Кристин Ханна - Соловей

• Название: Соловей
• Автор: Кристин Ханна
• Жанр: Зарубежное современное
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-86471-739-4

Франция, 1939-й. В уютной деревушке Карриво Вианна Мориак прощается с мужем, который уходит воевать с немцами. Она не верит, что нацисты вторгнутся во Францию… Но уже вскоре мимо ее дома грохочут вереницы танков, небо едва видать от самолетов, сбрасывающих бомбы. Война пришла в тихую французскую глушь. Перед Вианной стоит выбор: либо пустить на постой немецкого офицера, либо лишиться всего – возможно, и жизни.

Изабель Мориак, мятежная и своенравная восемнадцатилетняя девчонка, полна решимости бороться с захватчиками. Безрассудная и рисковая, она готова на все, но отец вынуждает ее отправиться в деревню к старшей сестре. Так начинается ее путь в Сопротивление. Изабель не оглядывается назад и не жалеет о своих поступках. Снова и снова рискуя жизнью, она спасает людей.

«Соловей» – эпическая история о войне, жертвах, страданиях и великой любви. Душераздирающе красивый роман, ставший настоящим гимном женской храбрости и силе духа. Роман для всех, роман на всю жизнь.

Книга Кристин Ханны стала главным мировым бестселлером 2015 года, читатели и целый букет печатных изданий назвали ее безоговорочно лучшим романом года. С 2016 года «Соловей» начал триумфальное шествие по миру, книга уже издана или вот-вот выйдет в 35 странах.

---

Хотя она была совсем ребенком – всего четыре года, – Изабель считала, что знает, что такое одиночество, но она заблуждалась. В те три года, что они с сестрой провели в Ле Жарден, у нее по крайней мере была сестра, даже если той никогда не было рядом. Изабель припомнила, как подглядывала за Вианной и ее подругами из окошка второго этажа, как потихоньку молилась, чтобы о ней вспомнили и тоже позвали играть, а потом Вианна вышла замуж за Антуана, и мадам Жуть (не настоящее имя, конечно, но очень ей подходило) получила отставку, и Изабель так надеялась, что наконец-то у них будет нормальная семья. Не тут-то было. У Вианны случился выкидыш, за ним – депрессия, и, разумеется, до свидания, Изабель. Три недели спустя – в семь лет! – она оказалась в своем первом пансионе. И вот здесь она и поняла по-настоящему, что такое одиночество.

– Изабель, ты взяла с собой еду? – окликнула Патрисия с переднего сиденья.

– Нет.

– А вино?

– Я взяла деньги, одежду и книги.

– Книги, значит, – рассеянно пробормотала Патрисия и отвернулась. – Полезные штуки.

Изабель вновь уставилась в окно. Что еще она сделала не так?

Прошло несколько часов. Автомобиль медленно и мучительно полз к югу. Хорошо, что вокруг пыль столбом. Она плотным слоем покрыла стекла, заслоняя жуткие картины исхода.

Люди. Повсюду. Впереди, позади, вокруг. Толпа такая плотная, что автомобиль движется рывками, не быстрее пешехода. Это как пробираться через рой пчел – на миг разлетелись и вот опять окружают тучей. Убийственно палит солнце. Машина превратилась в духовку на колесах, которая время от времени толкает бредущих вокруг женщин… куда и зачем? Никто не знает, что происходит там, откуда они бегут, и где им искать безопасное убежище.

Автомобиль внезапно дернулся и застыл. Изабель стукнулась о спинку переднего кресла. Дети громко разревелись.

– Вот дерьмо, – пробормотал под нос мсье Умбер.

– Мсье Умбер, – строго произнесла Патрисия, – здесь дети.

Пожилая дама, медленно ковылявшая мимо, стукнула кулаком по капоту.

– Что ж, все, приехали, мадам Умбер, – объявил мсье Умбер. – Бензин кончился.

– Как?!

– Я пытался заправиться везде, где возможно, по пути, ты видела. Бензина нет, и взять его неоткуда.

– Но… так… и что же нам делать?

– Найдем где переночевать. Может, удастся уговорить брата подъехать за нами. – Осторожно, чтобы никого не задеть, Умбер открыл дверцу и выбрался на грязную дорогу. – Гляди. Вон там. Не так далеко Этамп. Там есть еда и крыша над головой, а утро вечера мудренее.

Изабель сидела неподвижно. Нет, она явно проспала что-то важное. Они что, собираются вот так просто взять и бросить машину посреди дороги?

– Вы полагаете, мы сможем добраться до Тура пешком?

Патрисия, вся взмокшая и распаренная, обернулась:

– Возможно, одна из твоих книжек тебе пригодится. Они ведь важнее, чем хлеб или вода. Девочки, пошли, выбирайтесь из машины.

Изабель потянулась за своим чемоданом. Он застрял между сиденьями, пришлось потрудиться, чтоб его вытащить. Едва не зарычав от нетерпения, она в конце концов сумела выдернуть чемодан и, распахнув дверцу, почти вывалилась наружу.

И тут же оказалась в толпе людей, толкающих, отпихивающих и бранящих ее.

Кто-то даже попытался выхватить чемодан у нее из рук. Изабель отбилась, вцепилась в свое имущество, прижала к груди. Женщина, катившая мимо велосипед, нагруженный пожитками, в отчаянии взглянула на Изабель, в темных глазах только усталость и пустота.

Вот еще кто-то врезался в нее сзади, Изабель споткнулась, едва не упала, и только плотный поток людей удержал ее, не позволил шлепнуться в дорожную пыль. Кто-то извинился, Изабель собралась было вежливо ответить, но вдруг вспомнила про Умберов.

