Фрэнсис Шервуд - Ночь печали

• Название: Ночь печали
• Автор: Фрэнсис Шервуд
• Издательство: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»
• Жанр: Любовные романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9910-0989-8

Малинцин с детства считала себя ацтекской принцессой, но вскоре после смерти отца ей пришлось узнать, что такое рабство. Едва не погибнув от голода, девушка смирилась со своей участью и стала ауианиме — женщиной, торгующей своим телом. Но когда у берегов Восточного моря бросили якоря испанские корабли, у прекрасной Малинцин появился шанс. Став переводчицей, помощницей и возлюбленной Эрнана Кортеса, она привела его к победе. Так кто же такая Малинцин? Предательница? Страстно любящая женщина или песчинка в жерновах истории?

---

— Это Рубикон, — тихо сказал Агильяр.

— Говори громче.

— Это Рубикон, — повторил Агильяр.

— Может быть. — Кортесу польстил намек на Юлия Цезаря. — Там есть золото, есть и империя. Чем больше мавров, тем больше трофеев. Агильяр, скажи толстому касику, что мы зайдем к нему.

Когда все остальные отправились к себе на циновки, а часовые уже были выставлены, Малинцин, Агильяр и Кортес вошли в покои касика. Касик лежал в своем гамаке с мокрой тряпкой на лбу. Красивая молодая женщина массировала ему ноги, а лучшие воины стояли вокруг него, размахивая опахалами. У касика ужасно болела голова.

— Конец наших дней близок, Кетцалькоатль, — сказал он Кортесу при помощи двух переводчиков. — Когда-то мы были великим народом.

— Не говори этого, дорогой касик, — перевела Кортеса Малинцин. — Ваш народ по-прежнему велик и таким и останется.

— Очевидно, боги сердятся на нас. Кетцалькоатль, ты тоже сердишься?

— Нет, почтенный касик. Но вы должны убрать своих идолов, прекратить жертвоприношения и очистить свои храмы от крови. Вам нужна защита нашего Бога. Нашего величайшего Бога. Он силен. — Малинцин было противно произносить эти слова, и потому она говорила очень тихо.

— Но вашего молодого бога подвергли пыткам, — возразил касик. — Как ваши боги защитят нас? А ты, Кетцалькоатль? Что сделаешь ты?

— Нет, нет. — Кортес беспомощно оглянулся. — Объясни ему, Агильяр. Объясни Малинцин.

— Наш молодой Бог после смерти вознесся на небеса, — сказал Агильяр. — Он присоединился к своему Отцу, сильнейшему из всех богов. Он всемогущ.

Малинцин перевела это в великом смятении, ожидая, что земля дрогнет под ее ногами.

— Но он позволил своему сыну умереть.

— Потому что Он так любил нас. — Малинцин говорила монотонно, переводя лишь слова, не понимая, о чем говорит Кортес.

— Что? — удивился толстый касик.

— Кетцалькоатль, — сказала Малинцин, надеясь, что не врет, — я имею в виду старого Кетцалькоатля… Боги наказали его за то, что он создал людей, подарил им ремесла и земледелие, касик.

— Боги, — вздохнул касик. — Что им нужно, хотел бы я знать.

Агильяр сообщил Кортесу, что ему следует сменить тему разговора, и тот кивнул.

— У нас не хватает средств, чтобы выплатить дань сборщикам податей, — продолжил касик. — И я уже не говорю о девушках для жертвоприношения.

— У касика не хватает еды, — сказал Кортесу Агильяр.

— Мы благодарны вам за гостеприимство. Вы наши братья, hermanos[35]. — Кортесу хотелось приобнять касика, и он сделал бы это, если бы объятия помогли касику утешиться. — Скажи ему, чтобы он не терял надежды, — велел Кортес. — Он должен посадить сборщиков податей в тюрьму и показать Моктецуме, что отважные люди могут сопротивляться.

— Но ведь тогда тысячи мешика окружат наш город и убьют нас всех, Кетцалькоатль.

— Мы с помощью нашего могущественного Бога Отца защитим вас. Именно так я, Кетцалькоатль… — Кортес запнулся. — Мы поможем вам. Стратегией и солдатами.

— Но вас так мало…

— Придет и больше.

— С небес?

— А главное — у нас есть громовые палки, летающие шары, огромные лошади, мечи, что острее всех ваших ножей, собаки-людоеды.

— Да, — признал касик.

Агильяр спросил у Кортеса: правда ли, что сюда приплывут испанцы?

— Возможно. Это известно лишь Богу. — Кортес оттащил Агильяра в сторону.

— Агильяр, ты не заметил, что она уже немного понимает испанский? Нужно быть осторожнее в разговорах.

— Но ведь вы доверяете ей, команданте? — Агильяр пребывал в хорошем настроении. Если приплывет еще хотя бы один корабль, он сможет вернуться в Испанию. Quizás[36].

— Мы всегда будем на твоей стороне, великий касик. — Кортес покосился на Малинцин, и этот взгляд согрел ее, словно пульке, которую она однажды попробовала на похоронах.

Такой взгляд Кортеса убедил ее в том, что он считает ее своей женой. Малинцин почувствовала гордость.

— Мы клянемся тебе, касик. — Кортес прижал руку к сердцу, на мгновение забыв о местных обычаях, связанных с этим органом.

Он взглянул на донью Марину, подумав: «Она охвачена страстью, она моя рабыня на циновке, и не только».

— Донья Марина, ты понимаешь меня, когда я говорю на испанском? — спросил он, чувствуя, как язык разбухает у него во рту от возбуждения.

