Николай Камбулов - Обвал

• Название: Обвал
• Автор: Николай Камбулов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1986

Новый многоплановый роман Николая Камбулова повествует о героизме и мужестве советских людей в годы Великой Отечественной войны. Действия развиваются в Крыму и на Северном Кавказе, в Восточной Пруссии и в Германии.

Роман насыщен приключенческими эпизодами, в книге показана деятельность немецких коммунистов непосредственно в частях гитлеровских армий.

Книга рассчитана на массового читателя.

---

— вражеский гарнизон Одессы оставить в тылу наших войск и затем, после взятия Севастополя и Керчи, уничтожить.

Время — победа!»

* * * Из директивы Верховного Главнокомандования Красной Армии командованию Одесского гарнизона

«…В связи о угрозой потери и невозможностью одновременной обороны Одессы и Крыма эвакуировать Одессу морем в Севастополь…

30.IX.41 г.».

* * *

Наступило утро шестнадцатого дня обороны Ишуньских позиций, преграждавших вторжение гитлеровских войск в степной Крым. Все прошлые дни от тяжкой бомбежки с воздуха и непрерывного огня артиллерии в реках Ишунь, Четырлак и в многочисленных озерах нагревалась вода и по ранним утрам и вечерам поднимался пар причудливыми белесыми облаками. От чрезмерного шквального огня трясло, лихорадило землю, повсюду ходили султаны разрывов, напоминавшие извержение магмы, и невольно думалось: вот-вот зашипит под блиндажом высотка, ударит струя, и блиндаж в три наката взлетит в затуманенное гарью и пылью поднебесье и там сгорит, как сгорают падающие звезды… Но скрипучий блиндаж держался, как и держалась вся наша оборона…

Блиндаж вновь закачался, заскрипел, земля посыпалась мне за воротник, и я малость скукожился, смялся.

— Ну что ты, Сухов! — возвел на меня усталый взгляд начальник разведки бригады майор Русаков.

Мне стало неловко от его слов. У блиндажного окна стоял командир бригады полковник Кашеваров.

— Сухов, сколько тебе лет? — спросил у меня комбриг.

— Вчера пошел девятнадцатый, товарищ полковник.

— Дело не в годах, Петр Кузьмич, — сказал Русаков. — Я взял его в ординарцы потому, что он знает немецкий язык. Это пригодится мне. А до нас он служил в разведроте старшего лейтенанта Бокова Егора Петровича.

— А что ты окончил, Сухов? — все еще глядя в окошко, продолжал спрашивать у меня комбриг.

— Два курса литфака Ростовского университета.

— В писатели метишь? — улыбнулся Кашеваров. — Ну что же, после войны, Миколка… — Он вдруг вскричал: — Конница пылит! Русаков, ты мозгуй тут! Миколка Сухов, за мной!..

Мы выбежали из блиндажа.

К окраине полуразрушенного поселка, в котором размещался штаб бригады, подходила уставшая, пыльная-перепыленая конница, поменьше эскадрона. Ее также заметил начальник оперативного отделения штаба бригады капитан Григорьев.

— Петр Кузьмич, — обратился он к Кашеварову, — похоже, что конница из ударной группировки. В общем, дождались наконец. Теперь можно и раненых вывозить…

Пока они гадали, от эскадрона отделился усатый всадник и на крупной рыси подскакал к полковнику и капитану, раскрыл белозубый рот:

— Товарищ полковник, докладывает капитан Кравцов, из кавдивизии Глаголева. Дивизия наша входит в ударную группировку генерала Батова…

— Ура! Ура, Андрей Кравцов! — бросился полковник стаскивать с лошади запыленного капитана. — Ну я же Кашеваров! Помнишь совещание в Симферополе? Ну, генерал Акимов вручает нам — тебе, майору Русакову и… мне в том числе — значки «Ворошиловского стрелка». Да неужели забыл, не запомнил?!

— Товарищ полковник Кашеваров?! — воскликнул капитан Кравцов, узнав нашего комбрига.

— Конечно! Он самый… А это, — показал Кашеваров на Григорьева, — будущий мой начальник штаба напитан Петр Григорьев. Прежний начальник штаба погиб… Ну рассказывай, Андрей Кравцов, далеко ли пехота?

— Пожалуй, суток на трое, а может, и больше отстала от кавалерии.

— Ну а танки?

— Танкам еще труднее, товарищ полковник. За ними на переходе охотится вражеская авиация, потери несут…

— А что генерал Батов?

— Генерал Батов заполучил новые минометные установки, смонтированные на машинах, — эрэсы. Так вот он из этих эрэсов и шуганет по Манштейну…

Капитан Кравцов спешил осмотреть участок обороны, отведенный по приказу генерала Батова кавдивизии. Он попрощался наскоро и повел эскадрон на правый фланг.

Кашеваров сказал Григорьеву:

— Петр Максимович, теперь можно и за раненых взяться… Ты иди к майору Русакову, он в своем блиндаже. Я же возьмусь за раненых.

