Леонид Зейгермахер - Эссе, новеллы, стихи

• Название: Эссе, новеллы, стихи
• Автор: Леонид Зейгермахер
• Жанр: Русская классическая проза

---

Зайдет в аптеку случайный больной, продавец отпустит ему черных неумолимых капель или сока черных ягод, а может, черного порошка, и тот уйдет с заветной баночкой. А многие пройдут мимо кованной тяжелой двери. Нет, серьезно? Вернется прохожий домой, отбросит всякое поскрипывание , попьет чайку, прочитает Чернышевского, еще чаю?

Он уже достаточно изучил жизнь, чтобы начать себя уважать. Он спокойно, размеренно говорит, передвигаясь из одного угла в другой, уже не обращая внимания на часы.

Перед его глазами предстают обычные в таких случаях барельефы -- гипсовые драконы, девы и змеи. Когда он теряет одного собеседника, показывается новый. Иногда мне кажется, что он ведет счет всех полосок пространства, его усердная тщетность сразу же видна. Я не буду говорить дурацких заезженных фраз, вроде этой " Навстречу ему двигалась фигура в черном платье" Я хочу, чтобы читатель сам увидел обреченность этого человека. Тысячами неуловимых намеков, пойманный в западню, и дело тут вовсе не в купленном яде. Синие длинные тени всегда тянули его под землю, но он сопротивляется. Башни, сложенные из детских кирпичей, другие огромные игрушки преследуют его и он не видит выхода. Собака времени сопровождает слепого музыканта. Гримасы барельефных дев. Он ощущает нестерпимый холод их гипсовых зубов. Его ждет то же самое, если он сейчас не проснется.

*********************************************

Маленькая девочка крутит импровизированный глобус, а мальчик втыкает в него крошечные иголки. Эти дети -- землекоп и Судьба. Землекоп давно служит у Судьбы. Он весь потрескался от времени, но силы хватает, чтобы пораньше встать ( кто рано встает, тому бог подает), взять свою верную лопату, с которой он вырос и приняться за работу. Холмы и ямы. Шуршит лопата в земле. А в краткие минуты отдыха -- в детстве -- кто запретит повращать немного глобус? Глобус цепляется за невидимые крючочки. Пусть дети играют. Все вибрирует вокруг. Теперь уже ведьма вонзает свои огромные ржавые иглы в поверхность земли, а бастард коричневыми ручищами все ускоряет вращение. Землекопа зовут Бастард, и он любит блеск своей лопаты. Изнутри все это похоже на школу. Идет урок географии. Прилежные школяры ждут. У каждого свой единственный -- новенький -- волшебный билет. Школяры ждут красной закорючки. Только снаружи это совсем не похоже на школу...

************************************

-- Вы что же думаете, я вам собираюсь загадывать загадки -- спросили ниоткуда. Так оно и было -- голос звучал изо всех мест. Сверкающая темень расплодила всевозможных гадалок. Шарлатаны -- циркачи притягивали истину за уши, обосновывая нелепейшие методы и сводя концы с концами, впрочем, не ударяя палец о палец. Но был один человек. Ему дано было видеть. Он видел, как на разделочной доске лежал предмет. Вначале один. Потом старуха с ножом на пустынной космической кухне отсекла ему голову и он перестал видеть. Морковку бросили в суп -- все загадки давным -- давно разгаданы... -- яркие пятна на лбу у говорившего. Испещрены уравнениями сотни листов желтой круглой бумаги. Не до загадок. Пустует стул. Что вам напоминают эти пятна? Кто это? Расскажите, что вас беспокоит? Бывает ли у Вас сухость во рту? Окунемся в старое время. Вспомни, как ты ходил в музыкальную школу. Очень хорошо. Закрой глаза и поднеси руки к носу. Можно одеваться.

********************************

Странные встреч

Расскажу я тебе историю, весьма, между прочим поучительную, про доктора Скэнлона. Если ты обратил внимание, дорогой читатель, в моих повествованиях хоть пруд пруди всяких волшебных коробочек, палочек и прочей всякой таинственной галиматьи. В большинстве случаев это магическое барахлишко просто так упоминается, без дела, но сегодня...

В-общем, слушай. Доктор Скэнлон был скупой, жирный, старый гнусный чародей. Его седая редкая бороденка горделиво украшала его крупное желтое лицо с многочисленными морщинами. Его огромный подвижный нос блестел как свежий окорок. Доктор Скэнлон знал многие отрасли магии. И вот однажды приспичило ему приготовить одну могущественную штуку. Он туда-сюда -- нету самого главного -- гребешка красной ящерицы.

Доктор Скэнлон был англичанин, а в его родной туманной Англии красной ящерицы нигде не водилось. Ну, долго ли, коротко ли, одним словом пришлось ему самую малость изменить старинный рецепт, тем более у него еще кое-чего не оказалось. Тогда он бросил в свою ступку вместо редкого гребешка пятнадцать высушенных мух, а вместо каменной воды насыпал загадочного белого порошка, который его проворные толстые пальцы наскребли за печкой. После этого он трижды костяной палочкой начертил в воздухе какой-то знак и исчез. Больше его никто не видел.

