Леонид Завальнюк - Планета Зет или Дерево веселья

• Название: Планета Зет или Дерево веселья
• Автор: Леонид Завальнюк
• Жанр: Прочая детская литература

---

Разбитого нуля сгоревшее крыло.

Страх!.. Кто-то подошел к нему. Или подъехал.

Склонился. Тронул за плечо слегка.

Хотелось пить. Гранат разрезала рука!..

Гранат! Не может быть! Вот номер, вот потеха!

И вдруг, захохотав каким-то новым смехом,

Принц подбежал к Гордынычу и обнял старика.

- Так это вы тогда? Гранат?..

- Конечно я!

- Спасибо! Вы!.. Вот вам рука моя.

Наслышан много был о вашей я гордыне

И, каюсь, думал... Но сегодня! Но отныне!..

Так дружба их возникла. Так в душе Магистра

Опять воскресла жажда жить. И стой поры.

Но двинем дальше.

Где-то грянул выстрел,

Второй, шестой... И по команде лесобойного министра

Запели пилы, застучали топоры.

Глава одиннадцатая

Триста! Не считаю лесников и егерей я.

Триста рубчих рот Дуплет-Гирея

Плюс дренажный полк и пилобатарея

Ничего поделать не могли.

Это были странные деревья

Чем поспешней их рубили, тем скорее,

Расползаясь вширь, они росли.*

* Сверхрегенерации секрет!

Помните, секрет, который Колли

Выведал еще в начальной школе

У отца - Чинителя Планет.

Говоря научно, каждый пень

В час отстреливал три генетических решетки

И они наклонно, методом двойной проходки

Зарывались в грунт, а равно через день

Каждая давала Дерево Веселья.

Ветки гнул агав тяжелый груз,

Слева сливы, персики висели,

Справа вишня, тыква и арбуз.

На плоды строжайший был запрет,

Но поскольку плод запретный сладок,

То довольно скоро на планете Зет,

Грубо говоря, примерно каждый сотый

Нездоровым остроумием блистал,

А из тех, кто слушал их остроты,

Каждый пятый заходился от икоты,

Повторяя Надо же! Да что ты?!,

Каждый третий просто хохотал,

А второй сочувствие питал.

Словом, отравлений мрачное число

Не по дням, а по часам росло,

И еще уместно здесь сказать:

У вкусивших - так их стали называть

В результате хохотального накала

Странное единство возникало.

И единство это их толкало

Дикие поступки совершать.

Так они порой, блуждая по болотам,

Грохоча в Тут-тут (такой большой Там-там)

Издевались над священным Гегемотом,

Говоря ему в лицо: Эй, ты, Месопотам!...

Более того,

Поправши статус Истинной Печали,

То, что надо посещать они не посещали,

Игнорируя трубу, а иногда и выстрел из пищали.

И так далее, и так далье, и так далье!

В общем, резко измененная природа

Породила расслоение народа.

Докатилось до того, что производственная сеть

У вкусивших, как это ни глупо

Заменилась вдруг системой клубов,

Где наполовину, где на треть,

Тут бы им, казалось, и сгореть.

Но, коль зетские источники не врут,

Всюду там, где весом измеряется работа

Сократились вдруг расходы пота

До неполной капли на погонный пуд.

Процветали клубы: Рыцарь вторсырья,

Крекинг-клуб Святая Керросина,

Клуб столярной мысли Древесина,

Клуб любителей чугунного литья...

В этих клубах днем и но ночам

(Видно члены никогда не уставали)

Все одной рукою пили чай,

А другою делали детали

И при этом громко хохотали.

Вряд ли те детали были хороши.

Но поскольку делать было их не потно,

То в продажу их пускали за гроши

И на рынке брали их охотно.

Конкуренция себя давала знать:

Потогонная финансовая знать,

Рожами вкусивших именуя,

Срочно наняла писанта Несосбруя.

И писант, забросив все дела,

В том числе кормящую работу,

Сел строгать двенадцать гимнов поту,

Закусив до крови удила.

Но бедняга, видно, сам вкусил,

Так как выпустив из-под контроля лиру,

До того метафоры сгустил,

Что все гимны превратил в сатиру.

Словом страсти накалялися и вот!..

Впрочем, пусть и вот через главу пойдет.

А в главе, что продолжает эту,

Уделим вниманье дяде Зету.

Глава двенадцатая

Вкусил ли дядя Зет таинственных плодов?

Нет, трижды нет! Я душу прозакладывать готов.

А впрочем, что ж закладывать!

Судите сами,

Вот труд его последний перед вами,

Пространный и внушительный весьма

Куризм-баллада под названием Зима

Он начинался так:

Ха-ха!

Какая стать у петуха!

Как будто он не суп грядущий,

А знатный мистик из Дубовой Тишины!

Как будто вовсе не на ужин,

А для великих дел он нужен,

Для процветания страны

Иль пробуждения весны.

