Франчиск Мунтяну - Статуи никогда не смеются

• Название: Статуи никогда не смеются
• Автор: Франчиск Мунтяну
• Издательство: Иностранная литература
• Жанр: Проза
• Год: 1962

Роман «Статуи никогда не смеются» посвящен недавнему прошлому Румынии, одному из наиболее сложных периодов ее истории. И здесь Мунтяну, обращаясь к прошлому, ищет ответы на некоторые вопросы сегодняшнего дня. Август 1944 года, румынская армия вместе с советскими войсками изгоняет гитлеровцев, настал час великого перелома. Но борьба продолжается, обостряется, положение в стране по-прежнему остается очень напряженным. Кажется, все самое важное, самое главное уже совершено: наступила долгожданная свобода, за которую пришлось вести долгую и упорную борьбу, не нужно больше скрываться, можно открыто действовать, открыто высказывать все, что думаешь, открыто назначать собрания, не таясь покупать в киоске «Скынтейю». Но свобода оказалась совсем не такой, как она представлялась многим. Жизнь для рабочего человека по-прежнему тяжела, не хватает самого необходимого — хлеба, молока, — с каждым днем все труднее сводить концы с концами… Именно в этот период напряжения всех сил народа отчетливо выявилось подлинное лицо различных партий и группировок, проступила истинная сущность людей, их поступков, характеров, душевных свойств.

---

Бэрбуц был доволен также тем, что Герасим показал себя политически совершенно неграмотным. Он хвалил барона, говорил, что тот умный человек, что у него надо учиться. Бэрбуц снисходительно улыбнулся и попытался поймать взгляд бухарестского товарища. Но тот одобрительно кивнул головой. Бэрбуц удивленно посмотрел на него, потом решил, что незачем понапрасну терять время, извинился, сказав, что его ждут дела, и ушел. Потом он понял, что решение уйти домой оказалось удачным: по крайней мере удалось без свидетелей спровадить Думитриу.

По пути домой он стал сомневаться, не лучше ли было все-таки остаться там вместе с ними, чтобы кто-нибудь не сказал о нем плохого. Его всегда мучали эти опасения, ему думалось, что, если он уходит, люди говорят только о нем и не то, что ему хотелось бы. Как-то однажды, выйдя из кабинета Суру, он остановился у двери и стал подслушивать, не говорят ли о нем. Однако ничего не услышал. Тогда он наклонился к замочной скважине, и в этом положении его застала уборщица. Бэрбуц покраснел до ушей. Боясь, как бы это не стало известно, он написал докладную записку, в которой обвинял уборщицу в проступке, совершенном им самим, — в подслушивании. Женщину перевели куда-то на фабрику. Спустя некоторое время он увидел ее на собрании, она сидела рядом с пожилым рабочим. Бэрбуц не сводил с нее глаз. Она наклонилась к своему соседу и что-то шепнула ему. Бэрбуц, который в этот момент как раз выступал, смутился, запутался, начал заикаться. Он был уверен, что она рассказывает, как застала его подслушивающим у замочной скважины.

После собрания Бэрбуц пошел в отдел кадров и стал чернить ее.

— Это очень опасная женщина, товарищи. Будьте осторожны с нею.

— Ты шутишь, товарищ Бэрбуц. Тетушке Флоаре под шестьдесят, и у нее куча детей. Чем она может быть опасной? Уже лет двадцать, как она овдовела, и примерно столько же лет она в партии. Она работала и у вас в уездном комитете…

— Да, но ее оттуда выгнали.

— За что?

— Я уж не помню, — солгал Бэрбуц. — Но знаю только, за что-то серьезное. Прошу вызвать товарища, который сидел рядом с ней. Я видел, как во время заседания она что-то ему сказала. Мне показалось, что обо мне. Ведь и там, в уездном комитете, она распространяла ложные слухи с членах комитета.

Начальник отдела кадров вызвал товарища, который сидел рядом с тетушкой Флоарей.

— Что сказала тебе тетушка Флоаря во время заседания?

— Сказала, что выдают мыло по талонам. И еще просила, если мне оно не нужно, отдать ей талон, потому что на этой неделе она хочет затеять стирку…

Когда Бэрбуц добрался домой, уже совсем стемнело. Его жена, невысокая плотная-женщина, с маленькими голубыми глазками, помогла ему снять макинтош и заставила сесть к печке.

— Не простудись, Петре… Погода обманчивая… Ты еще куда-нибудь пойдешь?

— Нет.

В семье он был своего рода всемогущим властелином.

— Мирча лег спать?

— Да. — Она подошла к Бэрбуцу, сунула руку в карман передника и спросила, смеясь: — Догадываешься, Петре, что у меня здесь?

— Не знаю. И, кроме того, я тебе уже не раз говорил, что мне надоели эти дурацкие вопросы! И так хватает забот!.. Достаточно того, что мне приходится угадывать, о чем думают люди. Или ты хочешь, чтобы я и дома агитировал? Что у тебя в кармане?.

— На, — рассердившись, она протянула ему клочок бумаги.

— Что это?

— Посмотри. Квитанция за швейную машину. Взнос уплачен.

— Откуда взяла деньги?

— Потому-то я и хотела знать, догадаешься ты или нет. Сегодня приходил один человек, назвался Перчигом, оставил для тебя конверт. На мой вопрос: «Что в конверте?», — улыбнулся: «Господин Бэрбуц знает».

Мне показалось забавным, что он назвал тебя «Господин Бэрбуц». После его ухода я распечатала пакет, и что бы ты думал я там нашла?..

— Опять загадки?

— Деньги.

— Деньги?

— Да.

— Какие деньги?