— Иногда, — сказала она. — Quizás.

— ¿Puedes leer mi mente? Ты можешь читать мои мысли?

— No solo puedo leer su mente, también el corazón. Не только твои мысли, но и твое сердце. — Она чувствовала свою силу в этот момент.

Когда она пользовалась словами, чтобы выразить свои мысли, ей казалось, будто она изменяет мир по своему желанию и власть мира над ней становится меньше. Когда она говорила «мне страшно», она словно оборачивала в слова это чувство и от этого боялась меньше. Называя страх на трех языках, она будто побеждала этот страх. Страх по-испански — «miedo». Отсутствие отваги на языке науатль — «мауи». Ужас на языке майя — «саахил». Как рабыня, она была вынуждена молчать, и, хотя это позволяло ей выжить, Малинцин чувствовала, что молчание является частью ее рабства. Говори, будь услышанной, Малинцин.

— Мы поможем тебе завершить эру тирании Моктецумы, касик, — сказал Кортес с помощью Агильяра и Малинцин.

— Устроим завтра большое жертвоприношение. Много крови и еды, — предложил касик.

— У них будет una fiesta grande mañana[37], — передала Кортесу Малинцин.

— Я не это имел в виду. Скажи касику, что Кетцалькоатлю не нравятся жертвоприношения. Касик, послушай меня. Арестуй сборщиков податей, покажи Моктецуме, что ему тебя не запугать. Как отважный касик Семпоалы может бояться чего-то? Моктецума лишь человек.

— Собственно говоря, они считают его богом, — вмешался Агильяр.

— Агильяр, скажи ему, что я более могущественный бог.

— Кетцалькоатль Кортес храбрее Моктецумы, храбрее любого человека. Он сильный. Он могущественный. — Голос Малинцин становился все громче.

— Это верно, — согласился касик. — Я отважен, силен и могуч. — Он повернулся к своим стражникам. — Арестуйте сборщиков податей. Посадите их в клетки. Начнем их откармливать.

— Да, их нужно арестовать, — сказал Кортес, делая шаг вперед и поднимая палец вверх. — Арест — это хорошая идея, и клетки тоже хорошая идея. А вот с жертвоприношением торопиться не стоит.

Сборщики податей, освежившись в купальне, наевшись супа из жареной тыквы с кукурузными клецками, вкуснейших личинок аксолотля и утолив жажду холодным напитком из гибискуса и меда, устроились на ночь во дворце на чистых циновках с красивыми женщинами. В этот момент их схватили, грубо заткнули им рот, чтобы никто не слышал их криков, и отвели на цокало, где посадили в клетки.

— Мы представляем империю, — повторяли они, сидя на виду у всех.

Дети тыкали в них палками, собаки поднимали задние лапы и мочились на прутья их клеток, женщины отпускали шутки по поводу их гениталий. Тем временем в городе шла подготовка к большому празднику. Хотя город и был бедным, теперь, когда отпала нужда платить дань, он мог позволить себе немного расточительства. Женщины отправились готовить, кипятить, измельчать и молоть, а мужчины Семпоалы пошли на охоту и рыбалку. Лапа Ягуара скручивал шеи, отрубал головы, свежевал и потрошил животных. Лишь наилучшим воинам выпадет честь испробовать человеческой плоти, перемешанной с кукурузой, — блюдо тлакатлаолли. Кетцалькоатль, почтивший город своим визитом, тоже сможет поесть человеческого мяса, если захочет.

Глава 13

— Мне это не нравится, — пожаловался Малинцин Лапа Ягуара, выглядывая из-за кучки освежеванных кроликов. Он в конце концов снизошел до того, чтобы поговорить с ней. — Унижение имперских сборщиков податей — это оскорбление для всех нас. Никто еще не отказывался платить налоги. Это неслыханно. Этого никогда не было. Никогда.

Малинцин знала, как сказать «никогда» на испанском. Никогда, никогда, nunca, nunca.

Кай говорила, что Малинцин все эти дни была не в себе и та Маакс, которую она знала, исчезла. Кай делала вид, что ищет подругу за деревьями и под кустами.

— Маакс Каль, Маакс Каль!

Она звала принцессу Малинцин, заглядывала в ее комнату, искала под ее циновкой для сна.

— Малиналли, Малиналли! Малинче, Малинче! — кричала она в казан с едой.

Наконец, сдавшись, она сказала:

— Ах, вот ты где, донья Марина! Я не узнала тебя.

Днем слугам и рабам позволили отдохнуть, а испанцы улеглись в гамаки, к которым только недавно привыкли, и специально отобранные для этого задания дети осторожно раскачивали гамаки из стороны в сторону. Полуденное солнце высоко стояло в небе. Было жарко, а воздух казался густым и тяжелым из-за солнечных лучей. Приближался дождь. Даже лошади перестали щипать траву, и ненадолго в городе стало тихо. Тишина эта нарушалась лишь стонами одного из пленников. Даже ацтекские шпионы в подлеске свернулись калачиком в своих укрытиях и смежили веки. Кортес, Агильяр и Малинцин босиком выскользнули из своих комнат и украдкой подобрались к пленникам, сидевшим в клетках на цокало. Кай и Лапа Ягуара, прячась за кустами, последовали за ними. За Кай и Лапой Ягуара шли еще четверо — Куинтаваль, Аду и двое немых слуг. Глава сборщиков податей сидел в одной клетке со своим помощником, двое других находились в соседней клетке и сейчас спали под горами мусора, которым их забросали горожане.