Ральф Иззард - По следам снежного человека

• Название: По следам снежного человека
• Автор: Ральф Иззард
• Издательство: Государственное издательство географической литературы (Географгиз)
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 1959

Вопрос о существовании в Гималаях высокоорганизованного примата — «снежного человека» живо интересует широкие круги читателей. Многие хотят видеть в снежном человеке переходную степень между человекообразными обезьянами и человеком, но пока имеется еще очень мало точных данных, чтобы судить о месте этого загадочного существа в родословной приматов. Начиная с конца прошлого века исследователи Гималаев не раз видели следы снежного человека на снегу, а экспедиция 1954 г. обнаружила в двух буддийских монастырях в Гималаях скальпы, приписываемые снежному человеку. Местные жители — шерпы рассказывают о встречах с снежным человеком. Вот и все, что известно о нем, и поэтому до сих пор некоторые ученые еще сомневаются в самом его существовании. Об экспедиции 1954 г., ее работах и достижениях, в живой и увлекательной форме рассказывается в книге Ралфа Иззарда, возглавлявшего экспедицию, организованную газетой «Дейли-мейл».

На обложке реконструкция снежного человека художника Г. А. Петрова.

---

Этим вечером было решено, что все мы отправимся вверх к прежнему английскому базовому лагерю у подножия Эвереста и совершим ради удальства подъем по ледопаду. Партия Тома выйдет в путь завтра. Я дождусь прибытия следующего нарочного из Катманду, который, вероятно, находился уже в пути, и отправлюсь на день позже. Партия Тома вышла в 10. 30 утра, и я надумал проводить их, чтобы ознакомиться с дорогой на длинном участке каменистой осыпи под Озерным лагерем. Чувствуя себя на обратном пути достаточно бодрым, я сделал крюк и медленно взобрался на седловину между горами, расположенными к западу от ледника. Участники швейцарской экспедиции 1952 г. называли ее «Седловиной йети», так как следы, обнаруженные ими вблизи от Озерного лагеря, по-видимому, шли через нее. На седловине стояло множество пирамид из камней, доказывавших, что во всяком случае по ней часто проходили люди. Оттуда я увидел путь, ведущий, должно быть, в долину Дуд-Коси и огибающий ледник, который, вероятно, спускается с севера, и лишь затем разветвляется к востоку и к западу.

На седловине я не обнаружил никаких следов йети и вообще никаких признаков животных. Я совершил длинный траверс вниз от седловины до лагеря. По возвращении, нагнувшись, чтобы достать что-то из палатки, я впал в полуобморочное состояние; подобное явление произошло со мной впервые. Это было предупреждением (вряд ли я в нем нуждался), что после четырех месяцев сверхнапряженной работы в горах мои силы подходили к концу.

В лагере я застал Джона и Стена, оставшихся очень довольными своей семидневной экскурсией, во время которой они взошли на пик Покалде. В конце дня шел сильный снег, и мы были вынуждены забраться каждый в свою палатку. Таким образом, я услышал рассказ Джона только вечером, когда погода снова прояснилась.

Вот дневник Джона за эту неделю:

«24 апреля. В 11 часов утра я последний раз покинул базовый лагерь. В 12.30 добрался до Тхьянгбоче и пил чай с ламой Сангхи; монахи подарили мне белый шелковый шарф, так как я окончательно покидал район Сола-Кхумбу. На ночь остановился в Пангбоче. Электрическая буря и грохот грома, перекатывавшийся с одной вершины на другую.

25 апреля. Идем через Дингбоче к Чукхунгу. В этой деревне еще нет ни яков, ни пастухов.

26 апреля. Рано утром прекрасные облака. Длинный подъем по хорошим для йети местам до седловины высотой 5800 метров, которая ведет к леднику Кхумбу по ту сторону хребта. Разбили лагерь на высоте 5600 метров. После наступления темноты долго не входил в палатку, но ничего не видел и не слышал.

