Нина Еперина - Голос крови

• Название: Голос крови
• Автор: Нина Еперина
• Жанр: Городская фантастика

Кровь человеческая! Как много в этом слове загадочного и неизвестного самому человеку, хотя течет она по его венам и в его теле! Вот бы разгадать эти загадки? Почему у одного человека детей, пруд пруди, а второму Господь дает кровь не того резуса и отрезает возможность иметь нормальное потомство? Ответы ты можешь найти, но для этого должен приложить не просто усилия, а по настоящему перечеркнуть предложенное Богом, и выстроить свой сценарий Бытия!

И она перечеркивает! Сколько подножек тут же устраивает ей эта противная госпожа Судьбинушка! Отбирает любимое дело, убивает мужа, отбирает не рожденного ребенка, единственную надежду на возможность иметь его из-за резус фактора, отбирает Надежду…

Но Личность не может себе позволить упасть! Через страшные испытания она возвращает себе веру в людей и побеждает приговор Судьбы! Она разгадывает кроссворд предложенный Богом и решает проблему с человеческой кровью! Она уже МАТЬ и ждет еще одного здорового ребенка, а в дополнение ей присуждается Нобелевская премия Мира, за все достижения, на которые только способен Человек Настоящий!!!

---

Потом Таня так и стояла голенькая, спиной к нему, прикрыв ладошками обнаженную грудь, и ждала его прикосновения, а он сопел за спиной и не двигался….

Так прошло несколько минут. Таня набралась мужества и развернулась. Он, точно так же как и она, прикрывал свои интимные места, сложив ладошки лодочкой. Это было не просто забавно, а даже очень смешно…, но Таня сдержалась и только хихикнула. От этого Александр Иванович вдруг сжал ноги буковкой Х и присел.

Тут уж она не могла больше сдерживаться и рассмеялась.

– По-моему, мы поспешили. Наверное, нужно все-таки, как и положено, пройти букетно-конфетный период. Иначе между нами ничего не возникнет, а, значит, ничего и не получится. Для женщины все проще, а мужчина субстанция тонкая. Он должен настроиться и быть готовым к близости. Я очень извиняюсь… – сказала Таня, почему-то, казенным голосом, схватила свое белье и шмыгнула за шкаф.

Ей стало совсем стыдно, и от того, что сказала, и от всей этой нелепой ситуации. Она постаралась одеться, как можно быстрее.

«Вот! Вот когда кровь начинает бушевать и даже тормозов не видит! Вот когда лидерство прет и стыда не чувствует! Какая я все же пошлая и циничная! Как мне не стыдно нахально тащить мужчину в кровать и даже не стесняться говорить ему такие отвратительные вещи…» – думала Таня с опозданием.

– Танечка! – тихо и смущенно проговорил Александр Иванович. – Я тоже извиняюсь. Я вообще с женщинами очень скромный. Я их стесняюсь и даже не знаю, с какой стороны подступаться? Я очень обрадовался вашему предложению. Мне подумалось, что вот, наконец-то, и я стану мужчиной!

– Так у вас нет опыта в сексуальной жизни? – Таня выглянула из-за шкафа с совершенно неописуемым выражением на лице и круглыми глазами.

– Только не надо смеяться надо мной! Я действительно, девственник. – и опустил голову.

И тут Таня ужаснулась от нелепости своей наглости и своей страшной невоспитанности эгоистки! Она не знала, как теперь выйти из этой ужасной ситуации и стала, заикаясь, шептать еле слышно, потому что ей было очень стыдно:

– Извините меня, Бога ради. Я такая нахалка, напористо на вас наехала и потащила в кровать, прикрывшись резус-фактором. Я, честное слово, не собиралась вас насильно заставлять быть со мной. Хотя вы мне нравитесь, если честно…. Извините!

Таня, красная, как рак, быстро натаскивала на себя одежду, а потом, как пробка, выскочила из процедурного кабинета.

Когда и как Александр Иванович ушел из кабинета она не видела…

Глава девятая Эх, жизнь, наша жизнь…

Они не виделись почти месяц. Таня решила, что он специально берет дежурства в те дни, когда не сможет с ней столкнуться. Конечно. Нельзя было так… некрасиво и жестоко, особенно про намеки на ухаживания. Сама предложила и сама же бессовестно упрекнула. А он и не собирался за ней ухаживать. Может она ему даже и не нравилась совсем. И вообще…

Тане было безумно мерзко внутри души и было даже очень хорошо, что он не попадался ей на глаза…

Но, в конце концов, и это произошло. Они как-то все равно оказались вместе на одном ночном дежурстве. Когда же это случилось, первое, что она обнаружила на своей тумбочке, это огромный букет нежно кремовых роз, по краю отороченных темно-коричневым обводом.

Запах стоял одуревающий и Таня, наклонившись к букету, утонула в нем всем своим носом и задохнувшимся от счастья нутром, которое даже сжало спазмом.

– Может и, правда, нужно было начинать с букетов? – спросил вдруг Александр Иванович, тихо подходя сзади. – Это вам.

Таня вся обмякла и вспотела со спины. Она стояла, не в силах развернуться и посмотреть ему в глаза. Ей и, правда, было очень стыдно и неловко.

Он как будто почувствовал это, развернул ее сам за плечи и посмотрел именно прямо в глаза. Таня тоже подняла свои, и этот молчаливый, долгий взгляд сработал лучше слов и обнаженных тел. Искра проскочила.

