Ральф Иззард - По следам снежного человека

• Название: По следам снежного человека
• Автор: Ральф Иззард
• Издательство: Государственное издательство географической литературы (Географгиз)
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 1959

Вопрос о существовании в Гималаях высокоорганизованного примата — «снежного человека» живо интересует широкие круги читателей. Многие хотят видеть в снежном человеке переходную степень между человекообразными обезьянами и человеком, но пока имеется еще очень мало точных данных, чтобы судить о месте этого загадочного существа в родословной приматов. Начиная с конца прошлого века исследователи Гималаев не раз видели следы снежного человека на снегу, а экспедиция 1954 г. обнаружила в двух буддийских монастырях в Гималаях скальпы, приписываемые снежному человеку. Местные жители — шерпы рассказывают о встречах с снежным человеком. Вот и все, что известно о нем, и поэтому до сих пор некоторые ученые еще сомневаются в самом его существовании. Об экспедиции 1954 г., ее работах и достижениях, в живой и увлекательной форме рассказывается в книге Ралфа Иззарда, возглавлявшего экспедицию, организованную газетой «Дейли-мейл».

На обложке реконструкция снежного человека художника Г. А. Петрова.

---

Здесь на высоте 5200 метров среди бела дня появились волки, рыщущие в поисках добычи; они подошли к пастушьей хижине, служащей нам передовым лагерем, и их следы привели нас к перевалу, о котором мы до тех пор не подозревали и который соединяет долину Дуд-Коси, где мы находимся, с долиной Бхоте-Коси, ближайшей реки к западу.

Ночью нам в хижине не давали спать полевки, бегавшие по спальным мешкам, стремясь подобраться к нашим продуктам.

На склонах гор ниже нас мы видели много следов барса, тибетской лисицы, диких козлов и мускусных оленей, а в нашем маленьком зверинце в базовом лагере имеются теперь медвежонок (мы не советуем заводить себе такого комнатного зверька тому, кто ценит тишину и покой в доме), две сибирские норки, одна каменная куница, пищуха и полевки; раньше в нем были бенгальская кошка и летучая белка, ныне, увы, покойники (я не упоминал о них до сих пор, так как они издохли в самом конце своего путешествия к нам).

Все перечисленные выше животные были пойманы на высоте 4000 метров и больше. Должен признаться, что присутствие черного медведя зимой так высоко в горах удивило нас; как бы там ни было, следы нашего медвежонка Бенджи помогли нам избежать путаницы и не смешивать отпечатки ног медведей и йети.

Теперь наступил переходный период от зимы к весне, и хотя во второй половине дня постоянно идет снег, он быстро тает под лучами ослепительного утреннего солнца. Появляются первые примулы и горечавки, а на несколько сот метров ниже по долине, как нам сообщают, цветут великолепные рододендроны.

Природа пробуждается к жизни, и вокруг нашего озера мы насчитали не меньше семнадцати различных видов птиц — беркутов, красных уток, индийских гусей, воронов, трясогузок и крапивников.

Мы пережили унылую пору зимних холодов, и скоро у нас не будет недостатка в обществе, так как получены сообщения, что и американская, и новозеландская альпинистские партии находятся в пути к здешним местам, причем новозеландцев возглавляют сэр Эдмунд Хиллари и Джордж Лоу.

Стада яков двигаются теперь вверх по долинам к своим весенним и ранним летним пастбищам, и мы должны их опередить, чтобы не упустить разыскиваемую нами добычу…»

Примерно неделей позже Чарлз Стонор, находившийся на меньшей высоте, чем мы, развил ту же тему:

«Путешествие по стране шерпов — цветущей стране чудес.

Самой унылой особенностью затяжной зимы в высоких Гималаях является, пожалуй, ее безжизненность; в общем она ненамного холодней, чем у нас в Англии; но огромные серые и коричневые горные цепи с покрытыми снегом вершинами, метели и морозные туманы, сползающие по долинам и нередко много дней подряд скрывающие от взора окружающую местность, — все это, сочетаясь между собой, создает впечатление безграничной пустынности, словно люди, животные, вся страна впали в зимнюю спячку.

Яки и овцы теснятся в нижних этажах каменных хижин, а их хозяева большую часть дня проводят у очага и занимаются случайными работами, прядут и ткут или же отправляются по торговым делам в долины Непала.

Но когда наступает апрель, все меняется как бы в мгновение ока; во всей стране начинает пульсировать новая жизнь, и этот процесс протекает нагляднее и интенсивнее, чем в любом другом уголке на земле, где мне приходилось бывать. Снег тает и постепенно отступает вверх к своей летней границе, проходящей на больших высотах, вода низвергается вниз водопадами и превращает полузамерзшие, усеянные камнями горные речки в ревущие потоки.

Значительная или даже большая часть жизни шерпов связана с яками; для скотоводов теперь начинается страдная пора. Семьи упаковывают свои немногочисленные пожитки (у шерпов жизненные потребности действительно невелики) — кухонную утварь, продукты, одеяла — и пускаются в путь к высокогорным деревням, расположенным среди пастбищ, обычно на крутых склонах и небольших плато высотой подчас свыше 5000 метров, где стада могут добывать скудное пропитание.