Как будто этот снег

И этот смех,

И эти куры!..

Ах, как не совпадают две фактуры,

Как портится повествованья лад!

А может и т.д. и никаких баллад?

Ведь вспомните, Компилий Бороде,

Любитель и знаток чужого текста,

Тем и прославился на Зете, как известно,

Что как никто умел предельно неуместно

В цитате важной вдруг поставить и т.д..

Поступим так и мы, чтоб не губить сюжета

И скажем так:

Сей опус дяди Зета

(Он зимний был, а на планете лето)

Запрятала наждачная газета

На сто четвертой, посезонной полосе.

Но все ж его нашли и прочитали все.

За исключеньем, впрочем, Тез Ядяда.

Он что-то был не в духе в этот день.

- Прочли бы! - принц сказал. - Прекрасная баллада.

- Нет настроения. Да и, признаться, лень.

- Могу вам вслух прочесть. Хотите?

- Нет, не надо!..

Принц с удивленьем глянул на врача

И снова стал читать балладу, бормоча:

- Похоже, да... Весьма, весьма похоже,

В отдельных строчках юмор есть. Вы слышите?

- Допустим. Ну и что же?

- А то, что дядя Зет вкусил плодов.

- О боже!

Какой нелепо-примитивный взгляд.

С каким-то вызовом вдруг молвил Тез Ядяд.

Там, где вам юмор чудится, там грусть, и только грусть.

Возьмите это место. Или это!..

И вдруг, закрыв Наждачную газету,

Целитель отошел в сторонку, стал спиною к свету

И... прочитал балладу наизусть.

Не знаю, можно ль говорить об удивленье принца,

Пожалуй, здесь уместней было б слово шок.

Поскольку нервы в нем,

Свершив какой-то фантастический прыжок,

На место прежнее уж не сумели приземлиться

Шесть раз (подобный шок довольно долго длится)

Принц воздух ртом ловил

И, наконец, сказал:

- Смешно!..

А дядя Зет, он что?.. Вы может с ним знакомы?

- Не важно, принц. Но я скажу одно:

На свете есть поэзии законы.

И основной из них я изложил бы так:

Чтобы создать любых параметров творенье,

Поэту нужды нет вкушать какие-то плоды или коренья.

Всю гамму чувств таит в себе высокий плод прозренья,

Как суть всех солнц - вселенский черный мрак.

А вы... Вы, принц, ужасны с юмором своим.

И если существом души своей иль плоти

Ему противовес вы не найдете,

То я боюсь, что так и не поймете,

Чего мы стоим и на чем стоим.

И высшая приязнь вовек вас не встревожит,

Тот, кто смеется, тот любить не может.

Ну, а теперь!..

Целитель снял парик,

Отклеил элегантную бородку.

И вырвался у принца изумленья крик

И чувство странное ему сдавило глотку.

... Она еще похорошела, честно говоря,

Глаза смотрели смело и открыто.

Принц что-то лепетал,

Так словно заклинания творя...

Пред ним стояла девушка-заря.

Да, да, вы правы, то была Тазитта.

- Ну вот и все! - она сказала. - Кончен маскарад.

Прощайте, принц. Сегодня я уеду.

- Куда? - невольно принц спросил.

- К больному деду.

Я думаю, бедняга будет рад.

А наша дружба... От нее не отрекусь.

И если, как сказал великий Тетий,

Вас жажда встречи осенит,

Как осеняет грусть,

В сторожке дальней вы меня найдете.

- Но я сейчас, сейчас уже грущу!

Воскликнул принц. - Я вас не отпущу

Я запереть ворота дам приказ.

- Ах бросьте, принц. Ведь я сильнее вас.

Я мистикант, целитель. И поэт!

Ведь кроме прочего я...

- Кто?

- Я дядя Зет.

Вы имя помните мое? Так вот,

Прочтите Тез Ядяд наоборот.

Сказавши так, Тазитта вышла прочь

В огромную, зияющую ночь.

А принц стоял, как громом пораженный,

Держась за стенку и открывши рот,

Не то растерянный, не то уже влюбленный.

Какой-то свет неведомо бездонный

Входил в него. И он душою потрясенной...

Но к делу! К делу! Время нам сказать И вот!

Глава тринадцатая

И вот на разговории закрытом

Довольно сипло (он болел когда-то мытом)

Хранитель Синей Глины вдруг спросил:

- Когда же, господа, прибегнем к примененью сил?

Когда же грохнем шоковым копытом

По мерзким рожам сих хохочущих верзил?

Иль так и будем ждать в бездействии,

Чтоб гром их поразил?!

В ответ послышалось:

- Чего?

- Куда?!

- Кому?!!

- Погромче повтори, осел, да пояснее!!!

Когда на разговории так страстно просят пояснений,

Понять уже не трудно, что к чему.

И свой вопрос не повторил спросивший.