27 апреля. Бессонная ночь, хотя ничего необычного не слышал. Встал в 3.45 утра. Вскипятил на примусе чай. В 4.30 бледный рассвет. Начали подъем на пик Покалде, чтобы сфотографировать Ама-Даблам. В 7.30 достигли вершины (свыше 6000 м). В 10 часов утра возвратились в лагерь. Искали следы на леднике и на замерзшем озере, но ничего не обнаружили. Вернувшись вечером в Чукхунг, мы узнали, что все остававшиеся там шерпы, мужчины и женщины, посетили Нанга-Дзонг, где высокочтимый тибетский лама по имени Тсери живет совершенно один на горе, расположенной между Дингбоче и Чукхунгом. Шерпы, по-видимому, очень верят ему. По его словам, он дважды видел йети из своего жилья.

28 апреля. Идем к подножию перевала Амбу-Лапча (высота 5800 м), который ведет к Хонгу. Мы встретили Пху Кеепа, кули из американского лагеря у Макалу, возвращавшегося со ста сорока другими от Макалу в Намче-Базар. Никто из них не видел никаких следов йети. Сделали несколько снимков северного гребня Ама-Даблама — на вид он безнадежен.

29 апреля. Миновали перевал. Близ его верхней точки имеется каверзный желоб, и мы заставили носильщиков связаться веревкой. По ту сторону, когда мы достигли озера Хонгу, шел снег. Никаких признаков ни йети, ни новозеландской экспедиции.

30 апреля. Стен и я пересекли замерзшее озеро Хонгу. Никаких следов. Поднялись по леднику до вершины пика (6000 м) к югу от Хонгу. К востоку от перевала, ведущего в долину Мингбо, не видно никакой жизни и никаких следов. Еще раз сфотографировали Ама-Даблам, Чамланг и т. д. Во второй половине дня метель.

Иногда жители южного Непала посещают район Хонгу. По рассказам, там видели йети, но мы не обнаружили никаких признаков».

Достигнув Хонгу, Джон повернул обратно к Чукхунгу. У него были с собой три дополнительных вьюка дров, и он оставил их на пустынном берегу озера, прикрепив к куче следующую записку: «Дрова Джекам новозеландцы, пожалуйста, пользуйтесь».

Теперь Джон был готов пуститься в одиночестве в путешествие к Кангченджанге, но, услышав о нашем намерении подняться на Эверестский ледопад, решил сопровождать нас. Джералд предполагал, что не сможет идти наравне с нами и намеревался на время нашего отсутствия заняться наблюдением за местностью из своего убежища. По недосмотру значительная часть снаряжения Джона и Стена, в том числе совершенно необходимая добавочная палатка, была оставлена в деревне Чукхунг, и пришлось туда послать одного из шерпов. Это значило, что пройдет по крайней мере два дня, пока Джон и Стен окажутся в состоянии присоединиться к нам на ледопаде, и поэтому я решил отправиться вверх по леднику один, оставив их обоих отдыхать в хижинах Лобудже, где они расположились с комфортом. В понедельник 3 мая я пустился в путь в сопровождении Норбу и двух кули. Никому из нас не доставил большого удовольствия длинный участок каменистой осыпи ниже Озерного лагеря, а отсутствие следов йети на покрытом снегом с кое-где проступающими пятнами песка берегу озера приводило нас в уныние. Мы остановились на полдник у озера, и все четверо потратили не меньше получаса, пытаясь поймать весьма наглую пищуху, прыгавшую, как бы издеваясь над нами, среди камней. Я стал уже опасаться, что нам, пожалуй, никогда не удастся поймать еще одного такого зверька, и повысил вознаграждение до 20 непальских рупий (1 ф. ст.) за штуку; но хотя после увеличения вознаграждения старания удвоились, они остались тщетными.

