревне? - В нем заговорила репортерская жилка. - В случае чего - не поскупись, а?

- Какие разговоры!

- Тогда порядок.

По дороге к пресс-центру заглянули в "Австрийский дом" - двухэтажный, похожий на "летающую тарелку". Сложенный из золотистой сосны, с огромными стеклянными окнами-стенами, пронизанный солнцем, он встретил густым ароматом кофе, сладковатым табачным дымком и тихой приглушенной музыкой. Мы сбросили куртки и блаженствовали в креслах, попивая кофе и заодно изучая последние новости австрийской олимпийской команды, вся сила которой была в горнолыжниках. Этот прекрасный спорт давно обернулся прибыльным делом, за ним стояла мощнейшая индустрия, выпускавшая миллионы пар новейших пластиковых лыж, ботинок, перчаток и костюмов, очков и приспособлений для перевозки лыж на крышах автомобилей. Прибыли находились в прямой зависимости от того, на каких лыжах выступали чемпионы - "Кнайсл" или "Динамик", "К-2" или "Россиньоль". В последние годы в западный альянс неожиданно ворвалась югославская "Элан" - своими завоеваниями на мировом рынке она обязана шведскому горнолыжнику Ингемару Стенмарку, которому и здесь прочили победу.