Таня обрадовалась ей, как девочка кукле! Ей тут же очень захотела спросить, а как у него? Опять из нее стал вылезать лидер и плохо срабатывали тормоза, поэтому она больно прикусила сама себе язык и промолчала.

Он заговорил сам:

– Танечка. Разрешите пригласить вас на свидание. Я даже билеты в цирк купил. Вы как? Любите цирк? Это будет послезавтра. Я не дежурю, а вы?

– Я не помню, но могу замениться. – с готовностью выпалила Таня тут же и засмущалась от быстроты своего решения. Сдерживать своего лидера дальше она уже не могла.

– Хорошо. Я, с вашего позволения, попозже подойду…. – и опять ушел по коридору….

Та ночь была длинная и необыкновенная. Они стали друг другу ближе и понятнее, а поэтому и более открыты. Всю ночь они проговорили, потому что ничего экстренного не происходило, больные спали, сестрички тоже разбрелись, каждая по своим углам, и в коридоре стояла стерильная больничная тишина. И только у стола медперсонала, «на тумбочке», тихо журчала неспешная, и даже интимная речь двоих идущих на сближение молодых людей. Тани и Саши.

Теперь она смогла называть его так – Саша, а он на манер ба Тони – Танюшка, так они для себя решили.

Саша рассказал Тане про всю свою небольшую жизнь, до его двадцати пяти лет. В основном в эту жизнь включены были переживания за семью. Как и в большинстве российских семей, отец оказался пьющим, а мать тащила на себе всё. И детей, и мужа и все хозяйство.

Самое сложное для Саши было то, что его сестра была больна ДЦП, детским церебральным параличом. Именно это и заставило его увлечься медициной, а потом и кровью, потому что оказалось, что его мать тоже имела минусовой резус фактор.

За бесконечным добыванием денег ей некогда было заниматься своим здоровьем, поэтому она даже и не догадывалась об этом многие годы.

В застойно-запущенные времена совдепии народ мало внимания уделял своему здоровью. Мать одна старалась для семьи, как могла. Работала на трех работах и мужественно терпела, а отец лежал на диване и предъявлял претензии всем вокруг и в первую очередь своим собственным самым близким людям, жене и детям, за то, что никто его не понимал.

Напившись хмельного, он проклинал на чем свет стоит «этих бесчувственных нахалов»! Имелись в виду подросший сын и жена.

Отец, человек с высшим образованием, оказался ни у дел из-за, по его словам, сволочной жизни. До этого он был ведущим инженером на почтовом ящике, который закрыли в конце восьмидесятых годов. Именно это, плюс алкоголь и выбросили его на обочину жизни. Пойти на самую простую работу он не мог себе позволить, потому что не мог «свой выдающийся потенциал высококвалифицированного специалиста» тратить на недостойную его работу! А на водку мог.

– А как же мать? У нее не было образования? – удивленно спросила Таня.

– Было. Но она есть кто? Она же просто женщина, и все! Вот она могла работать кем угодно!

Саша рассказывал про мать с теплотой и любовью в голосе. Она тоже имела высшее образование. Она была искусствоведом. Вот она могла днем работать продавцом в магазине, мыть по ночам лестницу, сортировать вечерами и ночами почту, в свои выходные дни строчить на машинке шторы и покрывала, а в оставшееся время толкаться в очередях, готовить, стирать, убирать, гладить, ухаживать за больной дочерью и обслуживать отца вместе с его претензиями…

Еще в семье было два брата. Оба брата были двойняшками и младше Саши, им было по пятнадцать лет и оба страдали задержкой в развитии, опять же последствия резус минуса, поэтому учились в интернате. С этими было проще. А сестра, самая младшая, восьмилетка, из-за своей болезни постоянно находилась в семье, поэтому Саше приходилось много помогать матери по дому, ухаживать за сестрой, когда мать работала, а работала она почти постоянно.

Когда Саша закончил школу, и поступил в институт, то включился во взрослую работу по добыванию денег. Стал работать, как мужчина, помогая матери вытаскивать семью из нищеты, на нескольких работах сразу и делать все по дому. Теперь в доме стало два кормильца и претензии отца увеличились вдвое.

В добавок ко всему, отец считал, что высшее образование это лишняя трата времени и бесполезное занятие, если хочешь жить хорошей жизнью в такое страшное время. Наверное, он опирался на собственный опыт своей бесполезной жизни.

Окончательное решение стать гематологом созрело у Саши только тогда, когда вникнув в проблемы человеческой крови, он понял по настоящему, что такое резус минус и как жестоко он «потоптался» по их семье.

Таня слушала, поражалась и очень жалела Сашу. У нее все было зеркально наоборот. Она тоже рассказала ему про свою семью. Про маму, побежденную «циферью», про папу, не «видящему света белого из-за науки», про бабушку «цементирующую семью» и про себя, озабоченную резус-фактором. То есть у нее была настоящая московская семья с глубокими корнями и чисто московскими проблемами.

– Вот поэтому мы с вами такие одинокие, потому что наши родители, мало того, что наградили наши семьи минусом, но и заняты были собой, а на нас им некогда было обращать внимания. – резюмировала Таня, – При этом вам повезло. Вы хоть плюсовой. А я теперь что буду делать после первого аборта со своим минусом.