Зимой эти весенние и летние деревни пустуют, и никто не живет на высоте свыше 3600–4000 метров, но у каждого владельца яков имеется прочно построенная каменная хижина по меньшей мере в одной, а то и в двух или трех летних деревнях, находящихся на расстоянии до трех дней пешего пути от его постоянного дома; как только появляются первые признаки весны, его семья туда переселяется и живет там столько, сколько понадобится.

Эта характерная особенность жизни шерпов имеет большое значение для возникновения связей между ними: жители трех или четырех (постоянных) деревень могут владеть летними хижинами в одном и том же пастбищном районе, и, таким образом, в разные времена года у них оказываются совершенно разные соседи.

В первых числах апреля начинается также посадка картофеля — одного из основных продуктов питания шерпов. Картофель у них растет на маленьких полях рядом с жилыми домами, и для предохранения от мороза его складывают в глубокие ямы. После того как женщины взрыхлят мотыгами быстро оттаивающую землю, в нее садят семенной картофель. Как это очень часто бывает у населяющих Гималаи племен, уход за посевами почти целиком лежит на обязанности женщин.

Весна приносит с собой длинные ослепительно солнечные дни и побуждает шерпов покидать закопченные мрачные помещения, чтобы посидеть в компании на свежем воздухе, где они ткут, прядут, сушат прошлогодний картофель (предварительно нарезав его ломтиками) и болтают.

На дорогах встречается непрерывный поток тибетцев, возвращающихся к себе домой; многие из них зимой приходят сюда на случайную работу к шерпам и, таким образом, разрешают проблему пропитания, расставаясь на время с обладающей менее благоприятным климатом родиной, а на летние месяцы идут назад через высочайшие перевалы.

На ранней стадии нашей экспедиции самое унылое впечатление при бесконечном лазанье по усеянным валунами горным хребтам производило, пожалуй, чрезвычайное однообразие красок; не на чем было отдохнуть глазу, и ничто не радовало сердце; мрачные серые и бурые тона, смягченные лишь тусклыми вечно зелеными кустами и узором лишайников на камнях, и повсюду ослепительная белизна снега.

Все это быстро меняется, и вскоре мы будем жить в сказочной стране альпийских цветов. Множество рододендронов уже в полном цвету, и здесь в самом центре своей родины эти чудесные кустарники поражают красотой; в естественном окружении они совершенно затмевают даже самые лучшие экземпляры, какие можно увидеть в ботанических или частных садах.

Более низкие горные склоны, примерно до высоты 4000 метров, испещрены алыми, ярко-розовыми, пурпурными, вишнево-красными, малиновыми пятнами, и что ни день распускаются все новые разновидности рододендронов.

Некоторые растут, прилепившись на склонах холмов в виде высоких кустов, достигающих иногда величины дерева, другие образуют густые заросли, занимающие сотни квадратных метров, и все гармонично сочетаются, один вид перемежается другим, создавая дополнительную игру красок.

Столь же живописны поляны лиловато-розовых примул, находящихся теперь в полном цвету и почти сплошь покрывающих более сырые ячьи пастбища. Это та самая лиловато-розовая Primula denticulata, которую маленькими куртинами выращивает в Англии на скалистом грунте каждый садовод, но как меняется она, когда ее видишь тысячами.

Однажды в очень памятный мне день я разбил лагерь на пастбище яков — открытом пространстве, сплошь лиловато-розовом и окруженном со всех сторон яркими рододендронами по меньшей мере восьми различных видов с цветами стольких же оттенков.

Но самыми очаровательными цветами, виденными мною, были следующие два: чудесная желто-красная калина, растущая в виде маленького дерева с шарами цветов, буквально покрывающими его целиком, и кусты ароматного лиловато-розового волчеягодника, прячущегося в тени березового леса. Если бы мы могли привезти их на родину для наших садов!

Теперь, когда с потеплением здесь начинают выводиться насекомые, самые разнообразные птицы прилетают в горы из холмистых районов и даже равнин Индии. Каждый день участники экспедиции наблюдают за городскими ласточками и стрижами, описывающими круги над лагерем, и часто перед самым наступлением темноты появляются, перепархивая с дерева на дерево, вальдшнепы. Мы с удивлением обнаружили, что множество птиц совершает перелет из Индии к местам своих гнездовий в Тибет через высочайшие цепи Гималаев: черные коршуны, гуси, красные утки, журавли — все проносятся над нами в период весенней миграции.

Самое неожиданное зрелище, которое не изгладится из памяти в течение многих лет, представляла собой маленькая стая экзотических желтых и ярко-голубых нектарниц — характерных для тропиков, исключительно хрупких на вид созданий, какие только можно себе вообразить, и вдруг наслаждающихся соком цветов рододендрона высоко в горах близ снеговой линии».