Имоджен Эдвардс-Джонс - Отель Вавилон

• Название: Отель Вавилон
• Автор: Имоджен Эдвардс-Джонс
• Издательство: ACT: ACT МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ
• Жанр: Любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-048972-5, 978-5-9713-6696-6, 978-5-9762-5334-6

Почему, едва вселившись в фешенебельную гостиницу, люди странным образом меняются и превращаются в скандалистов и дебоширов? Почему закулисная жизнь престижных отелей так отличается от наших представлений о ней?

Все описанное в этой книге — правда.

Забавные недоразумения и громкие скандалы.

Мелкое жульничество и откровенный криминал.

Изменены лишь имена действующих лиц и название отеля.

---

— Жду не дождусь, — улыбаюсь я. — Диван и телевизор чертовски по мне соскучились.

Трезвонит телефон. Беру трубку.

— Алло? — звучит очень знакомый голос. — Это Бен.

— А, привет, Бен! — восклицаю я, довольный, что звонит сменщик. — Уже едешь? Денек сегодня был еще тот. Только что вселилась клиентка со здоровым черным вибратором в сумочке — это надо было видеть! А техасец раздает розовенькие так, будто они вышли из моды.

Бен не отвечает. Даже не смеется.

— Бен? — зову я. — Ты меня слышишь?

Из трубки доносится негромкий кашель. У меня падает сердце. И опускаются плечи. Я, черт возьми, уже знаю, что последует.

— Понимаешь, — начинает Бен, — я неважно себя чувствую. — Кашляет снова, будто в подтверждение своих слов. — Грипп. Ужасный. В городе, оказывается, эпидемия. Я весь день пролежал в кровати, думал, смогу выкарабкаться и приеду на работу, но ничего не вышло. — Еще раз кашляет, теперь более убедительно. Так, что не возникло бы ни малейшего сомнения, если бы я не знал, что Бен выкуривает в день по тридцать сигарет и может закашляться в любую минуту. — Прости, дружище, — говорит он. — Но я не в состоянии выйти.

Я до того зол, что почти лишаюсь дара речи. Выдавливаю из себя краткое:

— Понял.

— Дружище, — продолжает Бен. — Поверь, мне самому ужасно неприятно. — Он опять кашляет.

— Угу, — отвечаю я.

— Честное слово, — произносит Бен слабым голосом. — Проклятая зараза. Надеюсь, тебя обойдет стороной.

От последних слов чаша моего терпения переполняется.

— Пошел ты знаешь куда?! — внезапно выдаю я.

— Что? — спрашивает Бен.

— Иди на хрен! Достал ты меня, честное слово.

— Ты что же, считаешь меня вруном? — как и подобает, исполненным обиды голосом спрашивает Бен. И снова кашляет, для пущей достоверности.

— Никак не считаю, — ворчу я.

— Если так, знай: я расскажу Адриану… Как только немного поправлюсь и выйду.

— Делай, что хочешь, — говорю я.

Бен собирается что-то сказать в ответ, но я опускаю трубку.

Черт знает что! Час от часу не легче. Опираюсь локтями о стойку и кладу голову на руки, представляя, что повлечет за собой внезапно подхваченный Беном грипп. Двойную смену. Одному из нас придется работать до самого утра. С ужасом осознаю, что мучиться придется мне. Лиз последняя дежурила ночью и непременно затянет нудную песню о том, что остаться сегодня никак не сможет. Замещать Бена буду в любом случае я. Наверное, даже не имеет смысла пререкаться с Лиз, и стоит без слов вызваться на роль ночного дежурного.

Боже мой! Ненавижу Бена! Он не только спит с начальницей хозяйственной службы и работает спустя рукава, но еще и не дурак выпить. Точнее, почти алкоголик. Страсть к выпивке — профессиональный риск всех, кто занят в гостиничном бизнесе. Не знаю, с чем это связано; может, с напряженной работой и нетипичными графиками, либо склонные к алкоголизму люди идут в отель, потому что знают: тут можно достать спиртное в любое время суток. Так или иначе, Бен последняя скотина. За этот месяц не выходит на работу вот уже третий раз. Вдрызг напивается и не в состоянии куда бы то ни было ехать. Поэтому звонит и под вымышленными предлогами отпрашивается. То у него заболела мать, то сломался водонагреватель, то расстроился желудок. На более оригинальную выдумку не хватает мозгов. Впрочем, должен признать, сегодня мне не показалось, что он очень навеселе. Обычно у него так заплетается язык, что сам соглашаешься: на работе ему делать нечего.

Не представляете, в каком я бешенстве. Терпеть не могу ночные дежурства. Хуже наказания и не выдумать. Не то чтобы меня страшит перспектива до утра стоять на ногах. Я постоянно храню в служебке кофеиновые таблетки проплюс, чтобы не заклевать на работе носом. К тому же Джино — несмотря на проведенную ревизию — позднее, когда мне станет совсем невмоготу, непременно принесет пару рюмок водки. Просто ночью творится бог знает что. Между двумя и тремя все переворачивается вверх дном. Впрочем, что я такое говорю? Слишком мягкое подобрал выражение. Отель в буквальном смысле сходит с ума, и я не уверен, что сегодня сумею справиться с вытекающими из этого последствиями. Все, о чем я мечтаю, это диван и телик. А получаю Содом, Гоморру и Бедлам — «три в одном».