Тут появился нарочный от Тома с сообщением, что туман и облачность мешают киносъемкам, и поэтому он вместо того чтобы отправиться к прежнему базовому лагерю английской Эверестской экспедиции остановился у базового лагеря рекогносцировочной экспедиции Эрика Шиптона 1951 г. Этот лагерь находится не на самом леднике Кхумбу, а в абляционной долине как раз под Пумори. Мне предстоял длинный тяжелый подъем по каменистой осыпи вверх по коренному склону, ограничивающему ледник с запада, и я достиг лагеря только после 4 часов дня. Там мне показалось очень холодно, и, напившись чаю в палатке Тома, я сразу лег спать.

Том рассказал мне замечательную историю. В то утро он вышел раньше пяти часов с дробовиком, надеясь застрелить на обед горную индейку. После довольно трудного подъема по западному склону долины он занял позицию под высоким усеянным обломками скал гребнем. К этому времени совершенно рассвело. Взгляд Тома блуждал вдоль гребня, на мгновение остановился на каком-то рыжевато-буром камне, лежавшем поперек другого, передвинулся дальше, а затем снова вернулся к тому же месту. К изумлению Тома, верхний камень исчез. Он в этом не сомневался, так как не менял положения. Он уверен, что на самом деле верхний камень был спиной какого-то большого рыжевато-бурого животного. Охваченный надеждой, Том двинулся вверх по склону. Камень находился над ним всего шагах в двухстах, но из-за большой высоты — почти 5700 метров — Тому понадобилось полчаса, чтобы до него добраться. Тут его надежды немедленно рухнули. По ту сторону гребня перед ним открылось беспредельное пространство сильно пересеченной, покрытой камнями местности, где без труда спрятался бы целый горный полк, а не только одно-единственное животное, видевшее его приближение. Из-за отсутствия снега, на котором могли бы сохраниться следы, поиски были явно тщетными, и Том спокойно вернулся в лагерь. Не имея достаточных оснований, он не решался утверждать, что видел йети, но вместе с тем отказывался признать в этом животном красного медведя. Он лишь вполне уверен, что животное было рыжевато-бурого цвета; на подобной высоте яки не встречаются и во всяком случае не сидят на камнях, а потому то мог быть лишь красный медведь или йети. Виденное Томом животное никому из нас больше не попадалось.

Тому очень хотелось взобраться на побочную вершину Пумори, потому что с высоты около 6000 метров, где имеется небольшая площадка, открывается великолепный вид на Эверест, расположенный напротив Пумори по ту сторону ледопада. На Пумори (7000 м) еще никто не всходил и никому не удавалось продвинуться выше упомянутой небольшой площадки, так как дальнейший подъем по любому склону сопряжен с очень серьезным риском из-за лавин. По нашим расчетам, нам потребовалось бы около четырех часов на то, чтобы добраться до площадки; это означало ранний выход, ибо мы предполагали, что часам к одиннадцати облака по обыкновению заволокут небо. С общего согласия мы решили взять с собой лишь отборных дарджилингских шерпов, а остальным дали распоряжение снять в наше отсутствие лагерь и перенести все грузы через ледник к расположению прошлогоднего английского базового лагеря. Подъем к площадке был долгим и медленным; Том и Билл шли хорошо, а я тащился сзади, сопровождаемый Чанком, который перед завтраком опять отправился настрелять дичи и потому вышел поздно. Контрфорс поднимался очень круто, и нам приходилось пересекать довольно опасные участки гладкого льда. На высоте, вероятно, 6000 метров мы обогнули отвесный утес, расположенный непосредственно под площадкой, и, когда взобрались на нее, перед нами предстало поистине чудесное зрелище. Низвергавшийся между Эверестом и Нупцзе ледопад напоминал с высоты рассыпавшуюся груду колотого сахара. Можно было видеть Западный цирк, а за перевалом Лхола — Северную седловину. Мы усердно занимались фотографированием, пока облака не затянули небо.