— Не знаю. Перчиг этот сказал, что ты все знаешь. Вот, посмотри. — Она выдвинула ящик стола и вытащила большой голубой конверт, набитый купюрами по тысяче леев. — Там есть и записка. «С благодарностью, Э. В.».

Бэрбуц вскочил со стула. Взял конверт и заметался по комнате. Он смотрел то на деньги, то на жену, потом опять на конверт.

— Дай мне костюм!..

— Ты же сказал, что никуда не пойдешь.

— Надо идти! Это деньги барона!.. Он хочет меня подкупить!.. Я должен пойти заявить в уездный комитет. Давай скорее костюм!..

Он уже представил себе, как входит в комитет, сидит в кабинете Суру и показывает конверт. Может быть, он застанет там и товарища из Бухареста. Пусть видят, какой он честный… Да-да, надо покончить с этим делом, связанным с Думитриу.

— Но здесь не все деньги… — сказала жена. — Приходил сборщик и потребовал взнос за машину…

— Что?

— Я же сказала тебе.

— Несчастная!

Бэрбуц размахнулся и ударил ее кулаком в лицо. Она отшатнулась, присела, как-то вся обмякла и заплакала.

— Не бей!

Взбешенный, он ударил еще раз.

— Не бей, — едва слышно стонала жена.

Бэрбуц заломил ей руки за спину и наотмашь еще раз ударил по щеке.

— Вот тебе, не будешь совать нос в мои дела.

Она отлетела к стене и сползла на цементный пол.

Бэрбуц взглянул на нее, потом снова сел на скамью у печки и посмотрел на конверт. «Боже мой, за что мне такое наказание? Почему все это случилось со мной? Другие спокойно живут, а у меня все время какие-то заботы, какие-то осложнения».

Жена тяжело опустилась на стул и стала вытирать лицо влажной тряпкой.

Теперь Бэрбуцу стало жаль ее. Захотелось подойти, попросить прощения, — ведь в конце-то концов все равно нельзя идти с этими деньгами в уездный комитет. Что сказал бы он там? Почему именно ему прислал деньги Вольман? Почему не послал их Суру?.. Потому что… Что кроется за этим «потому что»… Пожалуй, даже хорошо, что истрачены деньги, иначе сгоряча он мог бы пойти в уездный комитет и таким образом выдать самого себя. Но что сказать барону?.. Как оправдаться перед бароном, когда тот узнает обо всем этом? Не потребует же он деньги обратно?.. Откуда я их возьму тогда?.. Но все-таки хорошо, что я задал жене трепку. По крайней мере научится уму-разуму и не будет соваться в чужие дела…

— Давай ложиться… — сказал он спустя некоторое время.

Жена вскочила со стула, побежала в соседнюю комнату и вернулась с длинной ночной рубашкой в руках. Подержала ее над печкой, согрела. Тем временем Бэрбуц снял пиджак.

Только что он надел ночную рубашку, как раздался стук в дверь. Бэрбуц вздрогнул. Быстрым движением спрятал конверт в стол, подошел к двери и отдернул портьеру.

— Кто там? — и, еще до того как прозвучал ответ, нервно поежился. Он услышал голос Суру. Машинально приоткрыл дверь и просунул голову в щель.

— Ты поднял меня с постели, товарищ Суру.

— Неважно. — ответил Суру и толкнул дверь. — У меня очень серьезное дело.

«Наверное, узнал о деньгах, — мелькнула мысль у Бэрбуца. — Может быть, Вольман вместе с этим конвертом послал еще один в уездный комитет… Нет-нет, не может быть, — старался он успокоить себя. — Зачем Вольману делать это?.. Или, может быть, Суру узнал о сегодняшнем собрании?.. Может быть, с ним говорил товарищ из Бухареста?..»

— Слушай, Бэрбуц, — начал Суру. — У меня был Думитриу.

Таким Суру был всегда: резким и прямым. Он хотел продолжать, но заметил жену Бэрбуца:

— Что это с вами… Вы вся в синяках. Что случилось?

— Я упала, — быстро нашлась она. Бэрбуц подавил вздох облегчения. — На дворе так темно, что хоть глаз выколи. Поскользнулась на лестнице.

«Неправда», — отметил про себя Суру. На правой щеке еще виднелись следы пальцев.

Бэрбуц подал жене знак, чтобы она исчезла.

— Я уйду, товарищ Суру, вам, наверное, надо поговорить о важных вещах. Спокойной ночи!

Суру подождал, пока закроется дверь.

— Был у меня Думитриу… — повторил он, стараясь поймать взгляд Бэрбуца.

«Идиот, наверное, ходил жаловаться. Погоди, я тебе покажу!» — мысленно пригрозил Бэрбуц.

— И из-за этого ты пришел ко мне ночью? Только вечером я и могу немножко отдохнуть, и вот… Что случилось?

— Он был у меня и рассказал мне страшные вещи. Поэтому я и пришел. Правда то, что он говорит?

— А я не знаю, что он тебе там намолол… Если речь идет о деле Герасима, то в какой-то мере здесь и моя вина. Я об этом сказал и товарищу из Бухареста. Думаю, что я слишком односторонне подошел к этому вопросу. Может быть, не надо было выносить обсуждение на ячейку. Но ведь ты сам одобрил это…

Суру прикусил губу:

— Это другой вопрос. Хотя и здесь, кажется, меня ввели в заблуждение. Если бы ты был честен, ты не велел бы Думитриу исчезнуть на пять дней…

— Кому я велел исчезнуть? — притворно удивился Бэрбуц.

— Думитриу. Разве ты не говорил ему, чтобы он не появлялся в уездном комитете?