Раненые размещались тут же на площадке, под крутым срезом кургана, в окопах и капонирах.

— Хлопцы! — крикнул раненым Кашеваров. — Товарищи, пролившие кровь! Спасибо! Подмога идет! — Среди обмотанных бинтами, толпившихся возле пустой «санитарки» выделялся своим высоким ростом и спокойным лицом майор. — Петушков! Дмитрий Сергеевич, у тебя же ребра нет!..

— Это у Адама, Петр Кузьмич, одного ребра не было!.. — сказал Петушков, закрывая рукою окровавленный бок.

— Ха-ха-ха-ха! — раскатисто рассмеялся белобрысый старший сержант с забинтованной по самое бедро ляжкой.

— Вот черт на свадьбе! — зашумел Кашеваров на белобрысого старшего сержанта. — Послушай, Никандр Алешкин, у тебя же на руках направление на курсы младших лейтенантов!

Похоже, что самому Кашеварову не очень-то хотелось расставаться с этими перевязанными окровавленными бинтами людьми.

— Товарищ комбриг! — вновь возвысил голос старший сержант Алешкин. — Война только разворачивается! А мы что, рыжие?! Это санитарки понакручивали на нас бинты. А у нашего комбата, у товарища майора Дмитрия Сергеевича, вовсе не рана, всего лишь махонькая черябинка. Ни за какие коврижки в госпиталь!

— Прекратите галдеж! — резко осадил Кашеваров расшумевшихся раненых. — И какие же вы непослушные! Душу мне выворачиваете… Товарищи, благодарю всех за подвиг и пролитую кровь во имя нашей победы. Жду вас, родные, здоровыми, крепкими. Майор Петушков, бери мой газик и, прошу тебя, не дури! И скорее возвращайся, должность командира первого батальона за тобой остается. — Кашеваров отвернулся и, видно, не в силах глядеть на отъезжающих раненых, резко отмахнулся, поплелся на свой командный пункт.

4

О вражеской группировке, предназначенной для прорыва в степной Крым, майор Русаков знал в общих чертах — гитлеровское командование нацелило отборный пехотный корпус во главе с вышколенным в боях во Франции генерал-лейтенантом графом Шпанека, усилив этот корпус тремя танковыми дивизиями и переключив на его направление сотни бомбардировщиков четвертого воздушного флота да еще выдвинув сюда горный румынский корпус.

Наша бригада занимала центр на Ишуньских позициях, а на флангах сражались стрелковые дивизии, уже много раз испытавшие удары группировки графа Шпанека.

В своем тесном, перекошенном блиндажике Русаков с нетерпением ждал «языка», чтобы иметь хоть какие-либо сведения о намерениях врага перед началом нового дня. Скрипнула дверь, и майор поднял голову — в блиндаж вошел капитан Григорьев. Он молча снял нагар с фитиля и сказал:

— Маркел Иванович, не найдется ли у тебя бритвы?.. Опрятного командира враг боится вдвойне, а то и втройне.

У Русакова бритва нашлась, и Григорьев устроился за низким самодельным столиком. Брился он насухую, все поглядывая на майора. Поглядывал-поглядывал и под конец, разобрав «безопаску» и вложив ее в потертый футлярчик, выпалил:

— Русаков, амба гитлеровцам! Командование нашей армии подготовило удар из эрэсов по группировке Шпанека. Только ты об этом не распространяйся. Полковник Кашеваров сказал мне: «Один внезапный удар по врагу дороже трех ударов, о которых сороки уж перед тем разнесли…» Как твои разведчики? Не вернулись?

— По времени вот-вот должны появиться.

— Если что, я на НП комбрига. — Он открыл дверь и остановился. — С «языками» надо быть покруче, ибо они, суки-фрицы, врут много на допросах. Уводят в сторону, петляют.

В блиндаж через маленькое оконце уже заглядывал лучик раннего солнца. В это время обычно со стороны немецких позиций начинал нарастать гул, и все знали, что гитлеровцы пробудились, промыли глаза, позавтракали — и через час жди огневого налета. Но на этот раз глухо, а пора бы. «Уж не темнят ли? Уж не вздумали ли усыпить тишиной? Уж не отступили ли от своего железного правила — начинать в одно и то же время?» Тишина бесила майора Русакова, и он, не выдержав звенящей в ушах немоты, бросился было к выходу, чтобы взобраться на маковку высотки и оттуда оглядеть в бинокль вражеские позиции, но путь ему преградил комендант штаба лейтенант Шорников:

— Товарищ майор, привели перебежчика.

Он шагнул в глубь блиндажа: измотанный бессонницей, с красными, набрякшими глазами, Шорников простудно-хрипящим голосом доложил:

— Сержант Лютов подкараулил и изловил.

Едва Шорников отступил в сторонку — в блиндаж, семеня и спотыкаясь, вошел насквозь промокший крепыш блондин с немного выпуклыми скулами, в гражданской одежонке — узеньких брюках и потертом пиджаке, с которых еще стекала вода. Вкатившийся вслед за перебежчиком сержант Лютов кивнул на мокрого блондина: