Игорь Заседа - Без названия (2)

• Название: Без названия (2)
• Автор: Игорь Заседа
• Жанр: Детектив

---

Стив Уильямс ловко стряхнул пепел с сигареты, сделал крошечный глоток водки.

Я уже не чувствовал к нему неприязни.

Я рассмотрел его и увидел светло-карие добрые глаза, застенчивую, как у ребенка, улыбку - почти незаметную, скорее - тень улыбки.

- Мне довелось пройтись по старым связям. Уже тогда понял - дело готовят серьезное. Законспирированы они, скажу вам, по высшему классу. На что уж мой давний приятель - человек без лишних сантиментов, и тот поначалу уперся: "Уильямс, я тебя люблю, но голову за тебя подставлять не стану". Рассказать-то мне он рассказал, но предупредил, что если ему прикажут, он меня уберет, чего бы это ему ни стоило... Так получилась первая ниточка... Следующий кончик мы ухватили в Мюнхене, да, да, не удивляйтесь... Мистер Грегори обратился за помощью к мистеру Зотову. Кажись, у мистера Зотова тоже не все чисто в прошлом. Иначе откуда ему добраться бы до них? Копнул он глубоко - не всякий на такое способен. Словом, тогда и появился на свет божий Филипп Хефнер, бывший олимпийский атташе США, он же Джордж Хьюгл, агент ЦРУ. Хьюгл - руководитель операции. Но до сути самой операции мы с мистером Грегори добрались недавно. Правда, это стоило жизни мистеру Зотову...

У меня голова пошла кругом. Хефнер, этот красавчик, слова не произносивший без роскошной "американской" улыбки, рубаха-парень, вспоминавший, как он занимался спортом в университете (для участия в Играх у него не хватило таланта), представляет весь американский спорт на олимпиаде. Хефнер - агент ЦРУ? Невероятно! Обычно на должность атташе попадают люди, давно и прочно связанные с олимпийским движением. Ведь утвердить человека в таком ранге имеет право лишь Национальный олимпийский комитет!

- Вас что-то смутило в моем рассказе? - Уильямс уловил мое замешательство.

- Я давно знаком с Хефнером, но никогда не мог подумать.

- Не сомневайтесь! Это так же верно, как и то, что мистера Зотова выбросили с седьмого этажа за передачу информации - информации о группе. Когда это случилось, мистер Грегори сказал: "Мы с тобой, Стив, кажись, влипли в историю... Веришь, если б можно было забыть ее, я бы это сделал немедленно, да и тебе посоветовал то же самое. Если они докопаются, что мы пронюхали кое-что, - пощады не жди". - "Это еще как сказать, мистер Грегори! Я сдуру голову под пулю не подставлю, - ответил я ему тогда. - Но делать нам нечего - прикованы к ним цепью". - "Это ты верно подметил, рассмеялся мистер Грегори. - Отступать нам теперь некуда...". Вы не удивляетесь, почему я выкладываю вам это?

- Еще как! - признался я.

- Мистер Грегори сказал мне тогда, в Олбани: "От этого парня я ничего не скрывал бы, знай все определенно. Впрочем, Стив, я ему скажу, когда буду знать, что нужно. Еще добавил: "Он хоть из другого мира, но ему можно доверять как себе!" Знаете, мистер Романько, если уж начистоту, - и слова не сказал бы вам, не случись этого с мистером Грегори. - Не то, что я вам не доверяю, просто люди из вашего странного и малопонятного нам мира меня настораживают... Ну, да это так, к слову... Мы-таки докопались до сути, и здесь, - Уильямс похлопал себя по нагрудному карману, - есть то, что искали молодчики, застрелившие мистера Грегори. Они хоть и перевернули вверх дном весь дом, тайник так и не обнаружили. Это - единственное, что я взял на память о мистере Грегори...

- Что там?

- Ничего особого. Кое-какие бумажки, подтверждающие, что кое-кто очень заинтересован в этом выстреле.

- В каком? Убившем Дика?

- Нет, мистер Романько... Убить этим выстрелом собираются вашего советского спортсмена... - По-видимому, на моем лице проявилось такое, что Стив Уильямс поспешил сказать: - А что тут непонятного? Когда русский спортсмен упадет с простреленным сердцем - все тут перевернется. Разве сможет ваша команда выступать в Лейк-Плэсиде, когда свинцовый гроб будет давить на психику каждого, кто выйдет на старт? Конечно же, русские тут же покинут олимпиаду, и без того не слишком славные отношения между Советами и США станут хуже некуда. Кое-кто будет потирать руки...

- Что вы намерены делать?

У Стива Уильямса, кажется, даже лицо почернело.

- Я сбился с ног - не знаю, где это должно произойти... Они опередили меня! Мистер Грегори сказал, когда мы разговаривали с ним по телефону: "О'кей, Стив! Мы - на коне, я уточнил место!" Лейк-Плэсид мал, чтобы заблудиться, но слишком велик, чтобы найти надежное местечко и без помех пальнуть из снайперской винтовки... А тот парень, кубинец из "бригады 2506", дело свое знает, чтоб мне с этого места не сойти!

То, что я услышал, выглядело чудовищно, но не было таким уж невероятным. Нужно знать Америку, где стреляют в собственных президентов, чтобы не сомневаться, насколько реально появление убийцы, который поднимет винтовку против спортсмена. Мне почудилось, что я слышу выстрел, эхо от которого прокатится по миру, потому что это будет выстрел не столько в олимпиаду, сколько в хрупкий, неустойчивый мир.

"Ты уж совсем спятил, - одернул я себя. - Ерунда какая!"

- Это всерьез, сэр, - сказал Стив Уильямс, словно прочитав мои мысли.

- Давайте документы, и мы обратимся с официальным протестом, попробуем...

- Так можно сделать у вас дома. Не забывайте, что вы - в Америке, охладил Уильямс. - А потом, мистер Романько, с этими парнями у меня собственные счеты. Мистер Грегори был для меня не просто шефом. Он поверил, что я - человек, а не подонок, хоть я не скрыл от него ничего, что делал прежде. И будь у меня десять жизней - все бы отдал, чтоб отомстить.

- Я, кажется, могу помочь вам, Уильямс...

Стив Уильямс посмотрел на меня как на сумасшедшего.

Я встал из кресла и пошел к шкафу, где висела моя куртка. Залез в правый карман и нащупал патрон, найденный на полянке. Подошел к Стиву Уильямсу почти вплотную и протянул ему кулак. Он недоумевающе смотрел то на меня, то на стиснутые пальцы, удерживающие что-то. Сердце у меня захлебывалось в груди. Я медленно разжал кулак.

Уильямса точно подбросило на месте.

- Откуда у вас это? - вскричал он, выхватив патрон. Подскочил поближе к настенному бра и крутил его, едва не обнюхивая. - Откуда?!

- С Уайтфейс, - сказал я и коротко рассказал о приключении в горах, о вытоптанной полянке и гильзах, валявшихся в снегу.

- Теперь бы их ни за что не найти, там снегу намело... - проговорил, углубившись в собственные мысли, Уильямс. - Так вот где они выбрали местечко... тем лучше... тем лучше... Да, но как я сам найду его?

Уильямс повернулся ко мне.

- Сэр... мистер Романько... понимаю, что вы...

- Я тоже любил Дика Грегори, Уильямс, я покажу, где это место. Только нам понадобятся лыжи - вам и мне. Завтра на рассвете мы отправимся в путь, потому что мне непременно нужно быть на открытии олимпиады... и даже чуть раньше.

- В шесть утра машина будет ждать внизу - у магазина "Адидас" знаете?

- Знаю...

День тринадцатого февраля выдался ветреным, мороз пробирал, несмотря на то, что солнце выглянуло с самого раннего утра; я долго не мог отогреться, меня лихорадило. Но, видно, дело не в погоде - не в ней одной, во всяком случае.

Лейк-Плэсид, еще вчера мрачный и недовольный, сегодня шумно праздновал начало волнующего, радостного и чуть-чуть ярмарочного двухнеделья, знаменовавшего очередные зимние Олимпийские игры: толпы людей переполнили улицы, и машины отступили перед этим человеческим нашествием, без движения застыли вдоль обочин дорог, а то и посередине, их обтекали живые реки и уносились прочь. Лица у людей добрые, веселые, не сыщешь разочарованной или скучной физиономии. Играли, не переставая, оркестры, бессильные перед человеческой лавиной полицейские давно перестали руководить движением и лишь подсказывали, куда лучше свернуть, чтобы попасть на нужную трибуну на стадионе, где вот-вот начнется церемония открытия Игр.

Нас с Наташкой толкали, со смехом извинялись, кого-то толкали мы, и Натали еще теснее прижималась ко мне. В этом вавилонском столпотворении еще острее чувствовали, как мы нужны друг другу.

- Ты меня любишь? - вдруг спросила Наташка.

- Мне без тебя просто нет жизни, - сказал я, и в этом не было ни грамма преувеличения. Хотелось рассказать, как вдруг меня охватила тревога там, на Уайтфейс, застала врасплох, и я остановился на полдороге, и Уильямс, едва не налетевший на меня на полной скорости, сумел затормозить и бросился, быстро-быстро перепрыгивая на лыжах, вверх, ко мне. Глаза его хищно ощупывали склоны гор, ища опасность. "Что?" - вскричал он. "Нет, ничего, сердце зашлось, наверное, от скорости..." Он успокоился, но я-то знал, что не от скорости: внезапно с пронзительной ясностью увидел Наташку и подумал: "Да как же она без меня?"

И не свойственный людям эгоизм, не чувство собственника, осознавшего, что он может потерять самое ценное, не страх сковали меня на горе каким-то душевным параличом, - я понял, как велика моя любовь к Наташе.

Наверно, подобное чувство испытывает человек, бесконечно долго пробиравшийся по раскаленной пустыне и, завидев зеркальце родниковой воды, вдруг осознавший, что ему не дано сделать эти несколько последних шагов. Я понимал всю рискованность нашего появления на горе... "Полегчало?" спросил Уильямс. "Да". Он поправил на спине спальный мешок и проверил пояс. Мы вновь понеслись вниз, никем не замеченные, потому что люди собрались внизу, в Лейк-Плэсиде, готовились к торжеству открытия...