Она протиснулась к другой стороне машины:

– Мсье Умбер!

Никакого ответа, лишь непрерывный рокот – голоса и топот ног.

Изабель позвала Патрисию, но голос утонул в шарканье сотен ног, хрусте гравия под колесами машин. Люди все шли и шли. Упади она, и ее затопчут, она погибнет тут, в давке, в толпе соотечественников.

Стиснув ручку чемодана, Изабель присоединилась к этому маршу на Этамп.

Наступил вечер, а она все шла и шла. Мышцы ныли, стертые ступни огнем горели при каждом шаге. А вот и голод подкрался, подпихивая под ложечкой острым локотком, но что она могла поделать? Она ведь собиралась к сестре, а вовсе не готовилась к всеобщему исходу. У нее с собой любимая «Мадам Бовари» и модная книжка, которую все сейчас читали, «Унесенные ветром», да немного одежды; никакой еды или питья. Она рассчитывала, что поездка займет несколько часов. И уж точно не планировала идти пешком в Карриво.

На вершине небольшого холма Изабель остановилась. В лунном свете видны были тысячи людей, бредущих впереди, позади и рядом с ней. И ей ничего не оставалось, как тоже брести в этой бесконечной людской реке. Сотни путников выбрали этот холм местом отдыха. Женщины и дети устроились по обочинам, дальше в поле, в придорожных канавах и оврагах.

На дороге полно брошенных автомобилей и уже ненужных вещей – грязных, затоптанных, слишком тяжелых, чтобы тащить дальше. Дети и женщины, обессиленные, спят в обнимку в пожухлой траве, под редкими деревьями, вдоль канав.

Изабель добралась до пересохшего канала в предместье Этампа. Видно было, как толпа впереди хлынула в город, образовав пробку на главной дороге.

И она отчетливо поняла: в Этампе переночевать негде и еды тоже не найдется. Беженцы, добравшиеся туда раньше, точно полчища саранчи уничтожили в городе все съестное. И комнат свободных тоже не осталось. И деньги ей ничем не помогут.

Что же делать?

Двигаться на юго-запад, в Тур и дальше в Карриво. Ничего иного не остается. Еще в детстве она изучила карту, планируя свои побеги в Париж, так что местность ей была знакома, если хорошенько подумать.

Она выбралась из толпы и осторожно двинулась в сторону от города, через поля. Повсюду на траве сидели или лежали люди. Они шевелились, перешептывались. Сотни людей. Тысячи. В дальнем конце поля она отыскала тропинку, ведущую на юг, свернула туда и неожиданно осознала, что вокруг больше никого нет. Она помедлила, привыкая к новому чувству, успокаиваясь, а затем двинулась дальше. Примерно через милю тропинка привела ее к чахлой рощице.

Изабель брела в непроглядной тьме, стараясь не обращать внимания на боль в стертых пальцах, пустой желудок и пересохшее горло. И вдруг учуяла запах дыма. И жареного мяса.

Голод обострил ее решительность, пробудил бесстрашие. Приметив оранжевый отблеск между деревьями, Изабель направилась прямиком к костру. Лишь в последний момент остановилась, сообразив, что это может быть опасно. Ветка предательски треснула под ногой.

– Да ладно, заглядывай на огонек, – раздался мужской голос. – Ты все равно ходишь по лесу как слон.

Изабель застыла. Какая же она дура. Для одинокой девушки такие приключения могут плохо кончиться.

– Если бы я захотел тебя прикончить, уже прикончил бы.

А вот это верно. Он запросто мог бы подкрасться к ней в темноте и перерезать горло. Она же не замечала ничего вокруг, кроме бурчания в пустом желудке и аромата жарящегося мяса.

– Мне ты можешь доверять.

Изабель таращилась в темноту, пытаясь разглядеть говорящего. Тщетно.

– Полагаю, ты в любом случае убеждал бы меня в этом.

Смех в ответ.

– Ага. А теперь иди уже сюда. У меня тут кролик жарится.

Она перебралась через каменистую промоину, вскарабкалась вверх и настороженно кралась среди серебристых в лунном свете деревьев, готовая в любой момент броситься прочь. Когда между ней и костром осталась всего пара метров, девушка остановилась.

Молодой парень сидел, привалившись к бревну.

На вид чуть старше Изабель. В свете костра толком и не разглядеть. Копна длинных спутанных волос, явно незнакомых с мылом и расческой, одежда ветхая, вся в заплатах, – Изабель невольно вспомнила беженцев в Париже, подбиравших окурки, клочки бумаги, пустые бутылки, выпрашивающих мелочь на пропитание. Парень был бледен и вообще выглядел как человек, который не знает, когда поест в следующий раз.

Но все же он предложил ей разделить трапезу.

– Надеюсь, вы джентльмен, – окликнула она его из темноты.

Он расхохотался.

– Уверена, что так. – И она робко вступила в круг света.

– Садись, – предложил он.

Изабель присела напротив. Он протянул ей бутылку вина. Она сделала глоток, потом еще, никак не могла остановиться, и он опять рассмеялся. Изабель вернула бутылку, ладонью отерла подбородок.

– Да ты пьянчужка, как я погляжу.

Она не знала, что ответить.

– Гаэтон Дюбуа, – улыбнулся он. – Друзья зовут меня Гаэт.

– Изабель Россиньоль.

– А, соловей, пташка.

Ее передернуло. Не самое оригинальное наблюдение. Да, ее фамилия означает «соловей». Мама называла их с Вианной своими соловушками, целуя на ночь. Одно из немногих детских воспоминаний.