Не знаю, в чем корень гостиничного зла, но поверьте на слово: едва вселившись в отель, люди странным образом меняются. По неведомым мне причинам, даже если в обычной жизни это добропорядочные граждане с хорошими манерами, давними друзьями и постоянными партнерами, когда они входят через вращающуюся дверь в гостиницу, тотчас словно забывают, как надлежит себя вести. Границы дозволенного стираются. Правила теряют силу. Обязанности выветриваются из головы. Дивы и внебрачные дети, что годами живут в них, вдруг выскакивают наружу. Кстати, всем кажется, что их никто не замечает. Что кутить они могут, как рок-звезды, а на следующий день предстать перед стойкой тихонями с лицами невинных младенцев. Они не учитывают одной мелочи: мы-то не пьем до потери пульса, потому все видим и слышим.

Нет, я не выдержу.

— Что это ты такой хмурый? — интересуется Лиз, вернувшись с макаронного ужина.

— Не хмурый, а злой как собака, — говорю я. — Бен, видите ли, снова заболел.

— Что? Опять? — спрашивает Лиз.

— Ага.

— Думаешь, он врет?

— Зачем задавать глупые вопросы? — бурчу я. — Сама ведь знаешь Бена.

— Прости, — говорит Лиз. — Да, ты прав.

— М-да…

— Я на ночь не останусь, — спешит сообщить Лиз. — У меня свидание, еще неделю назад пригласили на ужин.

— Не волнуйся, — отвечаю я. — Я сам останусь.

— Серьезно? — изумляется Лиз.

— Да. У тебя ведь свидание, и вообще. Мой диван, конечно, расстроится, но, думаю, переживет.

— Спасибо! — восклицает Лиз, наклоняясь вперед, чтобы чмокнуть меня в щеку. — Ты мой спаситель.

— Прекрати, — ворчу я, легонько отталкивая ее. — Дополнительный заработок в любом случае не бывает лишним.

— Что верно, то верно, — соглашается Лиз, снова поворачиваясь лицом к стойке. — Все равно спасибо.

Она едва не танцует от радости. Во-первых, ей не придется торчать здесь всю ночь, во-вторых, у нее свидание. В гостиницу входит бизнесмен, и Лиз принимается его регистрировать, а я смотрю на нее повнимательнее — по-моему, она заново накрасилась. Расчесала волосы, опять обрызгалась мерзкими духами и обвела губы красно-коричневым. Определенно идет с кем-то ужинать.

К великой радости Тони, является человек из «Харродз» с оливково-золотой коробкой, наполненной нарядами. Джеза отправляют в четыреста четвертый номер, и Тони зарабатывает приличные чаевые.

В вестибюле опять шумно и людно. Приходят те, кто живет неподалеку, — пропустить после работы и перед возвращением домой стаканчик-другой; являются стайками гламурные девицы — распить бутылочку шампанского, прежде чем отправляться на вечерние встречи; приезжают друзья постояльцев, чтобы вместе посидеть в баре, бизнесмены — выпить с возможными деловыми партнерами. И разные придурки — на ранний ужин для театралов.

Готовить и подавать ранний ужин в пятизвездочных отелях ужасно не любят. По сути, и охотников-то ужинать раньше времени находится весьма немного. Однако по той или иной причине мы всегда их обслуживаем. Подают ранний ужин в обеденном зале, обычно что-нибудь легкое: кусок копченой лососины, пирог с начинкой, салат, чашку супа или специально приготовленный омлет, от которого во время очередного акта не забурлит в желудке. Работники кухни страшно злятся: ранний ужин приходится как раз на то время, когда повара и помощники, занятые приготовлением ужина и закусок для банкетов, носятся туда-сюда как угорелые. Мы стараемся обслужить и выдворить театралов как можно быстрее, делая вид, что боимся, как бы они не опоздали к началу представления. Хоть, само собой, это нас ни капли не волнует. Просто хочется, чтобы зал своевременно освободили, и можно было привести его в порядок до прихода более серьезных клиентов.

Театралы — скучнейшие люди: раздражительные подростки, которым «культурные выходы» устраивают против их воли родители; женщины средних лет с такого же возраста подругами; пожилые пары. Ничего интересного они никогда не смотрят, ездят на «Отверженных» или что-нибудь в этом роде, что ставят десятилетиями.

Но это не самое страшное. Ужаснее всего в театралах то, что после представления они возвращаются полакомиться сладеньким. Примерно в четверть одиннадцатого, когда служащие кухни, вымотанные суматошным вечером, уже надеются, что в ресторан больше никто не пожалует, и начинают готовиться к закрытию, театралы заявляются вновь и требуют подать им карамельный пудинг, от которого быстрее уснешь. Честное слово, я никак не возьму в толк, зачем они вообще здесь нужны. Вот как раз мимо стойки проходят две дамы соответствующего возраста.