В его доме стала жить его дочка -- взбалмошная и глупая старая дева, которая стала постепенно распродавать отцовские вещи. Раз за разом относила она на рынок какие-нибудь дряхлые книги или башмаки. Наконец, очередь дошла до маленького сундучка, сделанного из почерневшего от времени дуба и окованного серебрянными полосами. Сделан он был очень добротно. Дочка привычно взяла сундучишко жилистой рукой и понесла на рынок. Сундучок купил у нее какой-то подозрительный тип и она, довольная, принесла домой новенькие монетки. С чарующим звоном деньги упали в глиняную копилку, а глупая дочка Скэнлона долго еще улыбалась и машинально протирала пахучей тряпкой клеенку пустого стола.

Проходимец, купивший сундук, пришел к себе домой еще более довольный. Он знал секрет этого сундука. В этом старом сундуке было сделано маленькое тайное хранилище для разных безделушек. Проходимец -- а это был маленький злой горбатый колдун Марвин --------------------------------------------------------------------------

сразу же полез волосатой лапой в это хранилище. Долго он шарил гладкие деревянные стенки, наконец он нащупал кое-что интересное. Это была позеленевшая от времени восковая человеческая фигурка. Марвин долго всматривался в нее косматыми глазенками, цокая языком и ковыряя в носу. Надо отметить, что лицо у фигурки было точь-в-точь как у без вести пропавшего доктора Скэнлона.

Наконец, Марвин со стуком бросил фигурку в камин. Она сгорела с печальным стоном. После этого Марвин подскочил к клавесину, стоящему в углу, судорожно открыл его и стал играть. Музыка заполнила его крошечную берлогу с громадными сводами и гигантскими окнами, даже малюсенькие стульчики горбуна Марвина, казалось, вибрируют в такт этой замечательной музыке. Марвин глядел на свое уродливое лицо, которое отражалось в полировке клавесина и самозабвенно играл. Его маленькие пальчики, приклееные к огромным коричневым ручищам, медленно бегали по черным и белым клавишам. В комнате стали появляться какие-то странные образы. Они появлялись ниоткуда, из пустоты. Марвин прекратил играть и плотная тишина охватила его уютную каморку.

Он надел красный колпак и вышел во двор покормить кур. Стоял теплый летний вечер, но у Марвина зябли пальцы. Он достал губную гармошку. Надо сказать, что Марвин был очень музыкальным человеком. У него был абсолютный музыкальный слух. Он часто сочинял баллады, песни и эпохальные кантаты. Кудесник прислонил гармошку к губам и полилась прекрасная мелодия. Через некоторое время Марвин вытер свою гармошку грязным платком и убрал ее в карман.

После этого он забежал в свою каморку. Пошарив в очаге кочергой, он вынул несколько увесистых золотых слитков -- их принесла фигурка доктора Скэнлона. Марвин ухмыльнулся и спрятал слитки в синий кувшинчик, который стоял у него на тусклом окне. Кажется, у него начиналась счастливая жизнь. Он самодовольно посмотрел в зеркало и начал причесываться массажной щеткой. После этого он примерил цилиндр, но с негодованием отбросил его в сторону -- от него пахло как от старого сыра -- впрочем, он был такой же сморщенный и маслянистый. После этого карлик надел зеленый сюртук, калоши и отправился в гости к одной пожилой госпоже, которая неплохо предсказывала судьбу. Звали ее Мэргатройд.

Мэргатройд жила на болоте и курила табак. Она была рыхлая, беззубая и веселая женщина. В ее избушке допоздна горел мистический огонек. Мэргатройд медленно передвигалась из угла в угол , осматривая вязанки сушеной рыбы. На ней были надеты валенки и телогрейка. К телогрейке был пришит красный ромбик. Мэргатройд вынула из валенка нож и, отрезав себе кусок колбасы, налила в маленький стаканчик "прозрачной как слеза". Она в последнее время очень любила водочку и ливерную колбасу. Часы с кукушкой сказали два раза свое скрипучее "куку". Она быстро завернула в пеструю тряпицу остатки колбасы, вздохнула, допила водку, сказала: Ух, хорошо пошла! В дверь кто-то осторожно постучал.

Мэргатройд распахнула дверь -- на пороге стоял Марвин в зеленом сюртуке и калошах. В руках он держал круглую картонную коробку, крест-накрест перевязанную бечевкой. Мэргатройд сразу догадалась, что в коробке -- торт. Она, как всякая женщина, очень любила сладкое. Она кокетливо поправила на своей голове грибообразную шерстяную шапку. -- С чем пожаловали, мистер Марвин?-- пропела она. -- Я вот тут принес... -- промямлил горбун.-- Показывайте, что тут у вас. Вы водку будете? -- Нет, я не пью. Сели к столу. Марвин торжественно развязал бечевку, снял дрожащими руками крышку и опасливо заглянул в коробку. Коробка была пуста.